Светочи Конфедерации
Шрифт:
— Да, я понимаю это.
— Понимаешь, но при этом все решаешь сама, не оставив своему мужчине права выбора и даже не выслушав его мнения? Оно тебе настолько безразлично?
Лайона вновь опустила голову и даже слегка покраснела. Наставник прав. Она настолько привыкла бороться за свою свободу, за возможность самой решать свою судьбу, что готова была воевать даже тогда, когда на ее свободу никто не покушался. Хуже того! Получалось, что сейчас она сама делает в отношении Валлиана то, чего не хотела допускать в отношении себя…
— Как все сложно! —
— И ты готова отказаться от Валлиана и от ваших чувств, столкнувшись с первыми же трудностями? Готова расстаться с ним?
— Нет. Не готова.
— Все не так плохо, дочка. Просто вспомни, сколько раз ты позволяла мне влиять на твои решения? Сколько раз приходила за советом? Ведь даже сюда, на Остров, ты решилась поехать только потому, что это я тебе так посоветовал. Тебе ведь нетрудно прислушиваться к моему мнению?
— Но ведь Вы — мой Наставник!
— А Валлиан — твой мужчина. И мне кажется, он достоин доверия и уважения ничуть не меньше, чем я?
— Да. Конечно, достоин. Просто мне надо привыкнуть к этому. Мне надо привыкнуть к нему. К тому, что я могу ему доверять как Вам.
— Ох, дочка! Полюбить успела, а привыкнуть — нет? — заулыбался старик.
— Получается, что так, — растерянно отозвалась Лайона.
— Ну, ладно. Посиди тут, подумай о том, о чем мы с тобой поговорили. И о том, что твой мужчина — тоже Картадель. Светоч Конфедерации. Тот, кому каждый из твоих друзей, не раздумывая, принес бы Клятву Верности.
Лайона тихонько охнула: она настолько привыкла думать о Валлиане, как о человеке, пусть даже наделенном необычными способностями, что совсем забыла о его статусе. Сейчас же она осознала, что буквально пару минут назад собиралась принести Клятву Верности другому Картаделю — Клиффорду, что навеки связало бы ее с этим чужим для нее мужчиной…
Валлиан видел, как встала Лайона вместе с другими учениками и направилась к очереди желающих принести Клятву Верности Картаделю Клиффорду. Он знал: если девушка сделает это, то уже никогда не сможет принести Клятвы Верности ему, как Светочу, а значит — не сможет стать его женой. Мужчина понимал, что Лайона действует из лучших побуждений, что она наверняка не разобралась до конца в ситуации и в последствиях поступка, который собиралась совершить. И все же ему стало больно — так, как никогда еще не было.
Валлиан был в растерянности: имеет ли он право останавливать Лайону? Имеет ли право отговаривать ее от принятого решения? Он собирался предложить госпоже Монтессори стать его женой. Но не делать же такое предложение в настолько неподходящей обстановке? Как остановить ее? И смеет ли он ее останавливать? Все эти вопросы разрывали его голову и парализовывали мышцы. Каждый раз, когда открывалась дверь, чтобы впустить очередного ученика, он замирал, забывая дышать и опасаясь увидеть на пороге женщину, которую впустил в свое сердце.
Наконец, после некоторой паузы, вместо очередного ученика в комнату заглянул Мастер Аркадиан и бодро оповестил:
— Господа
Валлиан, не скрывая облегчения, опустился в кресло и закрыл глаза рукой. Аркадиан и вышедший из соседней комнаты Клиффорд с пониманием смотрели на обмякшего друга. Когда тот, наконец, справился с чувствами и открыл глаза, старик улыбнулся ему лукаво и спросил:
— Что, заставила тебя поволноваться моя ученица?
Валлиан то ли утвердительно, то ли растерянно покачал головой:
— Я так понимаю, за то, что Лайона не появилась здесь, мне следует благодарить вас, Мастер Аркадиан?
— Не стоит благодарности, Светлейший. В конце концов, Наставники для того и нужны, чтобы не позволить своим ученикам совершать непоправимые глупости.
Клиффорд подошел к Валлиану, положил ему на плечо свою ладонь:
— Валлиан, поверь, я бы не принял Клятву Верности у твоей возлюбленной, даже если бы она молила меня об этом, стоя на коленях. Думаешь, я не вижу, что между вами происходит? Если бы она вошла ко мне, я бы отправил ее на Монастырь и велел бы ей учиться, а заодно хорошенько подумать о том, кому из Светочей Конфедерации приносить Клятву Верности.
Валлиан благодарно сжал руку старшего друга:
— Спасибо, Клиф.
Они втроем двинулись к выходу на сцену.
— Принимай командование, Клиф. — Произнес Валлиан. — Теперь почти все в зале — твои подчиненные. А я посижу тихонько в первом ряду. Послушаю.
— Посиди. Отдышись. — Согласился тот.
Когда Картадели и Аркадиан вышли на сцену, Лайоне стоило большого труда поднять глаза и взглянуть на Валлиана. Поймав ее взгляд, он улыбнулся ей, но улыбка получилась вымученной, и девушка поняла, что он знает о ее невольном промахе.
Она попыталась поставить себя на место своего мужчины, представить, каково было бы ей, если бы он решил принести Клятву Верности не ей, а любой другой женщине. Даже думать об этом было больно. Если бы рядом никого не было, девушка застонала или даже завыла бы от досады на себя. Но вокруг сидели ученики. Ее коллеги. Ее друзья. И ей пришлось стиснуть зубы, сжать кулаки и молча слушать речь Картаделя Клиффорда.
— Прежде всего хочу поблагодарить вас, Мастера, Ученики, за то, что все вы приняли Большую Печать Молчания.
— А ты когда успела? — поинтересовался у Лайоны Малкольм.
— Вчера утром, — почти не разжимая губ, ответила она. — Слушай внимательно.
Малкольм демонстративно повернулся к сцене, с которой продолжал вещать Светоч:
— Вас, господа ученики, я благодарю за то высокое доверие, которое вы мне оказали, согласившись принести Клятву Верности. Обязуюсь не злоупотреблять им и заботиться о ваших интересах и вашей безопасности так хорошо, как только это возможно.
Голос Светоча внезапно потеплел, и слушатели поняли, что для него все, что произошло, было не простой формальностью, а важным и глубоко личным событием.