Свидание в морге (Сборник)
Шрифт:
— А он не хотел снова сойтись с ней?
— Вероятно, нет. Но он хотел, чтобы я жил с ним. Ему здорово не повезло. Родственники матери были весьма влиятельными людьми в Иллинойсе, и поэтому когда его со мной задержали, то запрятали в сумасшедший дом. Где-то страшно далеко. Мать взяла свою девичью фамилию, ту, которую я теперь ношу.
Ларри говорил быстро и казался страшно взволнованным этими воспоминаниями.
— Не знаю, почему я вам это рассказываю, Кросс. Я никогда никому не говорил об этом.
— На вас подействовала атмосфера помещения.
— Сами понимаете, Кросс,— продолжал Зейфель,— мне бы не хотелось, чтобы моя история обошла город.
— Можете рассчитывать на мою скромность. Кстати, как звали вашего отца?
— Не имею представления. Мать совсем вычеркнула его из нашей жизни, словно его никогда и не существовало. Я только знаю, что к моменту женитьбы он был адвокатом по уголовным делам. Потом он совершил, видимо, что-то непозволительное, потому что был исключен из этого сословия. Поэтому же, конечно, мать и развелась с ним.
— У вашей матери, безусловно, очень развито чувство чести.
— Вы и представить себе не можете до какой степени. Она постоянно предостерегала меня от ведения уголовных дел, и должен вам сказать, пока мне удавалось избегать их. Даже во время службы в военно-морской коллегии.
— Адвокат по уголовным делам вполне может быть и честным человеком.
— Я знаю. Когда я еще учился на юридическом, я восхищался Кларенсом Дарроу... Кстати, о чем мы говорили? Да, я сказал вам, что у меня, нюх на всякое зло. Так вот, это правда, и...
Я направился к двери.
— Давайте отправимся в ваш офис, Зейфель,— предложил я.-— Сгораю от нетерпения увидеть эту проклятую визитную карточку. Она может очень помочь нам.
Глава 12
Его контора по сравнению с моей была дворцом. Мы поднялись в лифте, на стеклянной дверце которого было выведено золотом: «Старвенан и Зейфель». Старзенан был в свое время очень известным адвокатом, но теперь уже ушел на покой.
В приемной лежал ковер цвета бордо и стояла желтая мебель. Стены были увешаны репродукциями картин Ренуара, а секретарша, встретившая нас, завершала ансамбль. Ее фиалковые глаза и золотистые волосы казались неотъемлемой частью общего дизайна.
— Миссис Зейфель звонила вам три раза, сэр,— сообщила она с некоторой скрытой усмешкой.
— Что она хотела?
— Вы обещали проводить ее на собрание в клуб и должны были встретиться с ней в половине пятого.
— Если она это сказала, значит, так и есть. Позвоните ей, Линда, пожалуйста, и скажите, что я немного опоздаю.
— Ей это не понравится.
Ларри посмотрел на часы.
— Я опоздаю на четверть часа. Все равно эти собрания никогда не начинаются вовремя.
— Слушаюсь, патрон. А могу я сегодня уйти немного пораньше. У меня назначена встреча в Институте красоты.
— «У меня встреча в Институте красоты»,—передразнил он ее.
Воспользовавшись тем, что он повернулся
Я последовал за Зейфелем в его кабинет, в котором стены и ковер оказались серыми. Комната дышала комфортом, роскошью и дорогими духами, и я сказал Ларри, что, вероятно, работа приносит ему немалый доход. На что он только драматическим жестом пожал плечами.
Над рабочим столом висел большой портрет. На нем была изображена очень красивая женщина с темными волосами, в шляпе, какие носили в двадцатые годы. Я догадался, что мать и здесь присматривает за своим сынком. Ларри подошел к небольшому бару в углу кабинета и достал оттуда бутылку.
— Выпьете стаканчик? — предложил он.
— Не сейчас, спасибо.
— А мне просто необходимо выпить,— заявил он и, немного поколебавшись, добавил: — Я редко пью среди дня, но сегодня особый случай. С утра — похищение, к вечеру — коктейль в компании матери. Она замечательная женщина, но мне всегда надо подкрепиться, когда я сопровождаю ее. Он налил себе полстакана и повернулся к портрету.
— Твое здоровье, дорогая мама!
Трудно было понять его чувства, но мне снова стало жаль его. Я подумал еще, что и Энн тоже надо пожалеть. Может быть, даже больше, чем его.
Между тем Ларри одним глотком осушил свой стакан и сказал:
— Теперь я готов. Поищем эту проклятую карточку... причину моих неприятностей... Может, ты бы могла мне помочь? — спросил он, обращаясь к портрету.
Потом он принялся рыться в столе, а я молча следил за ним. Выворачивая содержимое ящиков, он не переставал сетовать на скверный денек и наконец с триумфом вытащил кусочек картона.
— Я не ошибся, старина,— сказал он, подходя ко мне.— Она и в самом деле лежала в бумагах Майнера. Не так уж плоха моя память, а?
Он протянул мне карточку. Она была грязная и мятая, как будто успела уже побывать в десятках рук.
Сыскное агентство ACME
Сансет-бульвар 3489
Быстрая работа, доступные цены
Телефон Т-8-21-81
— Мне очень хочется вспомнить его имя,— сказал Зейфель.— Я обязательно постараюсь это сделать. А пока вам достаточно этого?
— Возможно. Могу я воспользоваться вашим телефоном?
Пожалуйста, но я действительно очень спешу.
— Я недолго.
Пока я вызывал номер, он стоял, нагнувшись над своим столом. Длинный гудок прозвучал раз двадцать, прежде чем телефонистка сказала:
— Ваш абонент не отвечает, сэр. Если хотите, я повторю звонок через полчаса.
— Не стоит, спасибо,— ответил я.
Зейфель проводил меня до лифта. Едва мы успели подойти к нему, как его дверцы раскрылись, и нам навстречу вышла женщина. Мне показалось, что это портрет сошел со стены Ларри. Она почти не изменилась,, оставаясь такой же красивой, как тридцать лет назад, и сохранив фигуру молодой девушки. Только потом я заметил морщинки у глаз и уголков губ, а также потускневший взгляд все еще красивых глаз.