Свидания по средам. Первый день отпуска
Шрифт:
– А почему в Ленинград? – автоматически спросил Вадим.
– Ленинградскую консерваторию она считает более значимой, потом в Ленинграде у нас родственники.
– Наташа, я что-то не пойму, – с чувством недоумения и горечи вдруг проговорил Вадим. – Ты мне не говорила о том, что собираешься поступать в консерваторию! К чему тогда все эти рассуждения и планы на будущее?
– А что такого особенного, если я поступлю на заочное отделение? Я уже фактически работаю, пока без официального оформления, до получения диплома. Я хочу продолжить. Но самое главное – я тебя встретила! Конечно, планы мои будут скорректированы, о дневном обучении не может быть и речи. Будем учиться вместе! Ты ведь только год отучился.
– Если заочно, я поддерживаю! – примирительно
Наташа посмотрела на время, шёл одиннадцатый час.
– Вадим, пойдём, пока доберёмся!
– Возьмём такси, здесь же кафе недалеко, там стоят таксисты. Они снова вышли на тротуар и направились в сторону кафе.
– Вадим, я так понимаю, что нам сейчас будет не до встреч, давай свой блокнот – запишу телефон. Мы с тобой всё обговорили, планы наметили, мало ли какие изменения произойдут – звони. Просто поболтаем, обменяемся новостями. Ты что, не будешь скучать? – она вопросительно, но с кокетливой улыбкой на него посмотрела.
Вадим вытащил свою записную книжку, и она, записывая телефон, добавила:
– Звони, не стесняйся, отец может даже не спросить, кто. Костя и мама будут интересоваться – скажешь, из одной группы, звонишь по делу. Вот так.
Вадим, забирая книжку, вдруг сказал:
– Наташа, у меня в голове всё время вертится вопрос, который я хочу прояснить для себя. Он возник во время твоего рассказа об этой отвратительной ситуации, которая с тобой произошла. Возможно, тебе неприятно об этом вспоминать, но я хочу спросить: врачи, что, не смогли понять, отчего у тебя такое состояние?
– Почему не могли, я думаю, им всё сразу стало ясно, – Наташа замолчала, слегка задумавшись, а затем медленно продолжила. – Там, видишь, какая ситуация произошла – я это буду говорить со слов мамы. Ей позвонил Андрей Александрович и сказал, что ребята отравились рыбой, и Наташа попала в больницу.
Мама очень расстроилась, он её стал успокаивать и сказал, что сейчас заедет за ней на служебной машине, и они вместе поедут всё выяснять. Когда они приехали, то результатов анализов еще не было, врачи подозревали, в чём причина, но, естественно, никуда не сообщали. А Барканов-старший уже всё знал, он пошёл к врачу и стал говорить, что это вот наши дети, они занимаются музыкой, кто-то из ребят привёз непонятную курительную смесь, они попробовали, и вот девушке стало плохо. Он сам выяснит и серьёзным образом со всеми разберётся, это никогда больше не повторится, только чтобы случившееся не вышло за пределы больничного отделения. Врач ему сказал: «Мы обязаны, конечно, сообщить, куда следует, и здесь состояние пострадавшей играет основополагающую роль. Я, так понимаю, это не ваша дочь, всё будет зависеть ещё от её родителей, возможно, они будут настаивать на расследовании, при каких обстоятельствах это произошло».
Вадим, внимательно слушавший Наташу, вдруг спросил:
– А откуда отец Барканова узнал, что вы там курили и что произошла эта история?
– Ему позвонил Аркадий и стал умолять, чтобы он поехал в больницу и договорился с врачами, чтобы они никуда не сообщали. Это я узнала уже потом, от других людей. Когда приехала скорая помощь, Аркадий спросил, куда меня повезут, и сразу побежал звонить отцу, Лёня Барабаш при этом разговоре присутствовал. Кстати, врач скорой предложил Аркадию поехать тоже в больницу, видимо, заметил его неадекватность, он отказался, стал объяснять, что не может оставить всё открытым, что нет, якобы, человека, который всё закрывает. Но обо мне все подробности врачу рассказал, назвав фамилию, имя и даже домашний телефон.
– И как же потом развивались события? – Вадим не скрывал своего повышенного интереса к этой ситуации.
– Мама сидела в коридоре, – продолжила Наташа, – ко мне её не пускали, потому что делали всякие промывания, капельницы, я уже была в сознании. Как она потом сказала, от врача вышел Андрей Александрович и говорит: «Ольга Сергеевна, я извиняюсь, допустил неточность, вы только не нервничайте, выслушайте меня внимательно, Наташе стало плохо, потому что она покурила какую-то наркотическую
Барканов стал её успокаивать, добавив, что сам всё выяснит и со своего сына три шкуры спустит. Надо сказать, что он Аркадия очень любил, помогал ему, защищал везде и всегда – всё же единственный сын, но если тот злоупотреблял его отношением и совершал что-то неправомерное, то наказание было адекватным. Аркадий его боялся, но всё равно совершал какие-то проступки, к отцу обращался, когда понимал, что ситуация критическая и последствия могут быть серьёзными. Ну, а теперь, на мой взгляд, самое главное, – Наташа, немного задумавшись, подбирая слова, старалась донести до Вадима смысл диалога родителей и конечный результат.
– Когда мама мне всё рассказала, я сначала с ней не согласилась, – продолжила она, но затем начало приходить понимание, что, возможно, этот вариант был самый благоприятный. Короче говоря, Барканов стал мать уговаривать: «Ольга Сергеевна, я вас понимаю, но и вы поймите, в данной ситуации эту историю лучше не раздувать, пострадают, в первую очередь, наши дети. Дойдёт до училища, у Наташи будут если не неприятности, то уж точно другое отношение. Кстати, доктор сказал, что Наташе стало лучше, она пришла в себя, сейчас ей делают всякие процедуры, и потом вам разрешат войти». Мама сказала, что сначала со мной побеседует, потом будет принимать решение. Она вошла, я чувствовала ещё себя отвратительно, но уже могла говорить. Она только спросила: «Кто заставил тебя это сделать?» Я ответила, что моя глупость, моё любопытство. Она только головой покачала, потом стала меня успокаивать, говорить, что у меня всё будет в порядке, меня быстро поставят на ноги. Когда она вышла из палаты, то сказала Барканову, что с ним согласна, и они вместе ходили к врачу и договорились, что не будут обнародовать причину моего отравления. Барканов потом маму очень благодарил, что отнеслась с пониманием. Он прямо сказал: «Ольга Сергеевна, мы работаем не на рынке, репутация один раз пострадает – карьере конец, а дети нам такую подножку подставили!» Она сказала, что учитывала и этот фактор.
Наташа закончила своё повествование и посмотрела на Вадима, он молчал и о чём-то сосредоточенно думал.
– Тебя что-то рассторило в моём рассказе? – она продолжала в упор на него смотреть.
– Понимаешь, эта договорённость привела к тому, что виновники, которые привезли эту отраву и тебе подсунули, не понесли заслуженного наказания. Всё сошло с рук, можно дальше продолжать!
– А ты считаешь, что нужно было предать гласности, чтобы стало известно в училище, меня там полоскали, вызывали в милицию на допрос, у родителей неизбежно были бы дополнительные огорчения! Кстати, Аркадий тоже не избежал бы проблем, он, оказывается, перешёл на заочное отделение в Гнесинку. Андрей Александрович сказал маме, что Аркадий вляпался в какую-то неприятную историю на первом курсе, ему грозило исключение, но он туда поехал, с трудом удалось разрешить ситуацию, и Аркадия перевели на заочное отделение. Теперь за малейший какой проступок он мог бы вылететь из института.
– Наташа, ты меня удивляешь! – с раздражением сказал Вадим. – Этот тип хотел воспользоваться твоим беспомощным состоянием, он тебя фактически отравил, а ты вместо того, чтобы приветствовать его наказание, беспокоишься, что у него будут неприятности. Я нисколько не сомневаюсь, что, чувствуя полнейшую безнаказанность, он поступил бы с тобою точно так же, если бы ему представилась такая возможность.
– Моя мама руководствовалась не интересами Аркадия, которого я после этого случая – веришь ты или нет – просто ненавижу, она хотела, чтобы у меня не было сложностей и, соответственно, у неё. Если бы она не согласилась, ещё неизвестно, как бы повёл себя её непосредственный руководитель – Андрей Александрович Барканов. Это тоже надо учитывать!