Свидание в Хэллоуин (Магия венецианского стекла)
Шрифт:
«Тогда отчего я злюсь на Астру? – спрашивал он себя. – Не оттого ли, что она интересует меня сильнее, чем я допускаю в отношениях с женщинами?»
Избегая ответа, он звонил Ларисе и забывался в ее объятиях. Секс на время отвлекал его от крамольных мыслей. Но любовные утехи стали казаться пресными и механично-однообразными. Даже тот изыск, который привносила в ласки Лариса, отдавал некой заученностью, чем-то заранее заданным. Лежа на спине после вымученного финиша и глядя в потолок, Матвей вдруг осознал: вся прелесть интимных удовольствий заключается
До сих пор он ставил на первое место «искусство любви», а затем чувства, романтику и прочую сентиментальную чепуху. Опыт убедил его в обратном. Лариса была весьма искушенной и умелой любовницей, но она перестала возбуждать и волновать его. Матвею приелись ее утонченные «приемы», в нем проснулась жажда непосредственности и простоты. Есть разница между вольным скакуном, который резвится на диких просторах, и тщательно выдрессированной цирковой лошадкой.
Сравнивая женщин с лошадьми, он ничуть не смущался. Однажды он выразился подобным образом при Астре и получил замечание.
– Всему виной подсознание! – съязвил он в ответ. – Раньше животных обожествляли и поклонялись им. Боги-крокодилы и богини-кошки были в порядке вещей. Кстати, Хатхор, как ты сама изволила выразиться, изображали коровой. Какие могут быть обиды?
Она выслушала его доводы и согласилась.
Карелин не желал признавать, что Астра задела потайную струнку в его душе и пробудила новые мысли и стремления. «Простота тоже надоест, – упрямо твердил он. – Непосредственность хороша в детях и смехотворна во взрослых людях».
– Вряд ли Коржавины будут с тобой откровенны, – предупредил он. – Мне ничего не удалось у них выудить. Ирина, которая работает фармацевтом в аптеке, тоже ничего не знает. Она только сообщила, что Эльза покупала у нее антидепрессанты по рецепту врача.
– Когда?
– В середине лета.
– Тихон говорил, что последний раз видел Эльзу в конце июля. Я хочу найти ее и расспросить о флэшке.
– Эльзы нет в Камышине.
Астра стояла на своем, и он сдался. Дал ей адрес Коржавиных, объяснил, как найти их домик с флюгером в виде флажка.
– Как ты представишься? Компаньонкой покойной баронессы?
– Зачем же так прямолинейно? Скажу, что я из газеты… «Подмосковный вестник», например. Пишу статью о пожаре на Озерной улице.
– А глухая бабка и хитрая внучка тебе все и выложат! На блюдечке с голубой каемочкой преподнесут! Они рты держат на замке, даже соседи не в курсе их дел. Обилие сплетен и разное содержание оных свидетельствуют, что никто по-настоящему не посвящен в семейные проблемы Коржавиных. Болтают кто во что горазд. Ладно! Черт с тобой, поезжай. Я куплю тебе сапоги.
Теперь, пробираясь по хлюпающей грязи камышинских улочек и обходя глубокие лужи, Астра мысленно благодарила Карелина за прорезиненные сапоги, которые он чуть ли не силой заставил ее надеть.
Осеннее золото давно облетело и пожухло, шли затяжные дожди, и поселок выглядел серо,
Дом с жестяным флажком на крыше показался Астре особенно неприветливым и мрачным. У калитки поскрипывало от ветра старое дерево. По двору бегала рыжая собака, ее предупреждающий рык охладил рвение «корреспондентки» проникнуть на охраняемую территорию. В памяти еще свежо было нападение бешеного пса: белки вытаращенных глаз, оскаленные клыки, смрадное дыхание и капающая из пасти слюна. На сей раз Матвей на помощь не придет, он остался в Москве.
Астра прислушалась – к скрипу дерева и шуму ветра примешивался еще какой-то звук. Женский плач? В доме Коржавиных кто-то рыдает… или ей чудится?
Она потопталась у забора, прошлась туда, сюда…
– Эй, дочка, ты к кому?
Астра повернулась на голос и увидела полную женщину в засаленной куртке и сером пуховом платке. Та стояла на другой стороне улицы, опираясь на палку.
– Я из газеты, – ответила Астра. – Пишу статью о пожарах. Вот, хожу, беседую с местными жителями.
Женщина с палкой оживилась.
– Дак тебе на Озерную надо! – посоветовала она. – Там недавно горело.
– На Озерной улице заборы по два метра и злые собаки во дворах.
– И то верно.
– В доме напротив, говорят, живет бывшая… домработница погибшей. – Астра хотела сказать «компаньонка», но рассудила, что для ее собеседницы такое слово слишком мудреное. – Эльза Коржавина. Я не ошибаюсь?
– Жила, – поправила ее женщина. – А я тетка Фрося, соседка ихняя.
И она, радуясь случаю насолить заносчивым Коржавиным, поспешно рассказала и про непотребное поведение сестер, и про слухи, которые гуляют по поселку, и про свой радикулит, бессонную ночь и машину «Скорой помощи» у дома соседей.
– Я думала, у Климовны удар, – с непонятным сожалением поведала Фрося. – А оказалось, Зойка отравилась. Желудочные колики! К ней доктора приезжали. Только я чую, врет она – сама говорит, а глазенки-то так и бегают, так и бегают.
– Зачем ей врать?
– Сестру выгораживает, – без тени сомнений заявила соседка. – Эльза у них прячется, точно! Баронессу удавила, дом подожгла и побегла прямиком к своим. Куды ей еще деваться? «Скорая» к ней приезжала, в чувство приводить. Может, и забрали ее, я не видела. Темень стояла, хоть глаз коли.
– Почему вы так думаете?
– Это в ту самую ночку и было, когда дом на Озерной сгорел! Может, Эльза обожглась на пожаре-то, может, еще что себе повредила. Коржавиных хоть стреляй, нипочем не признаются!
– Смерть хозяйки сгоревшего дома наступила в результате несчастного случая. Таковы результаты экспертизы, – блеснула своей осведомленностью Астра. – Вы в это не верите?
– Экспер-тизы? – с трудом выговорила Фрося. – Полиция что хошь придумает, лишь бы не работать. Мало ли, что они говорят? А я чую, Эльза немку порешила. Час назад к ним полицейский приходил.