Свидание с убийцей (Беззвучный крик)
Шрифт:
Как интерес к тому, что с ним делают, так и сознание Эззи потерял почти одновременно.
Сегодня утром он проснулся с повязкой на руке, с тяжелой головой и со жгучим желанием поговорить с пациентом, лежащим в одной из соседних палат. Никакие медицинские предписания его не остановят.
Он беспрепятственно прошел по коридору и, найдя нужную дверь, толкнул ее и вошел. В палате было тихо, только скрипнуло одно из колес каталки Эззи. Услышав звук, лежавший в палате пациент повернул голову. Вид у него был неважный, но Эззи показалось, что пациент
– Шериф Хардж!
– Привет, Джонни!
Джек Сойер грустно улыбнулся:
– Меня так уже давно не называли.
– Когда же ты перестал быть Джоном-младшим? Он посмотрел в потолок, повернув к Эззи профиль. Сходство было таким разительным, что Эззи удивился, как же раньше его не заметил. Хотя, конечно, он его и не искал.
Несколько секунд Сойер смотрел в потолок.
– Я перестал быть Джонни после той ночи, – наконец повернувшись к Эззи, сказал он и, немного помолчав, добавил: – Та ночь изменила не только мое имя. Она изменила и многое другое.
Оба молча посмотрели друг на друга.
Войдя в палату с чашкой кофе, Анна Корбетт нарушила их молчание. В отличие от Джека Сойера она, кажется, не ожидала появления Эззи.
– Доброе утро, Анна.
Улыбнувшись ему, она поставила кофе на лежавший на кровати поднос и что-то написала в блокноте.
– Вам не за что меня благодарить, – прочитав ее слова, ответил Эззи. – Я просто рад, что вы с мальчиком остались целы и невредимы. Это очень важно. Как он себя чувствует?
Он сейчас с Марджори Бейкер, – сказал ему Джек. – Она консультировалась с детским психологом, и Дэвиду, наверно, потребуется некоторая помощь.
– Скоро с ним будет все в порядке. Дети быстро восстанавливают силы.
Анна записала в блокнот еще одно сообщение: «Он беспокоится за Джека и сердится на меня за то, что я не пускаю его в больницу повидаться с ним».
Эззи посмотрел на Джека.
– Он тебя любит, а?
– И я его люблю. Он замечательный мальчик. Мне очень жаль, что он был там вчера, все это видел и слышал всякие пакости, которые говорил Карл. – Его сожаление и беспокойство за Дэвида были очевидны. – Анне надо быть с ним, а не суетиться здесь вокруг меня. – Он взглянул на нее. – Но она отказывается уходить.
Они посмотрели друг на друга с такой нежностью и с таким желанием, что Эззи почувствовал, что краснеет. Джек поднес руку Анны к своим губам и опустил веки.
Когда он вновь открыл глаза, Эззи заметил в них слезы.
– Я думаю, это все из-за анестезии, – смущенно произнес Джек. – Сестра сказала мне, что из-за нее некоторые становятся чересчур чувствительными. Просто… каждый раз, когда я думаю, как все могло вчера обернуться…
Ему не нужно было больше ничего говорить. Наклонившись, Анна нежно поцеловала его в губы, затем подтащила поближе стул и нажала на плечо Эззи. Исполненный благодарности, он сел – голова все-таки немного кружилась. Анна накинула ему на плечи одеяло.
– Спасибо.
Вопросительно глядя на
– Все в порядке. Может быть, пока я не смогу гнуть подковы, но… – Он пожал плечами.
Сев на край больничной койки, Анна взяла Джека за руку.
– Я еще не спросил, как твоя рана, – проговорил Эззи.
– Очень болит, но доктор сказал, что я счастливчик. Пуля миновала позвоночник и жизненно важные органы.
На дюйм выше или ниже – и я был бы мертв или парализован.
– Ну, это хорошо.
Установилось неловкое молчание. Анна бросала любопытные взгляды то на одного, то на другого, затем принялась писать записку.
– Нет, тебе не надо уходить. Ты тоже можешь послушать. А потом, если уйдешь, я пойму.
Между ее бровями появилась складка. Прочитав ее новую записку, Джек обронил:
– Нет, это не имеет отношения к отравленным коровам. Это более серьезно.
– Каким отравленным коровам? – спросил Эззи.
– Это неважно, – ответил ему Джек.
Подобный диалог только усилил смятение Анны. Заметив это, Джек сжал ее руку.
– Все будет хорошо, Анна. – Он повернулся к Эззи и, немного помедлив, сказал: – В тот день, когда вы вошли в «Молочную королеву» и заговорили с Делреем, у меня душа ушла в пятки.
– Я не узнал тебя, Джонни. Ты вырос, стал мужчиной. Но даже если бы я тебя узнал, это не имело бы значения. До сегодняшнего дня я не представлял, что ты можешь иметь отношение к тому делу.
– Я считал, что у вас запасен для меня двадцатидвухлетней давности ордер на арест.
– Нет.
Джек посмотрел на Анну и дотронулся до ее щеки.
– Мне надо было вернуться в Блюэр. Пока Карл оставался в тюрьме, моя совесть была чиста. Он по заслугам получил за убийство во время ограбления продуктового магазина. Но как только я услышал, что он сбежал, я понял, что должен быть рядом на тот случай, если он попытается выполнить свою угрозу и убить Делрея.
Анна сделала какой-то знак.
– Почему? – переспросил Джек. – Потому что это я виноват в том, что Карл ему угрожал. Делрей обвинял Карла в том, чего он не совершал. Он думал, будто его пасынки убили девушку по имени Пэтси Маккоркл. Они не были виновны, и я это знал.
На лице Анны появилось удивление, и она бросила взгляд на Эззи. Тот опустил глаза. Тяжесть, которая давила его почти четверть века, начала постепенно ослабевать.
– Видишь ли, Анна, – сказал Джек, – мать вырастила меня практически одна. Мой папа появлялся лишь изредка, но когда он это делал, то случались одни неприятности. Он напивался – она жаловалась. Его ловили с чужой женой – она плакала. Он хвастался своими любовницами – она бросалась в драку. Какие баталии у них происходили! – Джек на секунду замолчал, и Эззи заметил в его глазах боль. – Я не буду утомлять вас подробностями. В общем, мой старик был плохим мужем и никудышным отцом. Но не слишком жалейте мою мать. Это был ее выбор. Она любила свои страдания больше, чем его или меня.