Свет vs Тьма. Избранная
Шрифт:
— Что теперь будет с Аней?
— Опять не о том спрашиваешь, — покачала головой Темная. — Ты бы лучше спросил, что с тобой будет дальше.
Что с ним будет дальше? Никите тоже хотелось бы об этом знать. Он попал в дикую, абсурдную ситуацию, выхода из которого пока не видел. Но самое неприятное, что теперь его дальнейшая судьба зависела не от него самого и даже не от его сигнума, а от решения, которое примут в Управлении. И следующие слова Алины только подтверждали его мысли.
— Ты хоть понимаешь, что можешь распрощаться со своей идеей стать Светлым? — Алина подалась вперед и, положив локти на стол,
— Ни за что, — разделяя каждое слово, проговорил Никита в ответ. — Мне все равно, кто там что считает. Мне плевать, что считаешь ты. Главное, я знаю, кто я есть на самом деле и чего я хочу.
«А теперь, — добавил он мысленно, — когда Аня стала тоже Светлой, я хочу этого еще больше».
— Тогда почему твой сигнум говорит об обратном? — не унималась Алина.
— А что с моим сигнумом? Он снова нейтрален, — Никита показал свое запястье.
— Да, но только ты не знаешь, когда Тьма захочет вернуться… Да признай же ты наконец, что сглупил, когда решил принять сторону Света! Темному стать Светлым почти нереально! Вспомни, когда и кому последнему это удавалось?.. Кажется, в сорок третьем году?
— В 1944. Немец Герман Абель.
— Да, точно, он отказался работать внутри СС. А потом еще четыре года ждал, пока его сигнум станет светлым. Заметь, с тех пор Темных, перешедших к Свету больше не было.
— Просто больше никто и не пытался, — возразил Никита.
— Ну как же? А та Темная… Хотя, нет, — поправилась тут же Алина. — Она же умерла, так и не став Светлой. Кстати, ты знаешь, что она и являлась матерью твоей Ани?.. Да-да, — заметив, как изменился в лице Никита, оживилась она, — я о той старой скандальной истории про шашни между Светлым и Темной… Это и есть родители нашей Избранной девочки.
Никита, услышав эти откровения, был настолько ошеломлен, что даже не нашелся что ответить. Так вот почему к Ане было столь пристальное внимание с обеих сторон… Она — ребенок Темной и Светлого. Того самого Светлого, уборщика из школы, который так повлиял на выбранный им, Никитой, путь…
— А как Аня это восприняла? — спросил он потом.
— Ой, да все хорошо с твоей Аней, я же сказала, — раздраженно ответила Алина, поднимаясь из-за стола. — Тем более что за ней хвостом ходит Власов… Пылинки с нее сдувает… Смотри, как бы не отбил ее у тебя… Ладно, заболталась я тут с тобой… Идти мне надо. Работать.
— А чего приходила-то? — усмехнулся Никита.
— Проведать тебя, баран упрямый. Все-таки не чужой мне… — бросила Темная, направляясь к выходу.
Потом, уже стоя в дверях, она внезапно произнесла:
— Сама не знаю зачем говорю это… Но… Она думает о тебе… И, кажется, переживает… — после чего, не оборачиваясь и не прощаясь, вышла вон.
После того как мы расстались с Власовым, домой я не пошла, а решила прогуляться по городу, благо что погода стояла солнечная, хоть и не жаркая. Я ходила по знакомым улицам, заглядывала в магазины, спустилась в метро и все время невольно ловила себя на мысли, что чувствую себя здесь, в окружении привычных вещей, чужеродным элементом. Только теперь ко мне начало приходить осознание, что Ани Скрябиной, той
— Анька! — внезапно окликнул меня родной голос.
Я обернулась, и мой взгляд тут же выхватил из толпы рыжую взъерошенную шевелюру, а еще через мгновения сам ее обладатель уже бежал мне навстречу, расталкивая зазевавшихся прохожих.
— Что ты делаешь в метро? Ты уже вернулась? Почему не позвонила? — выстреливал он один за другим вопросы еще на подходе ко мне.
Я же просто стояла и смотрела на него со счастливой улыбкой. Нет, я ошиблась. Все-таки осталась одна ниточка, которая связывала и всегда будет связывать меня с этим миром. Это мой друг Данила. И для него я всегда буду той самой Анькой, с которой он играл в песочнице, танцевал на выпускном балу и делился своими любовными похождениями.
— Эй, ты чего плачешь? — Даник уже стоя около меня и тревожно заглядывал в глаза.
Плачу? Я дотронулась до своей щеки и ощутила на ней влажную дорожку. И правда, плачу… Сама не заметила, как…
— Просто рада тебя видеть, — прошептала я и крепко обняла его.
— Первый раз вижу тебя плачущей от радости, — ухмыльнулся тот и тоже крепко прижал меня к себе. — Ладно, пойдем отсюда… Нечего на людях слезы лить…
Мы вышли на улицу, и Даник сразу затащил меня в ближайшую забегаловку, где взял нам по чашке кофе и пирожку.
— Вообще-то я недавно обедала, — улыбнулась я, разворачивая выпечку.
— А-а-а, — потянул Данила, одним махом откусывая пол своего пирожка и запивая кофе. — А в метро чего делала?
— Гуляла… — пожала я плечами. — Решила проехать несколько остановок.
— Давно вернулась?
— Вчера.
— А позвонить нельзя было?
— Извини, я собиралась сделать это сегодня…
— Короче, — Даник дожевал последний кусок пирожка и отряхнул руки, — выкладывай. Что там у тебя стряслось? Не надо делать из меня идиота и рассказывать, как ты рада меня видеть, аж до слез…
Он был прав: обманывать было бесполезно. Мы слишком хорошо знали друг друга. Поэтому я честно ответила:
— Я не могу тебе обо всем рассказать. Во всяком случае пока… Но не волнуйся, со мной все в порядке. Правда.
— Влюбилась?
Я не сдержала улыбку… Все-таки Даник видит меня насквозь.
— И это тоже…
— Хоть достойная кандидатура? — деловито поинтересовался он.
— Да, — я продолжала улыбаться.
— Познакомишь как-нибудь?
— Обязательно…
— Смотри, если окажется какой-нибудь мудак… Набью ему морду.
— Не окажется… А у тебя как дела на личном фронте? — решила я перевести тему, а заодно и прощупать почву насчет его отношений с Алиной.
— Временное затишье, — ответил Данила, отбирая у меня так и не начатый пирожок и бесцеремонно отправляя его себе в рот. — Расстался недавно с Кариной…
— Кариной? — осторожно переспросила я. — А разве ее звали не Алина?.. Блондинка с голубыми глазами…
— Алина? Какая Алина? — непонимающе уставился на меня друг. — У меня никогда не было никаких Алин… Да и блондинок я не очень люблю… Что-то ты, мать, путаешь… Точно, у тебя что-то случилось, что память отшибло…