Светит но не греет
Шрифт:
– Да, ослик!
– - торжествующе произнесла Валида - Он мне сегодня сказал. А когда он мне сказал, я вспомнила, что однажды, три года назад, когда ему было всего три ,годика, мы шли
с ним по улице. Он был в ботиках, потому что лил дождь. Я держала в руке зонт, он - тоже маленький, темно-зеленый зонтик. И шел так важно, представляешь, совсем как взрослый...
– Ой,
– Да... Вот мы идем, а на улице стоит, привязанный к дереву, ослик, и мокнет под дождем. И знаешь, что он сделал? Он смотрел, смотрел, потом подошёл к ослику и уже хотел положить ему на голову свой зонтик... Я не дала, тогда, говорит, дадим ему мои ботики. Ослику холодно...
Рена внимательно, с застывшей улыбкой на лице слушала.
– Ну, я ему объяснила...
– продолжала Валида и тут, почувствовав, что ей совсем не хочется рассказывать, замолчала. Рена все еще чуть улыбалась, ждала конца, потом лицо ее стало серьезным, она встала.
– Ладно, поговорили... Пойду.
– Сиди, - сказала Валида.
– И мне скучно. Поболтаем.
– Нет, - Рена озабоченно вздохнула.
– У меня стирка еще
на сегодня.
– Заходи, попросила Валида, закрывая за ней дверь.
– Зайду, - Сказала Рена и зашлепала вниз по лестнице. Валида выбросила окурки в мусорное ведро, проветрила комнату. С улицы впорхнул легкий, пахнущий палой листвой ветерок. Когда уже не слышно было в комнате запаха сигарет, она затворила окна, и осталась стоять у окна на улицу. Она смотрела на пустую улочку и думала, что какое это счастье, что у нее есть умный и послушный сын, какое счастье, что она молода, что ее любят и ценят на работе, что она подающий надежды архитектор, что у нее многое еще впереди, а у ее сына впереди - вся жизнь, и думая так, она очень глубоко в себе ощущала крохотную, совсем почти незаметную горечь, хорошо запрятанную, не всплывающую, но временами дающую о себе знать короткими сигналами бедствия, словно маленькая подводная лодка, попавшая в беду. Она вспомнила ослика под дождем, беззащитного, как надежда, и своего сына, протягивающего к его голове своими неразумными ручонками детский зонтик,
Зазвонили у двери. Она поспешно схватила попавшееся под руку полотенце, быстро и тщательно вытерла лицо, открыла. За дверью стоял Элька.
– А-а, пришел, - сказала она веселым, теплым голосом и
он радостно улыбнулся.
– А как же ты дотянулся до звонка?
– Я на ступеньку встал!
– радостно сообщил Элька и вошел.
– Знаешь, как интересно было?!
– говорил он, раздеваясь.- Я обожаю зоопарк! И цирк тоже. Только там не было ослика. Лев был, и леопард, и пума, и обезьяны, а ослика не было.
– Ну, не огорчайся. Не такой это редкий зверь, - сказала она.
– Ты, не ел мороженого?
– Нет, - сказал он.
– Честно?
– Честно, - сказал он.
– Ну, молодец!
– Я спать хочу.
– Устал? Сейчас... Сейчас поешь и ложись спать.
– Нет, есть не хочу.
– Надо, надо. Ты ведь уже большой мальчик, и умненький, знаешь, что нужно вовремя питаться, - ласково говорила она, раздевая сына. Когда он поел, она уложила его спать, подоткнула одеяло под бок, и уже собиралась уходить, когда он позвал ее.
– Мама, - сказал он.
– Что?
– отозвалась она.
– Мам, я спросил у папы, И он говорит, что не может быть.
– Что?
– Не может быть - светит, но не греет, - сказал он совсем уже сонным голосом.
– Раз светит, значит, и греет...
– А?
– рассеянно спросила она, внезапно с сожалением сознавая, что со временем все реже будут возникать короткие, теплые волны боли со дна - сигналы маленькой подводной лодки, попавшей в беду.