Светло, синё, разнообразно… (сборник)
Шрифт:
Музыка.
ДУЭТ:
– Привет вам, милый друг – вы помните ль меня?– Да вот, хочу забыть, но только все напрасно.А как живете вы, тепло ль вам без меня?– Живу я хорошо, но мне без вас ужасно!А вы, мой милый друг, грустите ль вы по мне?– О нет, я не грущу – я до смерти тоскую!А вы меня хоть раз увидели во сне?– ОВДВОЕМ:
Затем, что каждый час,На каждом на шагуВсе думаю о вас,Иначе не могу,Затем, что каждый миг – и час, и день, и ночь —я очень вас люблю… я очень вас люблю…Акт второй
КЛЕРОН держит речь перед двором.
КЛЕРОН
Ваша светлость, герцог Александр фон Гроссбах!Ваша светлость, герцогиня Эмилия фон Мекленбург!Господа министры!Господа!К своей высокой должности готовясь,Я не считала, как иные люди,Что будто бы политика и совестьНесовместимы по природной сути.Я думаю, что эти два понятьяДо сей поры друг друга исключалиЛишь потому, что их разъединялиСвоекорыстье и лицеприятье.И если предлагаемые мерыМы не колеблясь доведем до цели,То это будут первые примерыВысоких слов, осуществленных в деле!Эпоха Просвещенья, господа!Ее девиз – Достоинство и Разум.Вот мера.Вот указ всем остальным указам.Вот наша путеводная звезда.ГЕРЦОГ. По-моему, все понятно, господа. То, что предлагает ее превосходительство, по сути своей просто: невыгодные занятия упразднить, а выгодные увеличить. Неумеющего обучить, а умеющему не мешать. Искать себе чести, а не места. Короче: хорошо и добросовестно исполняй свое дело, тогда и общее процветет.
ХОР.
Слава, слава, край родной!..
ГЕРЦОГ (останавливая жестом). Барон фон Ратенау! Вы проявили столько вкуса и уменья, когда укрепляли европейскую кухню турецкими поварами – берите шире! Поставьте нам науку и образованье – и ваше имя обессмертится в веках!
РАТЕНАУ. Ваша светлость! Всецело и всегда.
ГЕРЦОГ. Барон фон Ленау. Вы достаточно преуспели в воспитании гроссбахского стрелка – дайте нам гроссбахского земледельца, пусть о нем заговорит вся Европа.
ЛЕНАУ. Ваша светлость! Заговорит!
ГЕРЦОГ. Господа бароны! Я намерен ознакомить ее превосходительство с нашим герцогством. Поездка займет неделю, и вы вполне успеете приготовить ваши предложения к нашему приезду. За дело, господа, за дело! Будем достойны нашей эпохи – эпохи Просвещения!
ХОР.
Слава, слава, край родной!Слава, герцогПо окончании гимна расходятся все, кроме Ансамбля.
АНСАМБЛЬ
А нам сказали, а нам сказали,Что эта пьеса будет про любовь!Мы так мечтали о пасторали,А нам мораль читают вновь!Ах, где же, где же Коломбина?Где незадачливый Пьеро?Где эта вечная картинаЛюбви несбывшейся его?..Расходятся недовольные.
ГЕРЦОГ и КЛЕРОН собираются в отъезд.
КЛЕРОН. Герцог… по-моему, вы испортили мою речь.
ГЕРЦОГ. Я?!
КЛЕРОН. Я провозглашала принципы! Я намечала цели! Достоинство, разум, просвещение! А вы сразу – наука-техника, сельское хозяйство…
ГЕРЦОГ. Сказавши «а», надо говорить «б».
КЛЕРОН. У-у-у, боши проклятые! Умрете от своей логичности.
ГЕРЦОГ. А вы – от нелогичности. Лягушатники!
КЛЕРОН. Да уж лучше лягушатники, чем колбасники!
ГЕРЦОГ. Это чем же?
КЛЕРОН. Француз никогда не упрекнет женщину в непоследовательности, а немец – всегда. И это после того, как я вернула ему казну, укротила жуликов, провозгласила великие принципы, каких в Европе никто еще не провозглашал, кроме Греции, и то две тыщи лет тому…
ГЕРЦОГ. Ваше превосходительство! Большое спасибо. Года через три мы объявим республику…
КЛЕРОН. Через год!
ГЕРЦОГ. Свергнем меня с престола и отрубим мне голову.
КЛЕРОН. Хм. Тогда не будем объявлять республику. Конституционная монархия – и все, и хватит! Что может быть лучше просвещенного абсолютизма? Обожаю! И всенародная справедливость, и царственная красота! Кареты скачут, плюмажи вьются, штандарт машет, ликованье, фейерверк – нет, жалко, жалко без этого! И казнить никого не надо.
ГЕРЦОГ. Да боюсь, придется.
КЛЕРОН. Но именно у вас, ваша светлость, будет исключительное право прощать и миловать. «Мы, Александр фон Гроссбах, нашей монаршей милостью даруем…» – что мы даруем?
ГЕРЦОГ. Всю нашу жизнь и сердце – первой и единственной возлюбленной нашей Клерон.
КЛЕРОН. Да, любовь моя, да!
Объятие.
Я хочу, хочу, чтобы ты был первым среди европейских монархов: самым мудрым, самым милосердным и очень богатым! Я ужасно тебя люблю, до того люблю, что, пожалуй, ограничу избирательное право. А пока – вперед, великое герцогство Гроссбах должно знать своего премьера! Боже мой, целую неделю мы будем с тобой неотлучно! Надеюсь, у тебя есть где-нибудь уединенный замок?
ГЕРЦОГ. Самый красивый – в Гроссбрюнне.
КЛЕРОН. И чтобы плющ по каменной стене…
ГЕРЦОГ. А это в Гроссенштейне.
КЛЕРОН. И чтобы среди роз благоуханных всю ночь фонтан немолчный ворковал…
ГЕРЦОГ. Кажется, в Гроссбауэре… прямо под окнами.
КЛЕРОН. Вперед, в Гроссбауэр! в Гроссбрюнн! В Гроссенрай и Гроссблаженство! Рыдай, столица, плачьте, придворные – вам оставляем мы неусыпные труды и новые заботы. Ничего, ничего: поломать голову всегда полезно.
ГЕРЦОГ. На этот счет будь покойна: к нашему приезду тебе выроют огромную яму…