Два месяца страдания в постели.Два месяца, увы, ты не встаёшь.В больничном парке листья облетели,и в окна барабанит мелкий дождь.Вчера каким-то чудом или ветромв палату к нам листочек занесло.Ты встать хотел и взять его…………………………………Но где там!?От боли только челюсти свело.А жёлтая кленовая ладошка,легко по подоконнику шурша,манила к приоткрытому окошку,как будто умоляя:………………«Сделай шаг…Пожалуйста! Ты справишься…»— Едва ли…— Взгляни: всего лишь шаг до Красоты!На бёдрах твоих грозно проступалиследы кровоподтёков сквозь бинты.Ты силился подняться —……………………только тщетно.Лишь жилы набухали на висках…Короткая дистанция в два метрав тебя вселяла панику и страх.— Довольно на сегодня!……………………Ты смирился?Шатаешься…………………а с губ сорвался стон.Вдруг взгляд мой ненароком зацепилсяза спрятанный в углу магнитофон.И тут же словно вспышка — озаренье!— Пожалуйста, хоть капельку постой…Не падай!…………Продержись ещё мгновенье…И я метнулась в сторону стрелой.Нажала лихорадочно на кнопку —тихонько закрутился старый диск.Вот первый звук — растерянный и робкий —слетел на нас, как падающий лист.Прильнув к тебе в горячем поцелуе,и с нежностью прижав к своей груди,я шёпотом спросила:— Потанцуем?Но выдохнула тут же:— Подожди!держись…… не падай(!)…………………………милый мой… скорее…Всем телом опирайся на меня!Я выдержу, не бойся, я сумею —любимая Дюймовочка твоя.Под тяжестью не рухну, не сломаюсь…Ну, вот они — два шага до окна!Ещё чуть-чуть…… совсем чуть-чуть осталось:и-иии-и… ррраз… два… три……………………………и раз два три…………………………………………раз…… два…Казалось:вдруг исчезло притяженье —мы медленно парили у землив волшебном, упоительном круженьена крыльях побеждающей Любви.И слышалось сквозь шелест листопада,как
ангелы поют на Небесах,даря душе волнующую радость.А рядом, изумленные, в дверяхврачи стоят — смущенные немножко —качают, улыбаясь, головой.И жёлтая кленовая ладошкасветло благословляет нас с тобой…
2
Глухая девочка или о чём поют цветы
Она приехала в наш двороткуда-то из-под Тамбова,её открытый, ясный взорв миг привораживал любого.Девчонка лет семи-восьми,с каким-то шармом скандинавским.Играла с местными детьми,носила кепку залихватски,с утра до вечера моглагонять на роликах и скейте.Но почему-то детворанад ней смеялась…Дети, дети…В пылу наивности святойвы так бессмысленно жестоки,и не прощаете поройуродства тел и душ пороки.Малышка с русою косойбыла воистину красива —одеждой, телом и душой,но почему-то молчалива…А если вдруг заговорит,то с губ срывается мычанье.Девчушка жестом подтвердитсмысл непонятного признанья,а дети прыснут за спиной.Но, слава Богу, не услышитих смех безжалостный и злойта, чьё лицо румянцем пышет,та, что с рожденья глухотойотмечена жестоким рокоми постигала мир живойза гранью звука одиноко.………………………………………Прошло три года…Как-то разв конце дождливого апреляя у подъезда собраласьсадить кустарник и деревья.А заодно взяла с собойсемян цветов для новой клумбы,ведро с прохладною водой.И вдруг ко мне(кто бы подумал!)бежит, торопится она,и очень правильно, раздельнокричит приветствия слова(девчушку, кстати, звали Эля).Я удивилась:— Как же так…Как говорить ты научилась?(она читала по губам)— Старалась… вот и получилось…Хотите, я Вам помогу,садить цветы или деревья?я справлюсь, правда… я смогу…— Конечно, справишься, я верю.Вот только… твёрдая земля…давай-ка мне сперва лопату,а ты потом…— Нет! Так нельзя!Сама хочу… Сама!— Понятно.Ну что ж, вперёд!И целый часс таким терпеньем и любовью,она, над клумбою склоняясь,боролась с твёрдою землёю.— Ух, непослушная трава,какие корни отрастила!Но ты поддашься мне… да-да, —шептала девочка сквозь силуи вырывала сорнякиумелой, маленькой ладонью.— Вот здесь посадим васильки,сказала я, —а здесь — бегонию.— О, нет… прошу вас… так нельзя!Поверьте, будет не красиво —ведь не созвучны голоса.Ах, этот голос, темно-синий!К нему бы белого чуть-чуть.— Ты шутишь, девочка? Прекрасно…— Да нет же… нет… цветы поют!Я слышу это очень ясно.Пусть не дано мне распознатьволшебных звуков человечьих,но я умею различатьцветов улыбчивые речи.Вот незабудки-малыши —их звуки нежно-голубые,и так приятны для души…Хотя…Ведь вы же не глухие,и лучше знаете, чем я,о чём всю ночь поют фиалки,и замолкают — лишь заря,коснётся венчика — как жалко!Но только солнышко взойдёт,хор одуванчиков встречаетлучей стремительный восход.Душа на время замираетот небывалой красоты…(вот, кстати, место для пионов)И мы садили с ней цветы,подобно чутким дирижёрам,сводя мелодию сердецмногоголосых музыкантовв один божественный оркестрвесенних, дивных ароматов.……………………………Она приехала в наш двороткуда-то из-под Тамбова,её открытый, ясный взорв миг привораживал любого…
3
Екатерина
— Вас ждёт в саду Императрица!— Я очень рад… да… очень рад!«Какого чёрта ей не спитсяв такую ночь и снегопад?!»— Поторопитесь, граф…— Конечно!Орлов спускается с крыльца:— Ах, Катерина, друг сердешный…Так вот ты где! Не прячь лица…Смотри, какая заваруха!Буран! Кружится голова…Зима Кудесница-старухаплетёт над нами кружева.Но ты молчишь… Аль мне не рада?В неровном свете фонарейне различить родного взгляда.Уймись, проклятая метель!Вдруг Катерина, сдвинув брови,спросила тоном ледяным:— Ну, что голубчик мой…… Григорий,В последний раз поговорим?— О чём, Пресветлая? О чувствах?— Не зубоскальте, граф Орлов…О Ваших пьянках и распутствах.— Пардон… но я…— Не нужно слов!Распутства? Господи… Бог с ними —Когда б они, кроме всего,моё не оскверняли Имяи не порочили его.Когда бы Вы не забывалии отдавали в том отчёт:КОМУ(!) на верность присягали,КОГО(!?) любили…И ещё…Вообразив, что я Вам ровня,не возмущали б высший свети не плевали с колокольнина такт и царский этикет.Похвально, что ж… И очень смело!Но до поры…… лишь до поры.Теперь Судьбе найдётся дело:точить не перья. Топоры!— Всё, не могу… Довольно вздора!Я думал шутишь. Вот те раз!И ты для этих разговоровменя звала в столь поздний час?— Орлов, Вы помните, быть может,насколько я была щедра?Но мне так просто уничтожитьВас лёгким росчерком пера.Нет! Даже в самом страшном гневея не лишу Вас, милый мой,чинов… наград… и привилегий —кроме единственной(!)……одной…— Какой?— Григорий, не смешите…Вы — мой неистовый Каприз:Орёл. Мужчина. Повелитель,смотревший властно сверху вниз.Вы тот, с кем дальше я могла бы,отдавшись телом и душой,считать себя обычной бабой —бедовой, страстною, хмельной.Всегда готовою на шалость —Звездой, упавшей с высоты.Лишь Вам, мой ангел, дозволялосьс Императрицей быть на «ты».Ни сна не ведая, ни страха,всерьёз, так искренне любя,я величала Вас не графом,а Богом! Слышите меня?Но полно!Ветер, свирепея,швырял снежинки им в лицо,а тьма, сгущаясь и чернея,когтила царское крыльцо.Птиц растревожив медным звуком,над парком плыл вечерний звон.— Уж поздно, граф… Целуйте руку…И убирайтесь к чёрту…Вон!!!— Не передумаешь? Однако…Он развернулся тяжело.Ревел буран… Хотелось плакать…И спазмом челюсти свело…Пустым, неумолимым взглядомОна смотрела вслед Ему —тому, кто был так долго рядом,и навсегда ушёл во тьму.Ушёл!Как больно! Боже правый…Да что ж ты делаешь, Любовь?!Но за спиной её — Держава.А в жилах — царственная кровь.Последней милостью внезапнойсумев свой гнев перебороть,перекрестила троекратно,шепнув:«Храни Его, Господь…»
4
Сгорая сам — свети другим
Ночь…Рождество.Центральная больница.Второй этаж, палата номер пять.— Вам плохо, баба Маша?— Нет…— Не спится?(во тьме тихонько скрипнула кровать)— Пойти што ль побродить по коридору? —старушка, встав, прошаркала к окну,раздвинула коротенькие шторы:— А снегу-то… а снегу!!! Ну и ну.Ты глянь, дорогу снова завалило —машины завтра будут буксовать.Ох, Господи… кого-то на носилкахзавозят в отделение опять.— Не к нам ли?— К нам!А Пётр-то Иваныч устал, поди —хирург наш дорогой.Днём на ногах, а тут ещё и на ночьбольных везут.— Работа…— Боже мой.Мороз ложился красочно на стёкла.В загадочном сиянье фонарейснежинки оседали неохотнона кружево берёзовых ветвей.И ангелов невидимые лица,сквозь инея узоров колдовствосмотрели в окна маленькой больницыв таинственную ночь под Рождество.Слышна из коридора суматоха:— Скорее! Пётр Иванович… Сюда!К нам новенький… Больному очень плохо…— В сознании?— В сознании… да-да…И снова тишь.— Ложитесь, баба Маша.— Да, правда… чтой-то мне не хорошо…Разволновалась…(в возрасте-то нашемволнение уже запрещено).Но вдруг в окно увидела случайно,как женщина спускается с крыльца, —она лишь час назад сопровождалабольного — то ли брата, то ль отца.Расстроена (ещё бы!)Прячет слёзы.И вдруг:— Ох, поскользнулась… Ай-яй-яй!Упала… не встает.Помилуй, Боже!Вставай, моя хорошая… Вставай!— Вы что там говорите, баба Маша? —(соседка по кровати всё не спит)— Да здесь…… упала женщина…… бедняжка.— Не вижу… Где?— Ну, вот же…… вот…… лежит.Помочь ей надо как-то.— Кто ж поможет?Врачи теперь все заняты больным.Старушка заметалась:— Это что же?Там человек…… упал…… а мы стоим.Ночь на дворе — она не шелохнётся —того гляди — замёрзнет через час.Ох… сердце непривычно как-то бьётся…Я мигом… я бегу уже… сейчас!— Куда же Вы? Постойте, баба Маша!Ну, что за беспокойная душа?!!!Бабуленька, набросив старый плащик,покинула палату, чуть дыша.А ангелы участливо смотрелистарушке опечаленной во след,фиксируя последние мгновеньясемидесяти выстраданных лет.Не правда!Жизнь — не только цепь страданий.Ведь счастье невозможно испытать,другим свою любовь не отдавая.Она привыкла радостно сгорать —дарить тепло души и сердце людям —незримо… бескорыстно и легко.Смеялась: мол, от сердца не убудет.«Я, кажется, забыла валидол…на тумбочке, наверное, остался.не важно…… мне бы женщине помочь…как тяжело…… по лестнице спускаться…»Метельная, рождественская ночьна белых-белых крыльях уносилатепло души уже к иным мирам —старушки, что смогла прожить красиво,и столь же благородно умерла —не на людях — на лестничной площадке,к
Одна китайская семья,где сплошь все дети — акробаты,вписала в лист календарянезабываемую дату…Отец и трое дочерейкрутили сальто так и этак,а с ними мальчик — чародей,трюкач — сынишка-малолетка.Ему от силы года три,а он со взрослыми на равныхтакие фокусы творилиз обязательной программы,что перехватывало дух,когда, легко и вдохновенноптенцом с отцовских, добрых рукон поднимался над ареной,крутился в воздухе легко —проворный, маленький, бесстрашный…И вдруг…… под зрительское «Ооо-ох!!!!!»перевернулся неудачно…Отец не смог его поймать,и с высоты почти трёх метровмалыш упал — ни сесть, ни встать…Лежит безвольно на цементе…Весь зал затих…… и по рядампрошла волна незримой болью,а бодрый марш не замолкал,и призывал собраться с волей.Склонились тут же три сестрыпо-матерински над братишкой.Он сел… Скатились две слезыпо щечке маленькой неслышно…Скривился ротик… в аккурат —ещё мгновенье — он заплачет…Но нет… не должен акробатбыть побеждённым неудачей!И капли слёз смахнув с лица,ребенок выполнил программу —всю до победного конца,до столь желанного финала…Зал был подавлен… потрясён…Мужчины-зрители беззвучнона сцену шли со всех сторон,чтобы пожать мальчонке ручку.Пожать! Им было невдомёк,что ручка сломана в запястье.Как долог мужества урок!Но он сказал себе: «Держаться!»Под гром восторженных фанфари дикий шквал аплодисментовв толпе застенчиво стоялмалыш… и щурился от света…………Уехал цирк. Спустя три днячитаю старые афиши:одна китайская семья —отец… три дочки… и сынишка…
6
Тридцать лет спустя
Вчера достала с книжной полкипотёртый томик наугад:стихи Есенина и Блока,и Маяковский с ними в ряд.Не в этом суть…………………Хотя, конечно,мой долг — отдать поэтам честь,и с восхищением неспешнохоть пару строчек перечесть.Я перечла,………и восхитилась(!)Но не поэтами — Бог мой!Здесь, кроме них,………скажи на милость,творил ещё один герой —такой родной и близкий самыйлишь с карандашиком в руках:знакомый стиль……………и почерк мамыв скупых заметках на полях.Ищу, волнуясь, год изданья:ого(!) минуло тридцать лет —с тех пор как эта книга мамедарила добрый,…………тихий свет.Она была беспечно-юной.Вся жизнь казалась впереди,и сердца трепетные струнырождали музыку в груди.Да, я могла теперь построчночитать волнующий роман,что бился пульсом многоточийвослед подчёркнутым словам.Три восклицательные знака!!! —Есенин…… строчки о любви……А дальше?…………Дальше кто-то плакали подчеркнул: «Не уходи…»Чуть ниже горький знак вопроса —вопросы чётко ставит жизнь…Но нет ответа………………только слёзы,пятном размывшие «Вернись!»И я дрожащею рукоюлистала повесть давних дней,а образ мамы, в чём-то новый,казался ближе и родней.Хотелось взять её ладошки —той, юной, —………………девочки почти,чтобы согреть в далёком прошлом,от бед и горестей спасти.Но жизнь, по счастью, многолика —и вот уже с других страницсверкает мамина улыбка,и яркий свет из-под ресниц.Легко, размашисто и смелознакомым почерком:……………………… «Люблю!»Душа торжественно пропелагимн Счастья в пику февралю.Во власти тайной, сладкой болия взгляд от строчек отвела,закрыла томик… и невольнок губам тихонько поднесла.
7
Сколько вызрело полнолуний!
Свежесодранной волчьей шкуройрасстилалась под небом степь.И луна, озираясь хмуро,…………исподлобья сочила светна поля, на луга, на горы…………жёлтой патокой тишины,а ветра оголтелой своройрвали рощицы за штаны.Два патрона. Один — навылет.Смерть — волчице.Охотник — рад.Сучье племя — собаки — взвыли,нервной дрожью смирив азарт.Дымом — кровь.……………преисподней — пасти.Тушу — в сани,……………и перекур…Много ль надо ловцам для счастья? —Пару-тройку звериных шкур.Да уйтик потайной избушке —слушать ветер в печной трубе.По сто грамм…Ну, а после тушуосвежовывать на дворе…Как верны и точны движенья —нож легко полоснёт живот,пальцы быстро, без напряженьямежду ребер скользнут,и вотна ладони кровавым сгусткомсердце волчье…— Ко мне, Дружок!Хочешь мяса? Попробуй…… вкусно…На вот…… ешь…… ешь, сказал…… щщщенок!И слюной истекая,жадно,торопливовгрызался пёсв мякоть волчьего миокарда,кровью вымазав теплый нос…Вдруг незримо в лицо убийцынедоверчиво, с холодкомзаглянула душа волчицыДрожь — по телу.И в горле — ком…— Что-то ветром подуло… чуешь?Эй, Дружок…… заходи-ка в дом…Хрен с ней — с тушей…… доосвежуемкак-нибудь не сейчас…… потом…Поплотнее захлопнув ставни,он не видел, как в лунный свет,серпантином вплетался странный,незатейливый, волчий след.Так Душа уходила к звёздам,унося с собой тайный груз,чтобы вечером зимним, позднимисточать колдовскую грусть.И с тех пор по ночам не спитсяни охотнику и ни псу —голубые глаза Волчицыльют с холодных небес росу.Сколько вызрело полнолуний!Сердце мается — вой не вой:не забыть той Волчицы юной —видно, душу, взяла с собой.
8
Русь — великая, щедрая, светлая
Как пар,как утренний туман,печным дымком голубоватымты возносилась к небесам,но слишком робко,……………………виновато.Как будто к грешнице-землебыла прикована цепями.Проклятья нищих и калектвой Дух, увы, не отпускалик высотам солнечных миров.В который раз,……………………теряя силы,под тихий звон колоколовопять душа твоя,……………………Россия,на землю падала дождём,в ладонь ложилась медяками —листвой,……………………кроплёной сентябрём,и в сердце — новыми стихами.Лишь Ветер —…………вечный пилигрим,оставив лес в одном исподнем,швырял в лицо нагих осинохапки листьев прошлогоднихи гнал,……и гнал по свету пыль,в свободу искренне влюблённый,и гнул ковыль,…………и гнул ковыльв земных, молитвенных поклонах.Чтобы проверить по веснеготовность трав с колен подняться,когда озимые в росесплошным ковром засеребрятся.И ты, загадочная Русь,очнувшись вербным Воскресеньем,начнёшь с листа,…………забыв про грусть,очередное Вознесеньена крыльях белых журавлей,апрельским вечером туманными в почках тоненьких ветвейпрорвёшься жизнью утром ранним.Но, словно зная наперёд,что где-то там не за горами,тебя опять паденье ждёт,ты смотришь синими глазамив озёр лесные зеркалас такой безмерною печалью,и отражают куполатвой образ золотом сусальным.Так падай (!)…………падай, не стыдясь,к ногам плодами спелых яблок —ведь мы не знали, отродясь,что вкус России прян и сладок.Роняй с небес янтарный мёд,как капли звёзд,…………………(а их не мало),чтоб по усам он щедро тёк,и в рот хоть капелька попала.Срывайся с дивной высотына землю белыми снегами.Дай нам хоть каплю чистотыв делах и помыслах!……………………Мы самина белых, девственных холстахполей заснеженных,……………………красивых,твой образ будем рисоватьдостойно,……………………Матушка-Россия…
9
Миллион алых роз или крещенская история
Мороз крещенский.— Пей, старик.Да сколько ж надо выжрать водки,чтобы согреться хоть на миг?А на закуску — ни селёдки,ни хлеба нет… и…ни шиша…Центральный парк сверкал огнями.там, на задворках, два бомжабутылку дружно допивали.— Ну, ладно, брат…… на посошок —да я пойду.Глянь… минус двадцать.— Уходишь, парень? Ххх-х-хорошо…— А ты?— А мне… куда податься?— Бывай.На парк спустилась ночь.Сковало дрёмой карусели.И вдруг…… мелодия…… точь в точьмотив знакомыйеле-елеОткуда-то издалекао, нет… почти из прошлой жизнитакая светлая строка:«Жил был художник……»…………………рвались мысли.Крепчал докучливый мороз.И, побеждённый алкоголем,старик упал.Река из розврывалась в душу сладкой болью.Текли слова из темнотыо чудаке, что смог когда-то«продать свой домик и холсты…»Безумец!Стоила ли тратыминута радости… одна(!)какой-то взбалмошной актрисы?Не правда ль, странная цена:за «море роз» платиться жизнью.Старик лежал, открыв глаза,а звёзды падали, сверкая,в хмельную душу…Вдруг слезаодна…… горячая…… скупаяпоследней точкою над «i»скатилась в таинство финала.Он умирал……………Но он любил……давным-давно,………………и алых-алыхдесятки ярких,………………дивных роздарил с улыбкою любимым.Вдруг поезд Жизни —……………………под откос…Не всем, увы, хватает силы,в минуту горя встать с колен,не очерстветь,не опуститься.Последней строчкою куплетупал израненною птицей.А утром в ворохе газетпестрели скорбно объявленья:«В центральном парке человек………………замёрз………в глубоком опьяненьи……»
10
Шар
Видишь, воздушный шар? —это моя душападает не спешав небо.Ветер едва дышал,только не удержали упустил мой шарв небыль.Люди смотрели вслед,солнце меняло цвет,и отражался светв окнах.Шар, что лебяжий пух —медленно сделал круг,чуть задрожал и вдруглопнул…
