Светлейший князь Старко
Шрифт:
Зато армейских целых четыре бригады закончили свою двухгодичную подготовку. Две уйдут в Италию, по заказу, и увезут с собой по три батареи полевых пушек и по одной гаубичной. Так что контракт с Георгом Пятым исполнен — он получил, что хотел, то есть почти пятидесятитысячный корпус современнейших солдат. Учитывая, что в Тоскане (за деньги маркиза Грациани, теперь уже великого герцога) инструкторами Старко готовится ещё одна бригада, можно сказать, что ударный костяк итальянской армии будет вскоре готов. А остальное прилепят по необходимости — для патрульно-гарнизонной службы. Глядишь, начнут войну за северную Италию с австрийцами, в этом мире глупостей хватает на всех.
Да и армия королевства Старко уже достигла трицати пяти тысяч отборных головорезов, поддерживаемых
В обороне нынешний корпус способен по своей огневой мощи сдерживать стандартную стотысячную армию, а в атаку никто пока не собирался. Хотя к концу года ещё две бригады будут подготовлены полностью и безоговорочно. Для остального мужского населения королевства создавались своеобразные учебки для полугодовой подготовки. Чего народ мурыжить в армии зазря? Научили (или заставили, коли необходимо) за полгода овладеть оружием, подтянуть атлетику, подкормить, дать ту или иную военную специальность и отправить на дембель, в запас. Всё затачивалось под возможную агрессию со стороны Пруссии, так как Англия погрязла в войнах в Иране и в колониях, а Франция разбиралась со своими внутренними коллизиями политического плана. Два Наполеона ни один Боливар не способен потянуть, вот страна и стояла у края возможной пропасти, именуемой «гражданская война». Не до войн за рубежом бедолагам пока.
— Олег, а может откажемся от китайских мастеров, а то слишком затратной их рисовая и хлопковая бумага получается?
— Нет, Николай Иванович, пусть совершенствуют свою красоту и качество. Рано или поздно введём ассигнации и плоды их исскуства понадобятся.
— Но Меуччи уже хорошо научился измельчать дерево и его бумага не хуже, чем заграничная. Вон, английские бумажные фунты и так хороши, без изысков.
— Дорогой тесть, нам нужно самое лучшее, иначе наши банкноты никто не будет считать полноценными деньгами.
Спор постоянно крутился вокруг «более правильного пути» — то ли начать чеканку золотых монет, как у других, то ли перейти к бумажкам и серебряной мелочи. Даже название будущей национальной валюты муссировалось среди старковских главначпупсов. Приколист доктор Рихтер внёс лепту, предложив называть новые тургики «сталерами» (или талерами старко). Пока же по стране гуляли всякоразные деньги и процветали обменные пункты. Странно, но почему-то американские доллары за людей не считали, хотя южные штаты уже заказывали в Старко оборудование для своих заводов и фабрик. В основном, оружейных. Кто-то им шепнул, что в случае гражданской войны у них просто не хватит мощностей, чтобы отбиться от северян, а импорт будет перекрыт обычной морской блокадой.
— Олег, а что ты думаешь насчёт нового стекла, пора бы уже расширить производство и начать поставлять на экспорт?
— Погодите, Николай Иванович, пусть гальваники из России закончат эксперименты с серебрением. Тогда и начнём продавать зеркала большого размера.
— Так слышал, что оно долго не держится, начинает тускнеть и чернеть потихоньку.
— Поэтому и говорю, «пусть закончат», а не «сразу, прям щас», — начал заводиться король.
Что тут поделать, если монарх не от мира сего? Старко хорош, когда кругом война и есть, где и как применить свои базовые знания и умения. А в нормальную мирную жизнь он совсем плохо играет, не так, как все. Если бы шведский чугун продавали желающим, огромные деньги приходили бы в государев карман, а он всё на внутреннюю индустриализацию тратит. Ну, это же не дело, когда всё скоро будет заставлено паровыми машинами,
Олег, кстати, тоже придерживался мнения о том, что многое горе от излишнего ума исходит, но никак не хотел наступить на горло собственной лебединой песне. Интеллигенцию по всей стране аккуратненько, мягко и ненавязчиво гнобили, но только когда умники совали свой нос в политику или начинали требовать демократию вместо бесплатной медицины и жилья. Даже высылали из страны, причём семьями, а не единичными «жертвами произвола».
Глава 12
Весна тем и красна, что являет собой мир и соответствующие инициативы. Россия начала вывод Южной армии из Валахии, переводя её в Молдавию, за реку Сиреть. Теперь эта водная преграда будет мирным водоразделом практически по всей её длине. Для охраны новой границы оставили шестидесятитысячное войско, а остальные попали под сокращение. И сразу всем стало хорошо и свободно дышать в регионе. Понятно, что Валлахия воссоединит к себе остатнюю часть Молдавии от которой даже русские отказались и будет точить зубы на Трансильванию и, может быть, Банат. Или венгры возжелают присоединить Дунайские княжества, чтобы округлить себе бока. У них снова началась волна пассионарности и невнятное желание то ли добиться двуединой монархии с австрияками, то ли всё-таки отделиться. Странным образом сии вожделения поддерживала, пусть и негласно, Пруссия, искавшая куда бы пристроить Зигмарингенов: отца и двух сыновей. Вроде не бог весть кто, но понасажать их на троны балканских стран, освободившихся от турецкого владычества, было бы неплохо.
Главное, что расходы русского военного ведомства снова сократились, что сразу вызвало недовольство и ропот кучки генералов. Зато солдаты, попавшие в демобилизационные списки, радовались от всей души. Ещё официально не начавшись, новая военная доктрина оказалась поддержана народом. Часть дембелей получила земли под Адрианополем, куда им помогли вывезти семьи и родтсвенников, нарезали наделы и даже позволили иметь оружие, как казакам каким-нибудь.
— Не понимаю, господа, чего Александр добивается своими действиями, — возмущался Альберт Юнгвальт, — это же возможность для смуты на границах.
— Скорее это укрепление наших границ в тех краях, — возразил Полянский, — за свои земли они будут драться и с болгарами, и с греками. Меньше войск потребуется для охраны.
Вроде всё просто, но часть дворянства опасалась новых веяний. Привычный налаженный быт разрушался под воздействием начинающихся реформ, особенно для казнокрадов. Финансовые потоки, проходящие через липкие ручонки, уменьшались в размерах и больно били по отдельным высокотитулованным семействам. Хоть императора меняй ударом табакерки или бомбой народовольца. В самых недовольных мозгах начали зреть планы по физическому устранению монарха, ведущему себя столь плохо. Долгоруков, перейдя из военных министров в руководители Третьего Отделения и став шефом жандармов, пока не очень ориентировался в каверзах и происках недовольных новым режимом. А Дубельт был переведён в попечители какие-то и сам начал выказывать недовольство. Впрочем до убийства Александра Второго ещё четверть века, если ориентироваться на реальную Историю. Как-нибудь рассосётся наверное?
А вот поступившее предложение от Мантейфеля ввести королевство Старко в состав Германского союза никак не проигнорируешь.
— Что делать будем, ваше величество? — начали приставать члены Тайного Совета.
— Дурацкая ситуация, господа, складывается. Резко отказываться нельзя, тянуть время глупо.
— И как быть? — достаточно серьёзно спросил Легостаев.
— Думать нужно, друзья. Мантейфель совсем обнаглел, став регентом короля после его инсульта. Возомнил себя полицай-президентом Германии и даже Вильгельма отодвинул в сторону.