Светлейший князь

Шерр Михаил

— Когда я думаю о тех возможностях, которые у нас появляются с появлением этого станка, у меня даже голова начинает кружиться. Хотя конечно нам еще далеко до полноценной работы станка, самое главное нет приличного привода. Через пень колоду он работает от водяного колеса, но в основном привод ножной.

— Как вы сумели так быстро воплотить в жизнь эту идею, поделитесь.

— Когда вы умчались с Ванчей в Усинск, меня чуть ли не в буквальном смысле торкнуло и я четко представил, что и как надо делать. Я прекратил практически все работы на заводе и мы просто набросились на этот станок. Правда работать на нем могу только я, да Фома Васильевич присматривается.

Когда

я вернулся в химическую лабораторию, то обнаружил там уже целую бригаду.

— Пока ты, Григорий Иванович, совершал обход завода, мы вопрос изучили и уже готовимся к работе, — Яков показал на четырех своих помощников, двух девиц и двух юношей, которые под руководством Ильи сосредоточенно возились с какими-то склянками. — Молодые люди будут не меньше часа готовиться к работе. Поэтому я вас приглашаю понаблюдать как мы получим из цилиндра первое листовое стекло. Илья, ты готов?

— Один момент, сударь.

Несколько дней назад Яков получил первое листовое стекло старинным «лунным» методом. После нескольких неудачных попыток трое его ребят освоили эту методику и каждый день по два-три десятка стекол двадцать на двадцать начали поступать на заводской склад готовой продукции. Но сегодня Яков собрался получить первые листы стекла способом цилиндров, самым распространенным в настоящий момент.

В стекольный цех мы пришли в самый ответственный момент. Помещенный в печь стеклянный цилиндр разогрелся и раскрылся. Яков, по каким-то лишь ему понятным признакам, через полчаса решил — пора. И тут же он ловко со своими помощниками выхватили цилиндр из печи и аккуратно положили на специальный стол. Я понимал, что стекольный цилиндр еще горячий и должен легко разрезаться. Для резки стекла кузнецы изготовили по заказу Якова три специальных ножа и он ловко и быстро вырезал из раскрывшегося цилиндра восемь стекол. Их размер я оценил примерно сорок на тридцать и толщиной с сантиметр. Когда стекла остыли, их размеры оказались именно такими. Поверхность стекол оказалась почти идеально ровной.

Дедушка Фома наблюдал за процессом от загрузки сырья до получения готового стекла и за несколько часов не проронил ни слова. Тщательно осмотрев полученные стекла, он вынес свой вердикт:

— Да, Яшенька, большой ты мастер. А без тебя, когда справятся?

Яков наклонил голову и прищурившись оглядел свою команду.

— Сегодня, завтра нет, — помолчав, ответил на вопрос. — Если каждый день будем резать, то цилиндре на десятом должны будут справиться.

— Яков Иванович, а почему такие размеры стекла?

— Так нам так Кондрат заказал. Он сказал, что окна в юртах надо делать таких размеров.

День начал клониться к вечеру, но откладывать эксперимент с каучуком на завтра не хотелось. Тем более пока мы обсуждали «стеклянные» дела, Илья поспешил в лабораторию и когда мы, то есть Петр Сергеевич, Фома Васильевич, Яков, Мария Леонтьевна и я вернулись в царство химии, так назвал лабораторию Фома Васильевич, то там все было готово для проведения эксперимента.

— Григорий Иванович, вы десять дней назад попросили меня срочно получить серу и попробовать с серной кислотой. Серного колчедана или пирита у нас достаточно, проблем с сырьем нет. Поэтому серу получить удалось практически без проблем. Вдобавок ко всему у нас есть немного самородной серы. Я уже говорил как-то, наши Саяны продолжение Алтая, поэтому если знать где и как искать, найти можно много чего. Особенно там, где есть золото. А здесь в северных отрогах Куртушибинского хребта золото есть. А вот с серной и азотной кислотами пока есть проблемы, я конечно получаю их по

чуть-чуть, но думаю нам надо будет больше.

— И сколько вы получили серы?

— Почти пять килограмм.

— Этого достаточно что бы начать наши эксперименты с каучуком.

Легко делать великие открытия, когда на сто процентов знаешь как. Я знал, как Чарльз Гудиер открыл процесс вулканизации резины. И не мудрствуя лукаво, я изложил на бумаге как должен выглядеть этот процесс. К нашему приходу Илья со своими помощниками тоненько раскатал один из каучуковых шариков, постепенно нагревая его. Причем шарик раскатывался в сере, которой каучук в итоге просто пропитался. После этого в течение четырех часов мы нагревали лепешку пропитанного серой каучука при температуре сто сорок градусов. Название процесса и готовый продукт я решил оставить привычными, вулканизацией и резиной.

— А какой прок от этой резины? — Фома Васильевич покрутил в руках полученный образец, даже попробовал её на зубок.

Когда заканчивалась вулканизация, к нам присоединились несколько мастеровых и Ерофей с супругой. Они с пятью гвардейцами пять дней обследовали левобережье Уса от Нижнего острога до Енисея. С завтрашнего дня Ерофей планировал начать обследование правобережья Уса до его устья.

— Помнится мне, как-то был разговор об этом каучуке, — сказал Ерофей и я сразу вспомнил как однажды рассказывал Ерофею про каучук и ластики. — И Григорий Иванович рассказывал, как каучук появился в Европе и чем он хорош, но боится жары и холода. И поэтому сейчас из него делают только ластики. Если Григорий Иванович говорит, что эта самая резина очень нужная и важная для нас вещь, то значит так и есть. Я вот вижу, что из этой штуки можно будет делать сапоги непромокаемые и плащи. Представьте, как это будет здорово.

— А еще разные накидки и пологи, — продолжил я. — Резина вещь очень прочная, эластичная, твердая и водонепроницаемая. Долго рассказывать о наших перспективах, которые нам даст резина. Начнем с ней работать и сами все поймете. Главным по резине пусть будет Илья.

Откладывать в долгий ящик такое важное дело я не стал и сразу же начал обучать Илью. Как-то само собой получилось, но обучение быстро превратилось в производственное совещание, главным вопросом которого стала паровая машина.

Сразу же после получения первой резины кузнецы дружно покинули химическую лабораторию, но часа через полтора Василий Иванович вернулся и воспользовавшись первой же паузой неожиданно спросил:

— Ваша светлость, а нельзя как-нибудь сделать так, что бы резина выдерживала большую температуру?

— Можно, а почему и какие температуры вас интересуют?

— Петр Сергеевич и Яков Иванович подробно рассказали о машине Ползунова, но машину мы делаем немного другую, схему которой вы нарисовали. Так вот что я хочу сказать, надо сначала сделать маленькую машину, всё на ней попробовать, а потом делать большую.

— Здравая идея, Ползунов предлагал сначала построить небольшую машину, на которой можно было бы выявить и устранить всё её недостатки. Если бы с ним согласились, глядишь и не умер бы он. Да и машина его работала бы. И когда ждать готовую машину?

— Больших проблем три: центробежный регулятор, манометр и прокладки и сальники. Как вы уехали, Петр Сергеевич занимался исключительно токарным станком. Но теперь он к нам опять присоединиться и дело пойдет быстрее, одно дело ковать, другое на станке. Регулятор и манометр мы быстро сделаем. Ведь я почему говорю о маленькой машине? У нас много чего уже было, да и маленькое проще ковать. А если хорошие прокладки и сальники будут …