Светло-чёрная магия
Шрифт:
Подумав о виновнике моих неожиданных приключений, я разозлилась. По сути, я сейчас была рабыней желтоглазого. Трудилась от зари до зари, голодная и несчастная, чтобы потом отдать урожай чужому дяде. И здравый смысл говорил о том, что за свой каторжный труд я вряд ли получу достойное вознаграждение. Скорее всего, выпнет назад в мой мир – и ищи его свищи.
Волноваться о том, что я заявлю на него в полицию, этому типу не стоит: кто поверит сумасшедшей девице, утверждающей, что она магиня, а магия её не простая, а светло-чёрная? Да-да, и что она разговаривала
Я вздохнула и поднялась из тенька. Чтобы из них что-то выросло, надо сначала посадить. А чтобы посадить – вскопать грядочку, чтоб её!
Как ни странно, мышцы, которые с утра болели как ненормальные, скоро разогрелись, и мне стало как-то легче. Второе дыхание пришло, что ли?
Если бы не солнце, уже жарящее во всю катушку и стремительно убывающие ягоды, я вполне справлялась с нелёгкой работой. А так приходилось без конца пить, и смачивать конец простыни, из которого я сотворила бандану, чтобы не напекло голову. И всё же я серьёзно опасалась, что от такой нагрузки при жаре свалюсь-таки с тепловым ударом. Поднимать-то меня здесь было некому.
Но жалеть себя было не время. Как бы я себя ни чувствовала, моё возвращение домой находилось в прямой зависимости от будущего урожая.
Чтобы немного отвлечься, я начала думать о том, как желтоглазый планировал вывезти меня с Острова поле завершения кампании. Этот его Летучий голландец к берегу не подойдёт, это что, мне снова плавать с коробом туда-сюда двести раз подряд? Получалась ерунда. Была бы я настоящим Робинзоном, построила бы плот. Только как я буду рубить эти самые пальмы? Не руками же их валить?
Да и были у меня серьёзные сомнения, что я вообще смогу затащить урожай на корабль. Это тебе не с палубы в море сигануть. Семян тут полно, страшно подумать, сколько всего из них всего понарастёт.
Затосковав от безысходности, я утешила себя тем, что желтоглазый был уверен, что у меня получится, значит, всё ещё правда может получиться. Просто я привыкла мерять мир по прежним меркам, а тут действовали другие законы. С бумажными корабликами, плавающими себе спокойно по океанам и зелёными мохнатыми гейрами, с которыми у меня, кажется, налаживался натуральный обмен.
Вспомнив вчерашний сочный плод, я сглотнула голодную слюну и прикинула, сколько простыней у меня осталось. Тут же прикрикнула на себя. Вот отсеюсь, и пойду обследовать Остров. Лишь бы эти хитрюги не упёрли в норы весь урожай, пока я здесь вожусь.
Мысли о том, что могу остаться без фруктов, подстегнула к более активным действиям. И всё же силы мои были не бесконечными. Поливала посаженные растения я уже на автопилоте, кое-как затащилась в дом, и рухнула прямо на полу, пообещав себе, что посплю всего полчасика.
Какое там! Когда я проснулась, солнце стояло уже низко, а есть хотелось так, что я опасалась, что желудочный сок прожжёт в желудке огромную дыру. И воды в котелке оставалось на донышке. Как-то незаметно я выпила всё.
К стене я шла, качаясь, как зомби. Уработали меня эти семена!
Не думаю, что, напившись из ручья, я превращусь в козлёночка. В нём и искупаться немного можно. И я решительно отправилась к ручью. Напилась, стараясь не обращать внимание, что вода не идеально прозрачная. Вода как вода, очень вкусная, когда так мучает жажда. Я даже повеселела, искупалась, скинув одежду, намочила простыню и обмоталась. Пока она сохнет, сохранит хоть кусочек прохлады. И отправилась снова копать и садить.
Эх, дубиинушкаа, ухнем!
Когда я снова взялась за лопату, мне показалось, что моих сил едва ли хватит прокопать один ряд. Но, как ни странно, дальше дело пошло веселей. Прохладная ли вода ручья смыла с меня усталость, или осознание того, что до заката осталось всего ничего, и досаживать придётся на ощупь, но мне больше не приходилось себя заставлять, подбадривать или убеждать.
Ещё несколько раз я подходила к ручью напиться, и намочить бандану, и снова принималась копать и садить, садить, садить…Семена уж стояли перед глазами – пришла пора последних, веретен и мячиков. Наверное, сегодня они будут мне сниться. Так бывало в детстве, когда ходила с бабушкой за земляникой. Стоило потом закрыть глаза – и перед ними качались спелые ягодки.
Их последних сил полила всё посаженное, наскоро обмыла ноги в ручье – и, доковыляв до спальни, рухнула, не раздеваясь.
Семена мне не снились. Зато близко смотрели наглые золотисто-карие глаза, и уже знакомый голос рассказывал кому-то про мою жизнь:
– Она наконец нашла ручей. Не прошло и полгода.
«Какие полгода! – возмутилась я. – Я и недели тут не живу!» И что за манера постоянно болтать обо мне гадости!
Я зло перевернулась и закряхтела, потревожив натруженные мыщцы. Приём и в этот раз помог – голоса стали удаляться.
– А как её магия? – спросил кто-то издалека.
– Пока ещё не проявилась, - ответил мой тайный недруг. – Но из сна она меня выкинула знатно!
«Так тебе и надо!» - мстительно подумала я, и, клянусь, расслышала тихий смешок.
Больше я его не видела, хотя сон был долгим и снова тягомотным. Снилась лаборатория, крысиные хвосты и почему-то огромные кузнечики с крыльями бабочек, гейры, улепётывающие от меня по грядкам…разрытым грядкам!
Я проснулась, как от толчка. Видение гейров, в темноте уничтожающих труд моего сегодняшнего дня, было настолько реалистичным, что я просто не могла убедить себя, что это сон.
Пришлось приложить немало сил, чтобы подняться и выйти в ночь, но я справилась.
Они метнулись к стене и просочились сквозь неё – белеющие в темноте маленькие привидения, замотанные в обрывки моей простыни! Я слышала перепуганный писк и даже, казалось, различала шлёпание маленьких лапок, хотя что там можно было услышать, если воришки убегали по мягкой вскопанной земле?