Свет
Шрифт:
По всей аллее гудит певческий голос, ударяя по ушам нежелательной волной. Кеон переминается с ноги на ногу, явно злясь, что нам приходится здесь сидеть, – и мы с Ману разделяем его чувства.
Наконец, раздается последний удар колокола, и советники Пятого королевства заворачивают тело принца в тот же пурпурный гобелен, что развешан на улицах. После этого они уносят его под ужасное песнопение, чтобы упокоить в усыпальнице рядом с отцом. На этом обряд заканчивается.
Зеваки на улицах не собираются расходиться. Им хочется посмотреть эту чудовищную процессию, потому
Ману и Кеон идут за мной, и мы возвращаемся к замку долгим и ухабистым путем. Я стараюсь казаться спокойной, когда поворачиваюсь к окну, машу рукой людям, которые выкрикивают мое имя. Они хотят взглянуть на меня. Большинство вспоминают моего почившего мужа, который внезапно скончался. И это довольно забавно, поскольку я не думала о нем с тех пор, как увидела его тело, дрейфующее в море.
Когда мы подъезжаем к замку, я прощаюсь с этим бесстрастным выражением лица, опускаю занавеску на окне и, вздохнув, откидываюсь на спинку.
– Как ужасно они почитают усопших. Не понимаю, почему жители Пятого королевства придумали такой бестолковый и нелепый обряд. Их традиции сильно уступают нашим.
– Ничего скучнее в жизни не видел, – говорит Ману, расставляя ноги шире, насколько позволяет тесное пространство. – Только представь: умираешь мучительной смертью у всех на глазах, а потом королевство выставляет твое разлагающееся тело напоказ. Все, умирая от скуки, пытаются взглянуть на твой труп и слушают, как кучка стариканов звонит в колокола и три часа подряд воет. – Его передергивает. – Истинная трагедия – это их пение.
Кеон бросает на него косой взгляд, но я хрипло смеюсь.
– Итак, сестра, – говорит Ману, обращая внимание на меня. – Собрала что-нибудь интересное?
Он говорит о моей магии. Ману хорошо известно, что я всегда пользуюсь своей силой, будь то на публике или в уединении. Моя магия извлекает шепот, как пчела, собирающая пыльцу. У меня в голове постоянно звучат голоса, и я выбираю нужные, чтобы позже использовать их во благо для себя.
– Ничего, что не было бы нам известно, – признаюсь я. – Нивена любили только потому, что он от рождения был принцем и был молод. Но теперь все изменилось. Они ведут себя так, словно он их любимый юный принц, а еще с готовностью признали, что леди Аурен обманом заставила Ревингера убить Нивена или же отравила его сама.
– Хорошо, – грохочет Кеон, его голос всегда звучит на октаву ниже, чем у моего брата. – Хотя, подозреваю, теперь мы никогда не узнаем, был он отравлен или сгнил. Состояние его тела…
Я невольно морщу нос, вспоминая испещрявшие его тело чудовищные вены, выпученные глаза и рот, из которого шла пена…
– Да, его труп был не самой приятной картиной, – говорит Ману, теребя серебристые пуговицы на жилете. На кремовой ткани вышиты элегантные волны, а единственный яркий акцент в наряде –
Если бы мне только удалось заполучить тайные записи Мидаса. Мы обыскали его покои, у меня наготове даже был личный расшифровщик, но его записную книгу нам так и не удалось найти. Наверное, он спрятал ее под рубашку, и теперь она превратилась в слиток золота, как и все его тело.
Все напрасно.
Какое-то время мы едем в тишине, но даже тогда я прислушиваюсь к чужому шепоту, который надежно хранит в памяти моя сила.
– Ты подготовил Хагана? – спрашиваю я Ману.
– Конечно. Мы были на многих коронациях. Он знает, что делать.
– Идеально.
Все встает на круги своя.
Все наши планы успешно воплотятся в жизнь. Мы передаем информацию, я отслеживаю слухи, мы выбрали наследника, и вскоре Пятое королевство будет в надежных руках, а я смогу сосредоточить свои силы на Шестом царстве. Там царит бунт, и нет монарха, который бы его подавил. Столица Хайбелла разграблена, дворяне сбежали. Мне нужно оказаться там гораздо скорее, пока трон не попытались захватить те, кто обладает магической силой. Удивительно, как до сих пор этого не произошло.
Когда карета останавливается, я поправляю юбки, а лакей открывает нам дверь. Встав напротив замка, я обвожу взглядом брызги затвердевшего золота на его фасаде. Плотники трудились днями и ночами, когда снимали потяжелевшие старые двери. Они их разрубили на щепки и установили новые – легкие и неуместные в сравнении с древней каменной кладкой серого цвета. И все это еще дополнено вырвавшимся золотом, завитки которого прилипли к стенам и к лестнице.
Оказавшись в замке, я поднимаюсь в свои покои, и служанки быстро облачают меня в шелковое платье с низким квадратным вырезом на груди и с рукавами, расшитыми алмазами. Подготовившись к церемониальному ужину, я встречаюсь в холле с Ману и Кеоном, которые тоже успели переодеться.
– Готова? – тихо спрашивает Ману.
– Да.
С нежной улыбкой я устремляюсь вперед, расправив плечи. Прохожу мимо пурпурных флагов, свисающих со стропил, и сверкающей на потолке десятиконечной звезды. Когда я подхожу к обеденному залу, меня встречают запах сладкой еды и гнусавые голоса.
Мы заходим – разговоры тут же стихают, и все низко кланяются мне. Поскольку в Рэнхолде теперь я самая главная персона до коронации Хагана, то занимаю место во главе стола. Ману и Кеон садятся слева от меня, а Хаган – справа.
Весь следующий час я одобрительно киваю будущему королю и слушаю, как советники рассказывают о сегодняшних обрядах, проведенных в честь принца. А также внимаю бесконечным историям о Нивене, когда он был мальчишкой и устраивал в конюшне скандалы. Вместе с тем пью приторное вино и ем чересчур сладкую пищу – и все с любезностями или с улыбкой.
Наконец, когда тарелки убирают, я встаю.
Советники поочередно замечают это, и вскоре в зале повисает тишина. Даже слуги, убирающие со столов посуду, замирают. Сложив перед собой руки, я оглядываю каждого мужчину, сидящего за столом. В совете Пятого королевства нет ни одной женщины.