Светлячки
Шрифт:
— Они её за меня не выдадут.
— Не выдадут за тебя? А почему не выдадут?
— Говорят, что никого у них больше нет, а я, мол, буду непослушным, и ей со мной будет плохо.
И опять расплакался.
— Ну, мой дорогой Малыш, только будь смиренным и не плачь! Она у них одна, правда ведь? А ты думаешь, что всегда будешь слушаться? Только не возомни о себе! А если ты будешь непослушным, то и Голубке с тобой будет плохо. Я тебе так скажу: только смирись и будь послушным, а я обо всём с крёстным поговорю.
И Малыш больше не плакал и полетел домой.
Мама была
— Отчего же ты, мой Малыш, такой заплаканный?
— Ведь они её, мама, за меня не хотят выдавать! Говорят, что я не буду слушаться. Так они думают.
Мама была сильно удивлена. Ведь это стало для неё полной неожиданностью. Тем не менее она ничего не сказала, и папа тоже ничего, но оба огорчились, мама даже заплакала.
— Не плачьте, мамочка! Я был непослушным, но теперь я хочу слушаться. И Яночка ведь с крёстным поговорит.
Однажды после захода солнца Яночка поджидала крёстного на пути.
— Крёстный, будьте любезны, остановитесь на минутку!
И крёстный остановился.
— Так вы Голубку за Малыша выдать не хотите? Почему так? Потому, что Малыш не слушался? Он в этом раскаивается и хочет быть послушным. Крёстный, а всегда ли вы были послушным, посмотрите мне в глаза! — но крёстный глядел в землю.
— И что же вы собираетесь с вашей девчушкой сотворить? Смотрите только, как бы она у вас не засиделась. Вот. Это я вам хотела сказать. Бог в помощь, крёстный!
Крёстный был сильно смущён. Он летел и светил, а когда надо было возвращаться домой, сказал папе:
— Скажите вашему Малышу, чтобы завтра к нам зашёл.
На другой день Малыш вернулся немного раньше, хорошенько умылся и выкупался и отправился к крёстному.
Крёстный увидел его в окно и вышел навстречу.
— Добро пожаловать, Малыш. Входи же!
И Малыш вошёл.
— Я передумал, дорогой Малыш, раз я вижу, что ты раскаиваешься и хочешь быть послушным, то я не буду возражать, если Голубка за тебя выйдет. Спроси её сам!
— А где она?
— Готовит ужин на кухне.
И тогда Малыш пошёл к Голубке на кухню. Он уже давно её не видел. Она была такая сильная и красивая. Стояла у очага и варила картошечку — вся красная, вот-вот вспыхнет, то ли от жара, обдающего ей лицо, то ли от смущения.
— Здравствуй, Малыш. С чем ты пришёл?
— Дорогая Голубка, они хотят, чтобы я женился, и крёстный мне сказал, что не будет возражать, если ты за меня пойдёшь. Прислал меня, чтобы я тебя спросил. Голубка, не хотела бы ты за меня замуж?
— Я, я — знаешь, Малыш, я к тебе хорошо отношусь, но — я, я — знаешь что? Я подумаю об этом. Приходи опять завтра!
И с этим Малыш ушёл. Маму расстроило, что теперь и Голубка хочет подумать, и Малышу это тоже не понравилось, но он был кроток и смирен, и Яночка это одобрила.
— Ни о чём не беспокойся! Если Голубка хорошая, то Господь Бог тебе её всё равно отдаст, если же плохая, то радуйся, что Он тебе её не дал. [25] Только завтра опять туда сходи!
25
Ср.
Тем временем Голубка о том уже сожалела.
— Что ты ему сказала, Голубка? — спросил её крёстный, когда она вошла в комнату.
— Я, я — я ему, папа, сказала, что мне надо подумать.
— Подумать? О чём же ты хочешь подумать? Разве тебе Малыш не по душе? А он не сказал тебе, что это я его прислал?
— Ну, я, я — тот светлячок из валежника, он не такой непослушный.
— Светлячок из валежника? А что тебе до светлячка из валежника? Если бы пришёл он, то не пришёл бы Малыш. Но Малыш пришёл и говорил о тебе. И что с того, что он был непослушный? Он в этом раскаивается и теперь слушается. А ты слушаться не хочешь? Не хуже ли ты в десять раз, чем Малыш?
Ничего больше крёстный ей не сказал. И Голубка заплакала, всю ночь не спала и всё плакала, а когда Малыш на следующий день пришёл, она была на кухне и варила картошечку — вся красная, вот-вот вспыхнет — то ли от жара, обдающего ей лицо, то ли оттого, что была заплакана.
— Добро пожаловать, Малыш.
И опять расплакалась.
— Отчего же ты, Голубка, плачешь?
— Ах, прости меня, Малыш, что я захотела подумать.
— А ты бы хотела за меня замуж?
— Да и с чего бы мне не хотеть!
И обняла Малыша за шею, и они полюбили друг друга.
Тогда мама сказала, чтобы, мол, со свадьбой не откладывали.
Но около недели ещё всё-таки прошло. Ведь надо было всё отмыть и вычистить. И пока всех гостей не позвали! И пока все пироги не испекли! Столько их было! Даже в кладовке на досках не помещались. А Яночка обещала, что пришлёт им три виноградины, такие красивые, синие с красным отливом, как с грозди оторвавшиеся. И прислала. Наняла чёрного жука-щелкуна, и он их на тачке привёз. Яночка хорошо заплатила, но крёстная всё равно дала ему немного муки, крупы и капельку масла, и три очень больших пирога. Жук был доволен! Ведь дома у него было полно детей!
Настал день свадьбы. Столько было гостей! А когда все собрались, вышли на улицу под дуб Малыш и Голубка, папа и крёстная, крёстный и мама, Яночка и старый светлячок из валежника, а потом и все остальные.
— Подайте друг другу руки! — начал крёстный, и Малыш с Голубкой подали друг другу руки.
— А ты, Малыш, подтверди, готов ли ты всегда любить Голубку и как дйлжно почитать её? [26]
И Малыш подтвердил, что готов всегда любить её и почитать как дблжно.
26
Ср. Послание к Ефесянам, глава 5, стих 28: «Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя».