Светские преступления
Шрифт:
Пока я говорила, инспектор Шрив делал пометки в блокноте, но стоило умолкнуть, как он поднял на меня испытующий взгляд.
— Как по-вашему, зачем она откровенничала с вами?
— Откуда мне знать? — Я уставилась в пространство с видом глубокой озабоченности. — Нет, не имею ни малейшего понятия.
— Должны же у вас быть какие-то предположения.
— Какие? Я знаю только то, что она сама мне сказала: насчет болезни, расплаты свыше и тому подобного. Допустим, ее замучила совесть. В конце концов, и такое
— Который что?
— Наглотался таблеток!
— Ну, это еще не означает сдвига по фазе, — улыбнулся полицейский.
— Вообще говоря, инспектор, не мне судить. Для этого у нас с Моникой были слишком сложные отношения. Сначала близкие подруги, потом враги… все это нелегко. Лично я раскаиваюсь в кое-каких своих поступках по отношению к ней, не исключено, что и она в конце концов о чем-то пожалела.
— Чем же закончилась ваша встреча в то утро?
— Я добилась от Моники согласия пойти к врачу, но не очень поверила ее обещаниям. Собиралась на другой день позвонить и удостовериться. Поскольку мне нужно было на работу, я ушла.
— Кто-нибудь видел, как вы уходили?
— Горничная. Она провожала меня до лифта. Я все не могла обдумать услышанное и… о! — воскликнула я, как бы внезапно вспомнив. — Я же забыла очки и возвращалась за ними!
— С горничной?
— В каком смысле?
— Мне нужно знать, где была горничная, когда вы вернулись за очками. Осталась у лифта или прошла с вами в спальню?
— Она ждала меня у двери спальни. А что такое?
— Очень важно, видела ли она в этот период свою хозяйку.
— Видела ли? Хм… наверное, видела. Дверь дважды отворялась, она могла заглянуть. А что?
Тед Шрив отложил блокнот и поудобнее устроился на стопке ковров.
— Миссис Слейтер, кое-кто полагает, что это вы столкнули графиню де Пасси с балкона, чтобы свести с ней счеты.
— Я?! Ну, знаете ли!.. — Я приняла вид отчасти шокированный, отчасти удивленный. — По-вашему, я похожа на убийцу?
— Я на этой работе двадцать три года, но до сих пор получаю сюрпризы, — заметил полицейский со смешком. — Теду Банди с его внешностью больше пристало бы петь в хоре мальчиков.
— Тед Банди не может похвастаться тем, что принимал у себя трех американских президентов.
Инспектор засмеялся.
— Вот видите! — заметила я с достоинством. — Прежде всего я женщина хрупкая. Мне было бы довольно трудно столкнуть с балкона особу на десять лет моложе и в гораздо лучшей физической форме.
Наступило молчание. Тед Шрив продолжал изучать мое лицо своими пронзительными карими глазами.
— Я уже опрашивал мистера Натаниеля. По его словам, графиня рассказывала нечто прямо противоположное: что это вы больны, а ожерелье продали, чтобы заплатить по счетам за медицинскую помощь.
—
— Тогда почему она так сказала?
— Почему, почему… может, хотела, чтобы так оно и было! Знаете, некоторые находят утешение в самообмане. Думают, что таким образом можно отвести несчастье.
— Миссис Слейтер, — сказал полицейский, пряча блокнот в карман и спрыгивая с ковров, — вы в курсе того, что графиня де Пасси завещала все свое состояние вам?
— Шутите? — улыбнулась я, тоже вставая.
— Отнюдь нет. Вы — ее единственная наследница.
Я ахнула и прижала ладонь ко рту, не отводя при этом взгляда.
— Да, но… как же это… не может быть… нет, так не бывает!
— Вы этого не знали?
— Откуда?! — Я стояла и качала головой, как человек в глубоком шоке. — Нет, не может быть, не может быть… Вы уверены, что она… что я…
— Абсолютно. Душеприказчиком назначен мистер Натаниель.
— Но это же чудесно! — Как бы спохватившись, я виновато потупилась. — В смысле, это ужасно. Не поймите меня превратно, я сожалею, что получу свои деньги назад при подобных обстоятельствах, но, Боже мой, разве сам этот факт не великолепен?! Я и помыслить не могла о подобном великодушии со стороны Моники!
— Миссис Слейтер, вы отдаете себе отчет, что это делает из вас главную подозреваемую?
— Чушь! — Я только отмахнулась. — Не могу выразить, как я благодарна вам за эту новость, инспектор! Потрясающая, роскошная, умопомрачительная новость! Спасибо, спасибо, спасибо! — Словно в порыве неудержимой благодарности, я обняла полицейского так крепко, что он чуть не задохнулся.
— Не спешите с благодарностями.
— Почему? В чем дело?
— Нам предстоит еще прояснить немало важных деталей.
— Например?
— Например, тот факт, что графиня де Пасси не подписывала завещания, по которому отказала все вам.
— Как? Вы хотите сказать, что оно недействительно? — воскликнула я, поникая.
— Нет-нет, вполне действительно. По нью-йоркским законам завещатель в определенных случаях может передать право подписи юристу.
— Ах, так оно все-таки подписано! — Я испустила облегченный вздох. — Это главное.
— Странность состоит в том, что у графини в день подписания была забинтована рука. Мистер Натаниель заявил, что как раз тогда вы с ней и встретились за ленчем. «Мерседес» графини в тот же день вышел из строя — прокол обеих задних шин. Не слишком ли много совпадений?
— А что было с рукой?
— Ранка.
— Странно. За ленчем рука была в полном порядке.
— Машина тоже была в порядке, когда шофер забирал вас с работы. И вдруг ни с того ни с сего — обе шины проколоты острым предметом. Вам об этом что-нибудь известно?