Фуры, фуры……………эх, дальнобойщики!………………а по склонам — дожди и хмарь…Одинёшенька на обочине (занесёт же в такую даль!)Ураганно, стихийно, песенно………………………мимо шпарит и шпарит Русь.Как окатит водой — мне весело……………………я не гордая… что, ж — утрусь!Птица-тройка, куда ж ты катиссся? — тормози уже, говорят!голосую в коротком платьице — вся продрогшая в аккурат.до Москвы как-нибудь попутками……………………до свидания, милый Ржев…Колокольцами, незабудками твой полынно-степной напев,и медово-гречишной сладостью………………шквальный ветер выносит мозг…— Генацвале, подбросишь?— С радостью!Хоть до Мурманска — не вопрос…Обтекаю… смеюсь счастливая:— Ну, спасибо, притормозил…— Гамарджоба! Не бойся, милая, — улыбнулся седой грузин.И рванул, просигналив, бешено:— Эх, прокатимся с ветерком!А в окошко дохнуло свежестью, и напутственно грянул гром.Так с лезгинками и напевами мимо русских церквей и хатна попуточке из под Ржева мы……………………возвращались в Москву — назад.И казалось: внимает с нежностью……………………южным звукам родной простор,плыл над русской, седой безбрежностью……………………тёплый ветер Кавказских гор…Мой попутчик отдал мне весело свой единственный бутерброд —да, делился не только песнями………………хлебосольный простой народ…И хотелось вернуть до капельки каждый лучик его душе…Вдруг сиянье огромной радуги осветило дождливый Ржев.И над миром вознёсся медленно………………лучезарный, огромный мост,что одной стороной на Севере, а другою на Юге врос,озарив неземным сиянием………………Кострому, Петербург, Кавкази небесным святым касанием………………сделав чуточку ближе нас…
12
Где ты, мама?
Я вчера ошиблась этажомВ здании тридцатой
гор. больницы(это ветхий, очень старый дом,где скрипят тоскливо половицы)— Как пройти отсюда на массаж?— Выше… выше… прямо и направо…Лестничный пролет. Второй этаж.За стеклом хирурги-костоправы.Все не то… А это что за вход?Осторожно дверцу открываю…— Девушка, у нас сейчас обход.Не мешайте! (я и не мешаю).— Вы к кому?— Да, в общем, ни к кому…— Ах, наверно, Вы из меценатов?— Из кого? Простите… не пойму…— Проходите в первую палату!Ладно… Отчего бы не пройти,Раз уж так активно приглашают?Господи, куда твои путиприведут сегодня? Я не знаю…В коридоре сумрачная тишь.Ожиданье придавило плечи.Вдруг, смотрю…… застенчивый малышосторожно вышел мне на встречу.(года два ему, а, может, три)застеснялся…… поспешил обратно…— Стой, хороший мой… Не уходи!Но мальчонка убежал в палату…— Девушка, не стойте у дверей!Проходите и располагайтесь.Здесь пятнадцать отказных детей.Поиграйте с ними, не стесняйтесь.— Что сказали вы? Мне не понять…«Отказных»? Что значит это слово?— Господи, ну бросила их мать…(надо ж быть такою бестолковой!)— Бросила? Как это?— Да вот так!Вы как будто первый день на свете!Ведь в России форменный бардак —(все мы, в чем-то, брошенные дети)Надо мной разверзлись небеса.Как во сне я шла по коридору,и упрямо горькая слезазастилала свет, мешала взору…Пять кроваток к ряду у стены —в них лежат трехмесячные крошки.Дети спят… возможно, видят сны,тихо солнце льётся из окошка.Медленно на цыпочки встаю:Кто там плачет?— Ладушка… проснулась?Успокойся… Баюшки-баю…Ах, как сладко-сладко потянулась…Я беру на руки малыша:— Так…… штанишки мокрые… Бывает…Ну не плачь, — шепчу я, чуть дыша, —Мы сейчас пеленки поменяем.— «Доченька»… хорошая моя… —Подношу к губам твои ладошки, —Мама здесь…… сегодня мама — я……Всё по правде… всё не понарошку…Девочка глядит в мои глаза,И в улыбке растянулся ротик.Я молчу…… не знаю, что сказать…Робко глажу спинку и животик.Маленькими ручками дитяОбхватило вдруг меня за шею,и прильнуло с нежностью… любя.Я собою больше не владею.Не могу сдержать горячих слёз.Поправляя сбитую подушку,задаю бессмысленный вопрос:где же мать — беспечная кукушка?Милая, ну, как же ты могла?!!!Как? Ребенка подарила миру,Чтоб затем, лишив его тепла,Укатить транзитным пассажиром?Не виню…… Поверишь??? Видит Бог:Знаю все о женской трудной доле…Мир безумен, мир порой жесток —(сердце разрывается от боли).Вот вошел в палату карапуз,ножками едва передвигая:— Стоп… Не падать! Господи… Иисус!Что мне делать с вами? Я не знаю…Сколько здесь печальных добрых глаз!Как согреть вас всех, помилуй, Боже…— Я иду… бегу к тебе…… сейчас……— Как его зовут?— Его? Сережа…— Ну, Сергунька, ты уже большой…Нам ходить давно пора учиться!Дай мне ручку… шаг… теперь второй…Так… еще…… а ну-ка не лениться!Молодец! Серега, ты герой…Скоро будешь бегать — не догонишь…Леночка, не плакать… я с тобой……Не вертись! — бутылочку уронишь…Пей, моя родная, молочко…Подрастай…… и будь всегда здорова…Знаю-знаю… это не легко…Ну-ка пей! — уважь труды коровы………………………Я вчера ошиблась этажомв здании тридцатой гор. больницы.Ночь…… Гроза… И первый майский гром…(мне сегодня слишком плохо спится…)
13
Светоч
Школьному учителю моего мужа -
Шипилкину Сергею Михайловичу посвящается.
Если ты выжил под небом провинции —хлебом единым сыт,если не вытравил все твои принципызатхлый мещанский быт,значит, ты в целом чего-то стоил…Только зачем, скажи,вновь возвращаться в село глухоеиз городов больших?Что тебя манит сюда? Акации?Или знакомый пруд?Что ты забыл на далёкой станции,словно тебя там ждут?Просто банальная ностальгия? —в прошлое грустный взгляд.Лица — любимые, дорогие —их не вернуть назад…Нет, от чего же?— Михалыч, здравствуй!Ба! Сколько зим и лет!!!Школьный учитель — весёлый, классный.— Эх, не узнал… Привет!Не изменился — такой же сухонький.Лишь поседел едва.Знать, коротает свой век на кухоньке…— Как же! А чёрта-с два…Помнишь, ходили в десятом классев Ельню встречать зарю?Ты ему в тон отвечаешь:— Здрасте!Как же не помнить? Ну…— Ну, так и вот… через две неделив самом конце весныснова зовут меня в дальний ельникздешние пацаны…— Ну, ты, Михалыч, даёшь, приятель!Сила-то есть в ногах?— Дело не в силе…… Металлоискательнам бы с собою… ах — хх…Там ведь бои, понимаешь, были —немец стоял стеной…Там, за деревнею, есть могилынаших ребят…— Постой…Бог с ней — с деревней… войной… и фрицами…Знаешь, я понял вдруг:нам бы не выжить в глухой провинции,если б ни ты, мой друг…Ты научил нас смотреть на звёздыв час, когда спит земля.Ты утверждал: никогда не поздновсё начинать с нуля…И зародил в наших детских душахтягу к большой мечте.Ты говорил: «Если быть — то лучшим…Лучше — на высоте…»Знаешь, Михалыч, и вот теперь ясчастлив за тех ребят,что по весне за тобою в Ельнюснова идти хотят…Ты не сдавайся…… хотя б из принципа…выдюжи как-нибудьради парней, что в глухой провинцииищут высокий путь…
14
Женщинам-воинам
Участницам Великой Отечественной войны посвящается…
Эх, не застегнётся воротник! —знать, не по размеру новый китель.Нет бы, попросила напрямик:«Братцы, мол, не справлюсь — пособите!»Как же?! Держит марку: «Я сама!»Старшая по званию… но баба(!)Немцы…… окружение…… война…Нет, не даст слабинки…… а могла бы…Младшему сержанту до плеча —кажется, сама ещё девчонка —только вот в устах её звучатрезкие команды зло и чётко.Громко, заглушая автомат,кроет всё и вся отборным матом:«Сопли подотрите, лейтенант!Слышите?! За Родину!!! В атаку!!!И откуда что берётся вдруг?Страха под ребром как ни бывало —прёшь за ней, не видя, что вокругземлю вкривь и вкось перепахало…Сквозь завесу дыма и огняпросто, как слепой, идёшь на голостой, о ком в народе говорят:«Короток, мол, ум, да долог волос» —Дура-баба — что там рассуждать?Только на войне и пуля-дура.А девчонка раненым — как мать —многих к жизни заново вернула.Ласково склоняясь над лицом,с нежностью шептала: «Пей, голубчик…»Каждый с ней держался молодцом.Каждый становился с ней живучей.Но, бывало, горькая слезавоздух пеленою застилала —плакала девчонка… кто сказал:плакать на войне — не по уставу?А ещё, бывало, по весне,в редкие минуты передышкипела она песни о Москве,про любовь какого-то мальчишки.И казалась доброй тишина,чудилось, что где-то пахнет хлебом,верилось, что кончится война,станет, как и прежде, мирным небо.Только преждевременны мечты…Эх, друзья-подруги фронтовые,как ей были дороги цветы —скромные ромашки полевые!Сколько раз плела из них венки!Знала ли, что будут над могилойплакать голубые васильки?Да, она нас многому учила —лишь не научила одному:как суметь сдержать слезу мужскуюв самую последнюю весну —светлую…… победную……… святую…
15
9 мая 1945 г
Из заколоченных ворот никто не вышел,а надпись «все ушли на фронт» казалась лишнейв последний день большой войны…Лишь детский мячиклегко спружинил от стены соседской дачи,перелетел через забор,и где-то рядомпробив бурьян, упал во дворбольшим снарядом.Свалился с выжженных небес под куст крапивы,как снежный ком, как благовест —осколком Мира.И ранил солнцем тишину пустого дома,а детский смех взорвал войнуподобно грому…Но из рассохшихся ворот никто не вышел —здесь все давно ушли на фронт…… и даже Выше…
16
В городском саду играет духовой
оркестр
«Утомленное солнце нежно с морем прощалось……»В летнем парке кружила утомленная старость.Островок танцплощадки: старики и старушкиНеуклюже танцуют — инвалиды, толстушки…И неловкой рукой поправляют сединыВетераны войны (старики? нет… Мужчины!)Ну, и что из того, что сбиваются с такта?Пьют тайком валидол…… а когда-то… когда-то!!!!!!!Это было давно…… под Москвой иль Калугой —Увлекала сердца довоенная вьюга.Но чарующий вальс прервала канонада,И откликнулась эхом у стен Сталинграда.С той далекой поры пролетело полвека.И не надо бы дважды входить в одну реку:Ни к чему ворошить промелькнувшую юность —Все бесследно прошло…… да зачем-то вернулось…Так же падает лист, и трепещут осины,Позабыты на миг ревматизм и морщины.И на счет «раз-два-три», не смотря усталость,Кружит чья-то любовь…… чья-то юность… не старость…В звуках вальса опять годы мчатся незримо,Набирают разгон и проносятся мимо…Тихий шелест времён — как листва под ногами.Это было давно… это было не с нами…Надувные шары поднимаются в воздух…Звонкий смех детворы… и нежданные слезыПодступили к глазам, затуманили сердце —Одинокой душе помогли отогреться…Но все реже звучат духовые оркестры,Меньше кружится пар — на площадке не тесно.Ветераны войны, как вас мало осталось…«Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»
17
Че
Другу детства — много лет спустя…
Он называл себя «мальчик Че» — не объясняя другим: «Зачем?»Мимо ушей пропуская: «Псих…» Просто пацан начитался книг…Маленький демон — и в этом весь. Мне он достался таким, как есть —самонадеянный Бог, Икар… лучший из племени че гевар…Нам не хватало минут и слов — мы познавали на вкус любовь —как ни пытался советский быт выбить из бедных подростков прыть —секс в СССР отменён (пи. дец!) Не было секса, но был подъезд —смех в темноте и щенячий визг — так мы входили в большую жизнь.И уходили куда-то врозь. Нас раскидало — не вкривь, а вкось…Спать бы и спать на чужом плече. Только порою мне снился Че.Грустный, задумчивый гитарист — взгляд отрешённый — не вверх, не внизмимо… как будто куда-то вглубь…… мы постигали не смысл, а суть…Мы иногда выпускали пар… Он научился держать удар.Как джентльмен, уступая мне: мог, если надо, прижать к стене,и урезонить касаньем губ — нежный до боли… но чаще груб…Вспыльчив и резок — и мне под стать… Оба мы крезы — ни дать ни взять…Нам не хватало реальных битв. Мы выбирали не быт, а «быть»…И навсегда покидали строй: ибо, где первый — там есть второй.Мы бунтовали. Срывали дверь — в тесном подвале с тугих петель.Ухали стены, и глох подъезд. Новые сцены для новых пьес.Каждый ушёл на свою войну. Маленький воин — в чужом пленудогм, установок, всеобщих схем. И вековечный вопрос: «Зачем?»К чёрту вопросы! Мы брали след, честно и просто идя на Свет.И уясняли чуть позже суть: есть бездорожье, но лучше Путь.Мы прозревали за годом год: есть прозябанье, а есть Полёт.Жизнь продолжалась. Мне снился сон. Мало деталей — лишь общий фон,минимум действий…… а так вообще — призраки детства и мальчик Че,выбравший тропы иной страны — пламя герильи чужой войны,сладкую дымку чужих сигар, кожей впитавший иной загар.Сделавший тылом кубинский порт… чуждая Лира ему поёт.Я ошибалась: он был в Чечне — псих ненормальный, мечтатель Че.Каждому времени — свой герой. Он был уверен. Стоял горойно не за этих… и не за тех…… сразу в ответе — один за всех:и за чеченских детей…… за вдов… за огрубевших душой юнцов…и за российский трёхцветный флаг. Каждому — друг, никому не враг.Словно назло, угодив в спецназ, чётко усвоил одно: «Приказ».Ранен. Контужен. Ослеп. Оглох. Слушал лишь душу. А в сердце Богсыпал командами: «Не убей!» «Надо бы… надо…» А Он: «Не смей!»И спотыкаясь об «Отче наш…», клинил и клинил родной «калаш»,Клинил и клинил…… да вдруг замолк: цель не по силам — бессмертен Бог.Маленький-маленький мальчик Че. Толстый ремень на его плече —не автомат, не рюкзак с едой. Только гитара. Проснись — и пой!Только гитара и трепет струн. Мой Че Гевара — ты вечно юн —грустным скитальцем ушёл в рассвет. Больно. Прощаться не стоит… нет…
18
Предчувствие тебя — в ладонях сентября
Ты знаешь, друг,…………наверно, в этот разя всё-таки надолго затоскую —ведь эта грусть даёт мне слабый шансспасти любовь………………последнюю,…………………………… земную.Безропотно,……… печалясь и скорбя,шагну одна в осеннюю прохладу —в пронзительную нежность сентябряи ласку бесконечных листопадов.Уже не ты,а Ветер, словно вор,в каком-нибудь далёком переулкезапустит мне незримо под подолбесстыдно вожделеющие руки.Прижмёт к стене,навалится на грудь.И, задыхаясь в сладостных объятьях,я ветреною лаской захлебнусь…Коротенькое сбившееся платьезабрызгает холодный, мелкий дождь,коснувшись обнажённости коленей,и лёгкая, волнующая дрожьпройдёт по телу гибельным томленьем…Вот так всю ночь,………………до самого утра,на ощупь, изучая спящий город,я буду отдаваться всем ветрамотчаянно,…………нелепо,……………………без разбору…Как будто бы желая отомститьсамой себе за горечь пораженьяи палою листвой всю ночь кружитьдо тошноты………………до головокруженья..Пусть в рощах тёплый август ткёт ковры,всё чаще добавляя сочной охрыв прозрачный шёлк желтеющей травы —тяжёлой от росы под утро,…………………………мокрой…И так же колокольчики в лугахпоют о чём-то радостном и светлом,но птицы равнодушно на крылахуже уносят призрачное Лето.Ты знаешь…… да…Наверно, в этот разя всё-таки надолго затоскую —ведь эта грусть даёт мне слабый шансспасти любовь —………………последнюю,………………………… …земную.
19
Богородице в Рождество
Малыш Иисус — младенец Бог,О судьбах мира что ты знаешь?Твой первый крик… и первый вдох:В руках Марии засыпаешьС великой тайной на челе,На Царство светлое повенчан —Мессия…… Жертва на земле…Упрёк…… Спасение…… Предтеча…Казалось бы…… казалось… бы……Но даже сто твоих распятийНеубедительно слабыПеред слезой Пречистой Мати.Любая Женщина, поверь,Читая Книгу Жизни Сердцем,Ценой бесчисленных потерьВ чудесный Рай откроет дверцу.И ты, прильнув к её груди,Как к лучезарному Истоку,Глотаешь вытяжку Любви —Нектар божественного сока.Иисус малыш — Младенец Бог —Бог-Человек, познавший Вечность,Пьёшь, засыпая, молоко —Душой вбираешь человечность.Что нового принес с Небес,Чего б не знала твоя мама?Был убиен… потом воскрес.Её ж Любовь не умирала.Смотри: их тысячи вокруг —Богини с разным цветом кожи,И с доброй лаской теплых рук,О, матери! Вы так похожи…Нет, не читали мудрых книг,Но тайну СамоотреченьяПостигли, слыша детский крик,В суровый, тяжкий миг Рожденья.Под сердцем выносив дитя,И заплатив за радость мукой,Уж не живёте для себя,И каждый день тому порукой.Ведь Счастье ближнего для вас —Единственно возможный выбор.Так каждый день и каждый час.Над головою Святость нимбом.В Любви сияющем ВенцеИ в старости своей прекрасныМорщинкой каждой на лицеИ взглядом выцветшем, но ясным.Так, в светлый праздник Рождества,Объята тихой благодатью,Я славлю доброго Христа,Но еще больше Богоматерь.
20
Баллада о мустангах
В мирах, затерянных меж звезд,Пустынно-красной Аризоны,Где радуги воздушный мост,Стыкует берега каньонов,Летело Солнце—ИсполинПривычным курсом бумеранга,Легко касаясь гибких спинВетрами вздыбленных мустангов…Где с дробным топотом копытЧуть потревоженного стадаСливался недовольный рыкРеки бурлящей — Колорадо……Что — Бесконечность? Миг Любви,Пленив сердца двойным арканом,Восьмеркой скрученной петлиУдавит поздно или рано.ОН был сильней, быстрее всех —Мустанг красивой черной масти,ОНА — как самый первый снег —И словно создана для счастья.Вплетая в гривы шёлк ветров,Они парили над пустыней,Мерцал таинственно покровНочных небес, как звездный иней…Осколки — искрами гранит —Под ритм безумного аллюраИспуганно из-под копытВзлетали сонные амуры.Душа, достигшая небес,Не ведала земного страха…Вдруг справа — им наперерез —Индейцы племени навахо.Метнулась пара лошадей.Вперед — зияющая бездна…Наискосок… еще левей…Там пропасть… вправо — бесполезно.Куда бежать? Кругом тупик…А Колорадо катит воды.И вот остался ровно миг —Последний миг былой свободы.Мгновение — под жуткий свистАркан удавкой стянет шею,А взгляд скользит по скалам вниз —Моля у пропасти спасенья.ОН — был сильней, быстрее всех —Мустанг красивой, черной масти.ОНА — как самый первый снег —И будто создана для счастья.Какое ж счастье, если светЗатмит тяжелая неволя?Она решилась: лучше смерть…Прыжок… Полёт…… Немного боли…Он медлил… И смотрел во тьму,Умышленно теряя время —Аркан безжалостно стянулУдавкой взмыленную шею.Прошли года. Он — под седлом.Но жив, здоров, доволен, вроде…Её ж душа, махнув крылом,Так и осталась на свободе.