Свидание в лифте

Кит Тата

— Катя, закройся в какой-нибудь из комнат! — кричал идущий на меня интеллигент с окровавленным лицом.

— Ты что наделал, мудак! — взвилась эта Катя и рванула к полуголому мужику, который пытался запрятать её за свою спину. Но девка упрямо пыталась разглядеть, из какой дырки текла кровь на лице её ёбаря.

— Где Юля? — спросил я, глядя на них двоих и сжимая кулаки. Начал думать о том, что здесь была оргия.

— Какая, нахрен, Юля?! — верещала девка. — На работе она, придурок! А мы друзья её… Русик, больно? Покажи, — кудахтала она.

Ярость

и красная пелена с глаз сошли так же быстро, как накатили. Волна облегчения и слабости прокатилась по всему телу.

Это не Юля. Не она. Моя девочка на работе.

Кажется, я даже улыбнулся. А, судя по лицам этих двоих, именно это я и сделал.

Посмотрел на девку и в том, во что она была завёрнута, узнал Варин плед.

Снова захотелось кому-нибудь втащить.

— Это детский плед, извращенцы, — указал я.

— Пошёл вон отсюда! — завизжала темноволосая истеричка. Мужик стоял наготове, чтобы защитить свою ненормальную курицу, которую, похоже, из-за меня не дожарил, оттого она и злая такая.

Игнорируя её вопли, я подошёл к мужику и протянул ему руку для пожатия.

— Слушай, дружище, прости. Я думал тут моя Юлька с кем-то… Сам понимаешь. Короче, сорвало башню.

Мужик несколько секунд думал, глядя на мою руку, а затем крепко пожал.

— Понимаю, — выдохнул он.

— Руки убрал! — его истеричка ударила нас по рукам и со злостью и брезгливостью отшвырнула мою кисть. Яростно сверкая на меня тёмными глазами, вновь попыталась спрятать своего бойфренда за себя. — А ты, мудак, прежде чем заявлять свои права на женщину, подарил бы ей хоть один цветочек. А то приходишь на всё готовенькое — жрёшь и трахаешься. А Юля, между прочим, девушка! Красивая и ухоженная. А не какая-то твоя очередная давалка…

— Катя, не лезь в чужие отношения, — аккуратно пытался утихомирить свою занозу мужик.

— Хочу и лезу! — вякнула та, впившись в меня ненавидящим взглядом. — Тем более, какие там, нахрен, отношения?! Он приходит сюда только для того, чтобы пожрать и потрахаться. Удобно устроился? Ничего не смущает? Да даже если бы это Юля сейчас трахалась с кем-то, то имела бы на это полное право. Ясно тебе? Потому что ты не сделал ничего, чтобы требовать от неё верности и считать своей! Ты только тратишь её время и занимаешь чужое место!

Стиснув зубы, я выслушал каждое слово, что эта истеричка выплюнула мне в лицо.

Не сказав более ни слова, вышел из квартиры, поднялся к себе, обнаружив, что даже не закрыл дверь. При желании из хаты можно было вынести всё, пока я там внизу играл в идиота.

На работу не поехал. На душе было дерьмово. В голове, непрошенной мелодией крутились слова той истерички. Не знаю, почему, но, какого-то хрена, они запали очень глубоко.

Я почувствовал настоящую вину перед Юлей. За свою выходку с её ебущимися друзьями. За то, что реально не сделал ничего для неё. А о каких-то там цветах я ни разу даже не задумался. Всё как-то само собой шло и складывалось.

И это чувство

вины заставило меня убраться в квартире. Как бывало в детстве, когда точно знаешь, что накосячил и пытаешься навести порядок в своей комнате, чтобы хоть сколько-нибудь минимизировать гарантированные поджопники от родителей.

В своей уборке я увлёкся так сильно, что собрал кровать, тумбочки и даже шкаф. Короче, полностью обустроил комнату, о которой даже не вспоминал со дня переезда в эту квартиру.

Вечером, собирая инструменты, которые, кстати, я сегодня же и купил, услышал звонок в дверь. Короткий, но очень говорящий.

Говорящий о том, что мне пиздец. Прямо сейчас.

Подошёл к двери, посмотрел в глазок — хотя прекрасно понимал, кто там — и увидел Юлю. Будто видящую меня прямо через глазок и злую настолько, что даже ещё не открыв дверь, почувствовал, как крепко она схватила меня за яйца.

Глава 22. Юля

Варя скучала по Лёше. Каждый вечер она спрашивала, где он и когда к нам придёт.

Приходилось врать о том, что у него много работы, он устаёт и пока не может к нам приходить.

Дочка грустно вздыхала, убирала новые игрушки до следующего раза, надеясь на то, что Лёша одним вечером вновь придёт к нам в гости.

Мне без него тоже было скучно. Его лёгкость и живость вносили что-то новое и ясное в монотонность наших с Варей дней. Но и давать надежду на то, что наша троица всегда будет вместе, я тоже не могла. Никому. Ни себе, ни Варе, ни Лёше.

Это сейчас нам хорошо. Может, завтра тоже будет хорошо. А потом?

Не хочу.

Да и видимся мы только за ужином. Не бытовухи, не проблем, не общего семейного бюджета. Легко чувствовать себя счастливой там, где, в принципе, всё хорошо, ибо для плохого почвы попросту нет.

Сегодня вечером ко мне опять приехала Катя. Очередная трагедь — Русик не хочет лететь на какие-то там острова в отпуск, а вместо этого хочет просто снять дом загородом и отдохнуть там неделю. В общем, очередная ссора на пустом, по моему мнению, месте. Но для Кати это всё, похоже, очень серьёзно.

— Однажды ему надоест твоя концертная программа, и он уплывёт искать более тихую гавань, Кать, — сказала я ей вечером за бокалом вина после того, как мы уложили Варю спать.

— Знаешь что, он тоже любитель похлопать дверью перед моим носом. Так что не думаю, что в какой-то там тихой гавани ему будет интересно.

— Ну, ладно, тебе не тридцать два, а два раза по шестнадцать, но Руслан, мне кажется, уже хочет чего-то более серьёзного…

— И ты туда же! — недовольно фыркнула Катя и, откинувшись на спинку стула, уставилась в окно, схватив со стола свой бокал с вином.

— Куда же? — усмехнулась я, не выдержав. Драматическая пауза с гляделками в окно явно затянулась.

— Родители мне то же самое сказали.

— Мудрые люди, — повела я плечами и пригубила вина.

— Раньше надо было.