Светлейший князь 4
Шрифт:
Империя Цин уверенно и уже далеко не медленно движется к своему закату и выставить армию в сотню тысяч и более ей уже не под силу. В последней войне с Бирмой все китайские армия были намного меньше.
Нам сразу в этом ребусе разобраться не удалось, но после победы мы быстро разобрались в чем дело.
Главной задачей Чжан Цзинбао было навести порядок в Урянхае, лишив его в первую очередь особого положение в империи. Для этого император реально отрядил достаточно большую армию — около пятидесяти тысяч кавалерии и пехоты и сотню
Наведение порядка в Урянхае предусматривало окончательное решение вопроса с его населением, а на освободившихся землях должны должны были поселится китайские колонисты. Для этого в обозе наступающей армии шло больше десяти тысяч китайских семей. Часть из них уже даже начала оседать вокруг Убсунура. Они бежала прочь вместе с отступающей разбитой армией Чжан Цзинбао и к нам в плен не попали.
Ситуация с разорением монгольских кочевий очень играла нам на руку. Монгольские князья были в ярости, особенно в пограничном округе Кобдо и Сайон-аймаке. А тут еще неожиданно умирает старый Сайон-нойон Нардожав.
Когда мы отпустили пленных монголов и маньчжуров, у нас в плену осталось больше от пяти до десяти тысяч китайских семей и почти семь тысяч китайцев-воинов.
Никто из них не горел желанием возвращаться в Китай. Наши толмачи-китайцы, общающиеся с этой публикой, доложили, что они все уверены в том, что их казнят если они вернутся.
Как поступить с семейными мы решили очень быстро. Одна половина остается в Оюн-Туве осваивать Убсунурскую котловину, а другая будет развивать Танну-Туву.
Ольчей крайне отрицательно относился к идее поселения пленных на своих землях, да и мне, честно говоря, перспектива появления у нас нескольких тысяч не очень нравилась.
Те, кто у нас уже появился были под жесточайшим контролем и мы прикладывали немалые усилия для их ускоренной ассимиляции: никакой культурной автономии, в обществе только русский язык, почти треть уже приняли православие и самое главное, шаг вправо-влево считается побегом и высылка в Китай. Но сотня семей это одно, а несколько тысяч это совершенно другое.
Поэтому я решил, что сначала не состоявшиеся пленные колонисты будут какое-то время, не меньше года, строить на реке Элегест новые заводы. А дальше видно будет.
А вот что делать с настоящими пленными — семью тысячами китайских воинов!
Оюн Дажы на встрече со мною предложил вариант, который и было решено воплотить в жизнь.
Бывшим китайским воинам было предложено ими и остаться, но с некоторыми особенностями.
Для надежной защиты от соседа, который наверняка пожелает взять реванш, мы решили создать пограничную оборонительную линию на хребте Хан-Хухэй и при необходимости слева и справа от него.
На «танкоопасных» направлениях, то есть там где с юга и юго-востока к нам могут пройти большие массы конницы, поставить гвардейские станицы с перспективой размещение там по сотне гвардейцев.
В
В итоге поездка длилась немного дольше, но я никогда об этом не жалел. Мне удалось побывать во многих уголках Тувы и Котловине Больших Озер, северной частью которой является и Убсунурская с центром озером Убсунур.
Поэтому с Оюн Дажы мне разговаривать было очень легко.
Мой собеседник хорошо знает местность, кто где живет и чем дышит. Юго-западнее озера в моей первой жизни там был достаточно крупный монгольский город Улангол. Города сейчас естественно нет, но вот люди на этом месте живут и причем более менее оседло.
Множество речек и речушек текущих с гор западнее озера сейчас более полноводны и кое-где есть даже зерновые поля.
Кое где намеки на оседлость есть и на востоке котловины на реках Нарын и Тэс. На всей остальной территории только кочевья.
Живут здесь монголы и тувинцы. Монголы преобладают в центре и на юге котловины.
Кортловина Больших Озер по мнению некоторых знатоков вообще какое-то сакральное место у монголов, место их силы. Отсюда якобы когда-то начал свои походы Чингисхан.
Но все это в прошлом, сейчас тут нет практически ничего и никого.
Пол непонятной мне причине маньчжурский или китайский, кто их там разберет, полководец свою тактику выжженной земли начал воплощать на подходах к Урянхаю и окрестностям Убсунура досталось по полной. Он даже послал большой отряд для наведения «порядка» в окрестностях Улангола и там постарались особенно рьяно, были например засыпаны родники на северо-восточных берегах Убсунура.
Многие монгольские кочевья бежали на север и оказалось у нас, особенно в не разоренных хошунах Да- и Бээзи-нойонов. Местные товарищи этим беженцам были совсем не рады, но Мерген с санкции Ольчея их предупредил, что верховный правитель, то есть я, будет очень недоволен если беженцев будут обижать.
Лонгин сразу же после окончания войны поехал в те края и встретился с монгольскими старейшинами. Им он пообещал помочь как мы помогаем беженцам-тувинцам если они вернутся к своим разоренным кочевьям и признают нашу власть.
Оюн Дажы сразу же продублировал предложение Лонгина.
Южной границей собственно Оюнского хошуна стали реки Нарын на востоке и Хойт-Гол на западе до перевала Улан-Даба. Засыпанные родники оказались на этой территории и были быстро приведены в надлежащее состояние.
Смерть старого Сайон-нойона была нам очень на руку. Дархатский край, разоренные земли Убсунура, Даа- и Бээзи хошуны остались как-бы бесхозными и это облегчило их переход над нашу власть.
Беженцы монголы думали не долго и приняли предложения Лонгина и Оюн Дажы.