Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского

Яковлев Александр Александрович

Глава 4

Свеча на свещнике

29 декабря 1808 года иеродиакон Филарет с товарищами выехал из Лавры. Дорога заняла пять дней, и в начале января 1809 года троицкие учителя прибыли в невскую столицу.

«Я поехал в Петербург в начале января 1809 года, – вспоминал позднее митрополит Филарет. – В это время были сильные морозы, доходившие до тридцати градусов. Дорогою я простудил ноги, так что и в поздние годы чувствовал боль в ногах».

Санкт-Петербург.

Вид Александро-Невской Лавры. 1820-е гг.

Санкт-Петербург произвел сильное впечатление на приехавших. Они знали Москву, но древняя

столица в то время мало отличалась от провинциальных городов России, разве что Кремль, да торговые ряды, лавки и амбары в Китай-городе, да несколько дворцов вельмож придавали ей столичный облик. Просторно раскинувшаяся, с садами и огородами, с недлинными улицами и кривыми переулками, одно- и двухэтажная, утопавшая зимой в высоких сугробах, Москва вдруг увиделась троицким учителям большой деревней.

Санкт-Петербург же не только по названию, но и внешнему виду оказался воистину столицей, причем столицей европейской. Поразил своей шириной и длиной Невский проспект, величественная панорама Невы с Петропавловской крепостью, толчея толпы на улицах, бесконечная вереница карет, возков и саней на мостовой, множество военных, пеших и верховых, в разных мундирах, а в Александро-Невской Лавре – непривычно светское здание собора и внутреннее его убранство: вместо икон висели картины…

Однако встретили приехавших по-московски радушно. Архимандрит Евграф [2] всех разместил удобно, а иеродиакона Филарета даже пригласил в свои покои. Едва прошли боли в ногах, приехавший инок отправился представляться начальству. И это был первый из множества уроков, полученных им той зимой: не теряй времени, дело надо делать. 4 января Дроздов представился митрополиту Санкт-Петербургскому Амвросию (Подобедову), а затем архиепископу Калужскому Феофилакту (Русанову). Оба они входили в Комиссию духовных училищ – высший орган управления духовными школами, от них теперь зависела его судьба.

2

Музалевский-Платонов, первый ректор Петербургской духовной академии, в прошлом – ректор Московской духовной семинарии.

Позднее митрополит Филарет вспоминал, как отец Евграф повез его к владыке Феофилакту. То была личность известная и примечательная. Благодаря своим талантам и способностям, отличному знанию французского языка и изысканным светским манерам Феофилакт сделался известным при Дворе, в тридцать два года был возведен во архиепископа Калужского и открыто метил на столичную кафедру и на место первенствующего члена Святейшего Синода. Поддерживал Феофилакта его однокашник по семинарии, а ныне статс-секретарь Михаил Михайлович Сперанский, оказавшийся в большом фаворе у государя Александра Павловича. Важно отметить, что честолюбие было важной, но не главной страстью владыки Феофилакта. Подобно многим церковным деятелям, он стремился к поднятию Русской Церкви из того приниженного положения, в котором она оказалась; Феофилакт желал поднять авторитет приходского священства, образно говоря, переобуть его из лаптей в сапоги и ввести в дворянские салоны. С этой целью по его инициативе и при поддержке Сперанского была создана упомянутая выше комиссия по духовному образованию – создана вроде бы при Синоде, но прямо Синоду, в котором заседали старые консервативные архиереи, не подчинявшаяся. Словом, Феофилакт был личностью крупной и яркой, и троицкий инок сразу это ощутил.

Архиеп. Феофилакт

(Русанов)

Архиепископ «спросил, чему я учился, – вспоминал митрополит Филарет. – Я отвечал: “Философии”. Он вздумал сделать мне экзамен, спросил, что есть истина. Я, знакомый только со старыми вольфианскими и лейбницевскими понятиями философскими, отвечал: “Истина логическая есть то-то, истина метафизическая – то-то”. Феофилакт не удовольствовался, спросил, что есть истина вообще? Я затруднялся, не знал, что отвечать. Спасибо ректору, он вывел из замешательства шуткою. “На этот вопрос, – сказал он Феофилакту, – не дал ответа и Христос Спаситель”. Вопросы Феофилакта перешли к языкам. Узнав о знакомстве моем с языками древними – еврейским, греческим и латинским, он рекомендовал непременно учиться и какому-нибудь из

новых, а в особенности французскому, уверяя, что на нем пишут или на него переводят все примечательное в науке. Это заставило меня обратиться к изучению французского языка. Может быть, впрочем, было бы лучше, если бы я знал немецкий язык. Для первоначального чтения, после ознакомления с французской грамматикою – самоучкою, попались мне сочинения Шведенборга [3] , которые, несмотря на совершенное несогласие с его направлением, всем навязывал читать Феофилакт».

3

Так в прошлом произносилась фамилия шведского визионера и теософа Э. Сведенборга (1688–1772).

Калужскому архиепископу нужны были не только преподаватели в столичные духовные академию, семинарию и училище. Ему требовались молодые сторонники, послушные исполнители его планов, образованные и открытые новым идеям. К Дроздову он, однако, сразу же отнесся настороженно, зная о его близости к митрополиту Платону, своему критику и противнику. Тем не менее он попытался привлечь иеродиакона Филарета на свою сторону. Советы же изучать французский язык и читать труды Сведенборга он давал всем.

По словам самого святителя, в то время он ощущал себя «молодым человеком без поддержки, без связей». Быстрый умом инок Филарет вскоре понял, что все его познания, приобретенные в Лавре, важны, но неполны без соотнесения с достижениями современной европейской культуры, без учета уровня развития современного общества со всеми его ошибками и обретениями.

Теософская система шведа Эммануила Сведенборга, получившая в конце XVIII – начале XIX века очень широкое распространение в Европе, основывалась на христианских началах, но отвергала Церковь и все ее учение. В системе Сведенборга был истинен и действителен лишь Богочеловек Иисус Христос, а весь остальной мир представлял собой видимость чего-то; богообщение и спасение оказывались возможными помимо всяких сообществ, в том числе церковных, одним лишь напряженным общением любого человека с Богом. После смерти теософа в Лондоне образовалась особая сведенборгианская «церковь Нового Иерусалима», а его книги с критикой протестантизма, обоснованием его учения и описанием его духовных видений стали пользоваться широкой популярностью и в России.

Почему это произошло? Образованное русское дворянство, насильственно оторванное по воле Петра от вековых традиций и самобытного уклада жизни и насильственно европеизированное, больше привыкшее читать на иностранных языках, чем на русском, уже не могло удовольствоваться простым слушанием малопонятных церковных служб на церковнославянском языке и затруднялось чтением Библии по-церковнославянски. Без веры жить оказалось невозможно, но дворянские умы смущали непонятность богослужения и ремесленное требоисполнение русских батюшек. Оттого в своих духовных исканиях они стали тянуться к новейшим достижениям европейского ума.

И иеродиакон Филарет понял, что ему предстоит либо подняться на новый уровень познаний для успешного служения в Петербурге, либо смиренно вернуться в тихую Троицкую Лавру, за стены которой пока не проникают новомодные учения. Люди дюжинные удовольствовались бы имеющимся. Дроздов же прилагал к своей жизни евангельскую притчу о талантах буквально, верил в истинность слов: кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет (Мф. 13, 12). Он чувствовал в себе немалые силы и таланты, а потому избрал первый путь, помня, конечно, о других словах: от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12, 48). Между тем принят он был ласково, но назначения не получал. Жил у отца Евграфа и читал, читал, да ходил в церковь.

Только 1 марта 1809 года состоялось назначение иеродиакона Филарета учителем риторики в духовной семинарии, затем бакалавром философии и инспектором семинарии. На предназначавшееся ему место учителя высшей риторики в духовной академии был назначен иеромонах Леонид (Зарецкий). Архимандрит Евграф трижды ходатайствовал перед Комиссией о назначении своего друга в академию, но владыка Феофилакт воспротивился, ощутив внутреннюю свободу и независимость Дроздова. За огорчением последовали утешение и радость. 28 марта, в праздник Святой Пасхи, митрополитом Амвросием он был рукоположен в сан иеромонаха.