Свидание с Тьмой

Балабаев Андрей Михайлович

– Заткнись!
– крикнул Кай притаившемуся снаружи чудовищу, чтобы разогнать удушливый страх. Мысли путались. В мечтах он нападал на Агнию, душил, бил железным стулом по голове и оказывался свободен. В конце-концов он так привык к царапающим звукам, что тишина обрушилась, как удар.

"Ушла? Или готовит что-то ещё?"

За дверью тихо-тихо, на грани восприятия, зацокали. Быстрая дробь доносилась волнами, то затухая, до становясь отчётливо различимой. Кай не затруднился с интерпретацией: стучащая острыми зубами Агния

представилась ему во всей своей жуткой красе. Заскрежетало: похоже, чудовище пыталось грызть дверь. От звука свело живот.

"Если доживу до утра и выберусь из этого дерьма - поцелую Кимайю. И почему я раньше не попытался? Весело, наверное, будет."

Он попытался представить девушку - густые чёрные волосы, нежные губы и живые глаза - но обнаружил, что память подсовывает совсем другое лицо. Растрёпанная пшеничная шевелюра, вздёрнутый нос, а взгляд... взгляд почему-то не задумчиво-озорной, а пристальный и печальный. Воображаемая Эльва не собиралась улыбнуться, как на памятной фотографии, просто смотрела - и сердце Кая болезненно сжалось. Вырванная из жизни, навечно молодая, она казалась далёкой и очень хрупкой.

"Ну вот. Я даже своему воображению не хозяин."

Кай не заметил, как утихла стерегущая его Агния. Не заметил, как провалился в тревожный сон, полный всё той же тьмы. Временами он выныривал в явь, но одно так походило на другое, что и не различить - и там и там он оказывался один в темноте, из которой к нему подкрадывалось что-то ужасное. Однажды ему почудилось, что кто-то осторожно, миллиметр за миллиметром, сдвигает дверь и расположенную за ней конструкцию - метания стали ещё тяжелей - но распрямлённая чудовищным усилием воли, непослушная, как в любом кошмаре, нога оборвала эти поползновения.

Мучение продолжалось долго, бесконечно долго - кто-то, реальный или нет, шаркал снаружи, невнятно подвывал, снова начинал двигать дверь, конечности превращались в тяжёлые мешки, набитые ватой, Агния неведомым образом оказывалась внутри и пыталась грызть его голову, а потом исчезала, оставляя свою жертву проваливаться в мёртвую пустоту. Кай мычал и ворочался, временами чувствуя затылком острова реальности - твёрдые края унитаза - а временами уплывая в глубины бреда, лишённые опор и ориентиров.

Потом океан тьмы посветлел, и навстречу Каю выплыло задорное лицо Эльвы. С ним пришёл желанный покой.

***

С глазами творилось что-то странное: они видели. Кай не мог разобрать, что именно - до тех пор, пока не распахнул их пошире, разом выброшенный в реальность. Сон. Всё приснилось. Проклятый кошмар выкрутил и выжал его почти досуха, оставив свинцовую тяжесть в теле.

Глаза уставились на щель под дверью сортира, из которой сочился свет. Сердце упало.

Не сон. Кошмар продолжается.

Организм вяло протестовал, пока Кай пытался вздеть его на ноги, надрывно приводя

себя в чувство. Болела затёкшая шея, болели ноги, ныла от лежания на твёрдом полу спина, а во рту как будто силосную яму взорвали. Кран, по счастью, поделился струйкой воды - напор явно слабел, но умыться и прополоскать рот хватило. Напомнил о себе пустой со вчерашнего дня желудок.

"Если так и дальше пойдёт - я её сам сожру."

Ужасы прошлой ночи нехотя отползали, теснимые оптимизмом нового дня. Ещё недавно Кай не был уверен, что снова увидит свет - и вот он, живой и здоровый, тоскует о несъеденном завтраке.

"Человек, который думает о еде, умирать пока не готов."

Вскоре обнаружились первые следы ночных событий. Дверь - а вместе с ней и парта, и стул - оказались сдвинуты на несколько сантиметров. Ведро, стоящее на самом краю, так и не упало. Кто-то всё же пытался пробраться внутрь, и это немое свидетельство чужого присутствия дохнуло холодом в спину.

"Нет. Нет-нет-нет. Только не снова. День - моя стихия. Сегодня я буду хищником."

Кай отвесил самому себе пару изысканных комплиментов, за которые не задумываясь дал бы по роже кому-нибудь постороннему. Встряхнулся, похлопал ладонями по щекам, переусердствовал и сдавленно зашипел.

Настала пора исполнять вчерашние обещания. Сама собой игра не закончится, кнопки "выход" не предусмотрено, и он - Кай Штраубе - должен доказать, что стоит своего самомнения. Пройти её до конца, как боец, а не хорониться по углам, впервые в жизни столкнувшись с чем-то опасным.

Злоба, накопленная за долгие часы страха, выдавливала прочие эмоции, наползала на душу грозовой тучей. Злоба питалась стыдом за своё позорное бегство, за безвольные попытки договориться, за дрожь в ногах и холодный пот.

"Я, выходит, всегда был эдаким тюфяком? Мечтал о каких-то серьёзных делах, а на деле? Ульф - и тот храбрее меня. По крайней мере, он не прячется под маской высокомерия от проблем. И в сортирах тоже... не прячется."

Парта противно заскребла стальным каркасом о стену - Кай поднял её над головой и утвердил позади себя, прямо на унитаз. Туда же отправил стул. Подхватил свою дубинку, взял запасную швабру, глубоко вздохнул - и одним ударом вышиб многострадальную дверь. Хруст пластика прозвучал вызовом таящейся снаружи угрозе.

Гулкий коридор снова стелился под ноги. Кай не бежал, но и не медлил, внимательно глядя по сторонам. Свет, который после ночи, проведённой в кромешной тьме, показался ярким сиянием, посерел. Казалось, что он не столько освещает пространство, сколько затекает в него, неохотно и медленно обволакивает каждый предмет, слизывает яркие краски. Знакомое чувство кольнуло в спину. Оглянувшись, Кай увидел позади тоненькую фигурку: та неподвижно стояла возле стены, в дальнем конце коридора. Он злобно ухмыльнулся и продолжил идти. Игра в одни ворота закончилась.