Светлана
Шрифт:
— Так и скажи, что не могла.
— Может быть, вы ему напишете?
Надя немного поколебалась:
— Нет, что же так, на скорую руку. Передай ему привет и что я очень рада, что он вернулся. Я потом напишу, ведь он пришлет адрес.
— Я вам все-таки оставлю, вот здесь написано, как его найти.
Светлана положила записку на стол, под пресс-папье. Уж не показать ли ей ту, другую, начало Костиного письма? Нет, нет, это было бы предательством по отношению к Косте. Не докончил, не отправил —
— Прощайте!
— Куда же ты спешишь? Отдохни, ведь еще есть время. Ты даже успеешь пообедать с нами.
Светлана посмотрела ненавидящим взглядом:
— Я на станции подожду... Как это нехорошо, Надя, что вы не хотите ехать!
— Глупая девочка! — ответила Надя. — Вот если я поеду, это будет действительно нехорошо!
— Прощайте!
Светлана, не подавая руки, вылетела в столовую. То ли ветер помог или расстроенные чувства были причиной, но дверь хлопнула так, что вздрогнули и затряслись все фарфоровые собачки в доме.
Слезы пришли только в поезде. На счастье, в это время дня пассажиров мало, можно было притаиться в уголке и сделать вид, что в глаз попала соринка.
Знал бы Костя, не доверил бы такое ответственное поручение! Знала бы Зинаида Львовна — задержалась бы до следующего поезда!
Что сказать Косте? «Не могла приехать... Просила передать привет»... Невозможно! Язык не повернется!
Светлана сжимала в руках Славкин кармашек с голубыми Мухиными незабудками. Голубые незабудки были как утешающий взгляд друга...
— О чем плачешь, Светик мой?
Девочка испуганно провела платком по лицу и обернулась.
Длинная узкая рука протягивалась к ней для приветствия. Через круглые очки на нее смотрели внимательные глаза.
— В чем дело? Какие такие огорчения?
Огорчения были не ее, а Костины. Светлана была уверена, что никогда Косте и в голову бы не пришло делиться своими огорчениями с Алешей Бочкаревым.
Именно Алеше рассказать о том, что случилось сегодня, было бы жестокой обидой для Кости, черной изменой со стороны Светланы.
Но случается порой, что здравый смысл подсказывает одно, а делаешь совсем другое, не то, что подсказывает здравый смысл. Бывает в голосе человека, в выражении лица что-то вызывающее на доверие. Вот именно это именно ему рассказать можно.
Они были одни в том конце вагона, и раньше еще, чем добежал поезд до следующей станции, Алеша узнал все.
Он слушал сначала с грустным участием, не переспрашивал, не вставлял ни одного слова, но, когда Светлана дошла до разговора с Надей, его лицо изменилось, затвердело, около губ образовалась жесткая складка. Он опустил глаза, как будто ему было
Жестким голосом он переспросил:
— Не могла? Не захотела? Нашла время капризничать! Да разве она не понимает, куда он едет!
— Откуда вы знаете, куда? — испуганно прошептала Светлана. — Он не говорил, куда!
— Понятно, что не говорил, и не имел права сказать.
Светлана вспомнила, с какой тревогой собиралась Зинаида Львовна.
— Вы думаете... Алеша, вы думаете, что их на Восточный фронт посылают?
Он перелистывал расписание, взглянул на часы. Поезд замедлял ход, приближаясь к станции.
— Надя оставалась дома, когда ты уходила?
— Да... Алеша, вы что хотите?..
Он встал. Светлана тоже встала. И вдруг поверила, что он действительно был командиром на фронте и что его все очень хорошо слушались.
— Поедешь сейчас прямо к нему. Долго придется ехать, с пересадками. Лучше всего...
— Мне Костя объяснил, как ехать!
— Лучше всего взять такси на площади, у вокзала.
Он сунул руку в карман.
Светлана перебила его:
— У меня есть деньги!
— Хорошо. Скажи Косте, что Надя приедет. Понятно? Что она обязательно приедет.
Перед окном медленно проплыл фонарный столб, потом красная кирпичная стена... Толчок... Поезд остановился.
— Только не говори, что ты меня встретила. Просто скажи, что Надя приедет. Теперь давай номер эшелона и какой вагон, я запищу. Быстро!
— Я оставила у Нади на столе.
— Неважно. Я хочу, чтобы у меня тоже было.
Лязгнули буфера, вагон дернулся. Кирпичная стена медленно поплыла за окном.
Светлана повернулась к Алеше спиной, наклонилась и сделала какое-то неуловимое движение руками.
— Вот! — Подталкивая его к двери, она совала ему в руки маленькую шпаргалку. — Здесь все написано, а я уже наизусть все выучила... Только вы порвите потом... ни ей, никому... Это он мне нечаянно...
Они бежали к двери вдоль вагона.
— Алеша, я боюсь — все-таки она не поедет! Она такая была... такая! Не поедет она!
Светлана отстала. Он обернулся, блеснули круглые стекла очков. Он сделал движение, как бы наматывая на руку что-то тяжелое и гибкое:
— За косы приведу!
Светлана бросилась к окну. Как-то ему удастся соскочить? Уже довольно быстро идет поезд...
Когда прыгает человек с такой фигурой, кажется, что, коснувшись ногами земли, он рассыплется на свои составные части...
Нет, ничего, спрыгнул с полным знанием дела.
Присел, пружиня длинными ногами, выпрямился и отодвинулся назад, вместе с платформой и маленьким кирпичным домиком.
Минуты через три промчался с шипением и свистом, замелькал зелеными вагонами встречный поезд.