Светлейший князь 4
Шрифт:
Гвардейцы и десяток наших лам будут сопровождать посольство максимум до Улясутая. Дальше предполагаются в сопровождающие десяток людей Лонгина во главе с Адаром. Нашего оружия, винтовок, ружей и пистолетов у них не будет, но с собой у каждого будет последний серьезный довод Уюского боя — динамитные гранаты. Они кстати будут и у гвардейцев — мало ли какая будет ситуация. А как оружие ближнего боя эти гранаты замечательно показали себя в сражении на Енисее.
Оюн Дажы всё понял с полуслова и сразу же согласился. Я видел что он очень доволен нашим выбором.
Утром восьмого
В караване было не только посольство, Лонгин решил сопроводить в Улангол и Тэс пятьдесят семей староверцев приехавших за последний месяц, посетить «несогласников» на озере Кара-Холь и вообще проинспектировать Оюн-Туву, в первую очередь южную границу.
Оюн Дажы доложил нам, что первого сентября южнее предгорий хребта Хан-Хухэй появились монгольские караулы. До этого наши гвардейцы несколько раз обнаруживали подозрительных людей, которые от них сразу же бросались прочь.
Обозначенную нами границу монголы не переходили и гвардейцы решили, что те подозрительные люди были лазутчиками. Самые большие караулы встали на караванных дорогах ведущих из Кобдо в Улангол и из Улясутая к реке Тэс, как раз к тому месту где мы поставили гвардейскую станицу.
Когда караван превратился в приближающиеся к горизонту точки, Ерофей повернулся ко мне и нарушил стоявшую тишину.
— Тревожно у меня на душе, Григорий Иванович. Не верю я, что из этой затеи что-то путнее выйдет. Хотя вчера вечером Лонгин Андреевич меня просвещал о положении в Китае. Он, в отличии от меня, считает что всё получится, — Ерофей после окончания боев на какое-то время полностью отошел от дел. Никто не возражал против, Софью Васильевну все любили и понимали как она нуждается в заботе и ласке после полученного тяжелейшего ранения.
Ерофей почти месяц не отходил от неё ни на шаг и только в августе, когда Соня окончательно и бесповоротно начала выздоравливать, понемногу начал возвращаться к своим делам.
— Время покажет, — у меня совершенно нет никаких предчувствий, а точку зрения Лонгина я знаю.
Он считает, что объективно война в наших краях почти нож под сердце Цинской империи. У них конкретно подгорает с Вьетнамом. А тут такие неприятности. Против нас конечно были брошены не самые боеспособные части, но все равно удар по лицу приличный. И наше согласие остаться данниками очень хороший выход. Тем более, что к пушному налогу еще и серебряный довесок.
— И когда думаешь результат будет? —я думал, что на этом разговор закончен, но Ерофей похоже так не думает.
— А вот ответ мы получим не скоро, в этом я уверен. Повелитель Поднебесной такие дела быстро не делает.
Первый раз после попадания я боялся наступающей зимы. Десятки тысяч дополнительных ртов. Поэтому, когда ситуация стала более-менее понятной, я попросил тестя подготовить отчет о нашей готовности к приближающейся зиме.
Вернувшись с Медвежьего я зашел в нашу контору.
На месте штабной юрты уже давно был построен основательный пятистенок в котором разместилась наша штаб-квартира. Леонтий Тимофеевич сразу стал называть это учреждение конторой и
Кроме этого было еще заводоуправление, которое стараниями господ Макарова и Маханова было превращено в наш технический штаб и мозговой центр, а в школе Тимофей Леонтиевич создавал что-то типа Академии Наук местного разлива.
Но все, что касалось повседневной жизни, было сосредоточено в конторе.
На ловца и зверь бежит. Когда я зашел, в конторе оказались все интересующие меня лица: тесть со своей благоверной и Лукерья.
Леонтий Тимофеевич сразу понял цель моего визита и выложил на стол большой лист бумаги. На нем была нарисована таблица в которую заносилась вся информация о наших запасов, необходимых для повседневной жизни.
Для наглядности в каждой графе графе было две цифры, необходимое на год и текущее.
С первого июля цифры необходимого на год резко возросли, но это мне было понятно и без слов: говоря военным языком на довольствие были поставлены все пленные.
Леонтий Тимофеевич подождал немного пока я посмотрел и оценил все цифры наших запасов и сказал, показав на новую графу, появившуюся этим летом:
— Главное, что у нас достаточно риса. Китайцы всерьёз собирались здесь обосновываться и в обозе везли много чего, — Леонтий Тимофеевич как и я знал значение риса для китайцев и сразу же озадачил наших гвардейцев, потребовав захватить рисовый обоз в целости и сохранности. — Я полагаю, этих трофеев нам чуть ли не на год хватит. Для себя тоже всего хватает, орехов у нас всегда с избытком, а ведь еще впереди осенние заготовки. Зерна всякого запас лежит на целый год, сена для своей скотины наготовили достаточно. Картошки в этом году судя по всему опять будет ого-го. А уж сколько в холодильниках мяса, да всяких солений и копчёностей.
Тесть провел рукой выше головы, показывая размеры наших запасов. Я уже и без его слов видел, что должно хватить. В графе рис кто-то сделал маленькую пометку: пять пудов на одного.
Но кроме риса меня интересовали доставшиеся нам запасы пшеницы, просо и ячменя, в китайской кухне они занимают тоже важное место. И также наличие всяких сушеных трав, ягод и фруктов. На одном рисе чуть ли не год не проживешь, неизбежно придут болезни.
Захваченные обозы были действительно огромными. Только больших четырехколесных повозок типа нашего вардо больше пятидесяти тысяч, не считая традиционных китайских одно и двух колесных тачек, часть из которых китайцы тащили сами.
Простые солдаты шли в поход со своими тачками, воинские обозы состояли из больших повозок командиров и конечно различных военных припасов. А караваны колонистов, шедшие вперемежку с арьергардом или в тылу армии, представляли занятнейшее зрелище.
Преобладали конечно повозки типа нашего вардо, в которых ехала семья будущих колонистов, багаж, орудия труда и какие-нибудь запасы. Достаточно большая часть ехала на двух повозках или везли дополнительно еще и тачки, большинство которых тащили на простейшем деревянном прицепе сзади повозки.