Свидание на небесах
Шрифт:
– Подруга, – погасив улыбку, почтительно ответил Воинов, на даму он искренне надеялся, и врать и хамить ей было не в его интересах. – Подруга ищет подругу.
– Ладно, поняла. Входите. Тапки!
Еве пришлось разуваться, чего она в гостях терпеть не могла. Разувалась она лишь дома, как потом пояснила ему, и у Верочки. И то потому, что та держала для нее персональные тапочки, купленные сообща в складчину. А тут какая-то чужая тетечка и чужие тапочки.
Но получив еще один принудительный шлепок от Воинова, она переобулась в казенные, гостиничные по
Там у нее в центре стоял стол, больше напоминающий школьную парту, с единственным стулом. Диван у стены, телевизор на стене. На полу полосатый ковер, на окнах те самые шторы, что привлекли сегодня внимание Воинова.
– Садитесь! – властная хозяйка указала им на диван.
Сама села за стол, как в президиум. И тут же потребовала подробностей. Начала Ева. Начала издалека, кратко описав ситуацию с бывшим мужем Веры. Это она для того оттуда начала, чтобы дама не подумала ничего такого про Верочку.
– Понимаете, она очень, очень хорошая. И очень наивная. И я… Мы боимся, – она ткнула молчавшего Воинова в бок, тот согласно закивал, – что она попала в беду.
– Боитесь, стало быть? – дама сложила тонкие губы морщинистой трубочкой. – Сначала ее туда послали, а потом вдруг забоялись. Чего вдруг?
– Так не отвечает на телефонные звонки! Нет дома! Нигде ее нет! И деньги, понимаете, деньги со счета не сняты. Это…
Ева расстроилась и умолкла, смаргивая слезы. Только сейчас, выговорив все вслух чужому человеку, она окончательно уверовала, что с Верой беда. Не может быть никаких «а вдруг», «а что, если». Нет! Если Верочка молчит и ее нигде нет, значит, все очень, очень плохо.
– Что сказал вам сегодня этот наглый грузчик? – Дама, которая не удосужилась им даже представиться, сурово свела брови в сторону притихшего Воинова. – Вы ведь сегодня после вояжа под моими окнами в магазин вошли и пробыли там достаточно долго для того, чтобы его разговорить.
– А как вы догадались? Как догадались, что я говорил именно с ним? – Саша восхищенно щелкнул языком. – Вы просто гениальны!
– Да что же здесь гениального, голубчик! – едва ли не возмущенно воскликнула дама, но по тому, как зарделись ее щеки, стало ясно: даме приятно. – Вы вошли и вышли минут через десять. Что, спрашивается, там так долго делать?
– Может, я покупки совершал?
– Это вряд ли. Вы вышли с пустыми руками. К тому же в магазине этом никогда не бывает очередей, поверьте. А в тот час так там вообще жизнь останавливается. И что там десять минут покупать, скажите на милость? – она всплеснула руками, и белоснежные рукава ее блузы взметнулись облаком. – С продавщицей вам говорить не о чем – хабалка. Значит, говорили с грузчиком. И я… Я повторяю вопрос: что он вам сказал?
– Ничего ценного, если разобраться.
Саша запоздало подумал, что визит в двадцать вторую квартиру вряд ли поможет им в поисках. И Ева зря ходила в брачную контору сегодня. Ей надо было написать заявление об исчезновении человека, и все. Привлекли бы СМИ, волонтеров, расклеили бы листовки по всему городу –
– Что это вы замолчали, молодой человек? – прищурилась хозяйка. – Жалеете, что пришли сюда? Думаете, что официальный допрос этой жирной коровы Кристины что-то дал бы вам? Ошибаетесь! Она… Она всех тут купила! И грузчика вашего, и участкового!
Начинается! Он с тоской покосился на Еву, которая считала полоски на ковре.
– Ладно, не будем о коррупции, – вдруг словно захлебнулась собственным гневом женщина. – Об этом можно без конца, и толку мало. А что касается вашей подруги… Фото?
Воинов показал ей ту же фотографию, которую несколькими часами ранее показывал грузчику Мокрову.
– Видела, – утвердительно кивнула женщина и поправила узел на косынке. – Она долго не решалась войти в эту обитель греха. Долго! Придет, походит, подумает и уходит. Знаете… тут даже не в моей профессиональной наблюдательности дело. И не в моей незанятости. А просто… Когда на пустынной улице появляется вдруг кто-то и начинает ходить туда-сюда. Ну, вы меня понимаете?
– Безусловно!
– Она всегда не очень хорошо была одета. Не неряшливо, нет, – вспоминала она. – Недорого скорее. Небрежно, может, даже где-то. Но в тот день, когда она все же вошла… Она была прехорошенькой. Красивое пальто, сапоги на шпильке, прическа… Я ее даже не узнала поначалу! Потом, когда адвокат на нее прикрикнул, тогда уже догадалась, что это она.
– Адвокат? Горелов? – вспомнил Саша фамилию, которую называл ему вояка в отставке.
– Да, он. Орал из форточки, как ненормальный! – и губы ее сложились в презрительную дугу. – Неудачник!
– Почему? – вдруг встряла Ева.
Ей осточертело сидеть на жестком диване в чужих тапках и слушать эту затянутую в черную шерсть и белый шифон тетку. Все у нее плохие – она одна замечательная. Ишь, уселась, как в президиуме. С руководящей должности все никак слезть не может.
– Клиентов у него нет почти. Вот он на людей и кидается. Девушку вашу облаял. А за что, спрашивается? За то, что мимо его конторы ходила туда-сюда? И проводить толком потом не смог, перепугал ее до смерти.
– А можно подробнее? – Воинов это уже все слышал, но очень надеялся на какие-нибудь неожиданные подробности.
Подробностей не оказалось. Женщина повторила слово в слово рассказ грузчика. И они с Евой засобирались.
– Мы вам очень признательны, – приподнял зад от дивана Воинов и потянул Еву за рукав. – Извините, что побеспокоили вас. Отняли ваше время и все такое…
– Ишь ты! – фыркнула женщина, и глаза ее испуганно заметались по их лицам. – Временем он моим озаботился! Да отнимайте вы его на здоровье! На кой черт оно мне, если только и дел, у окна торчать?! У меня же… У меня же никого нет! На улицу я почти не хожу, только за пенсией и в магазин этот на углу. Все мои походы! Вот и развлекаю себя, как могу. Занимаюсь, так сказать, сбором полезной информации. У меня на вашего участкового такое есть!!!