Свидетель по делу – кошка
Шрифт:
— Какие агрессивные эманации!.. Ваше ректорство, отцепитесь! Я должен ликвидировать эту флуктуацию, пока она… — вопит подросток, пытаясь перекричать Урлах-тора и вырваться из его хватки, а ректор пыхтит, отбирает шар и зачем-то отрывает у своего противника рукав сюртука. — Пока она не удрала… поздно!
Импровизированная потасовка прекращается. Пришелец перестает вырываться, а боевой наш гном Урлах-тор, в свою очередь, отпускает полуоторванный рукав и чуть смущенно произносит:
— Извините. Но я не мог позволить,
Подросток фыркает, подбрасывает стеклянный шар в ладони, ловит, уже уменьшенный до размера елочной игрушки, убирает в карман и неожиданно мирно заявляет:
— Пока вы со мной препирались, эта агрессивная флуктуация загадила своими эманациями весь фон.
«Флуктуация»? «Эманации»? Для меня эти термины звучат как что-то из «Битвы экстрасенсов». Тихо хмыкаю, и ректор наконец-то обращает на меня внимание:
— Сор прислал экзорциста, — с легким смущением поясняет Урлах-тор. — Познакомьтесь, это Марина, наша уборщица, а это господин Мэйлин, маг. И он хочет убить Галгалею, а я не могу это позволить…
— Не убить, а развоплотить! — возмущенно бросает подросток, и поворачивается ко мне. — О, Марина, уборщица-детектив, наслышан! Можешь звать меня Мэй, я хороший приятель твоего Федора!
Урлах-тор мгновенно поднимает на меня глаза, и смотрит на меня с легкой укоризной. И выглядит это примерно как «что за разврат вы, Марина, устроили в Академии СУМРАК», вот, даже Аллет принимается как-то странно хихикать. Словно она о чем-то знает больше меня.
— Своего собственного Федора, — смущенно говорю я.
Рассматриваю мага. Первое впечатление, что это подросток, отказывается ошибочным: он просто мелкий, с меня ростом, худой и, кажется не совсем человек — вот, по лицу читается некое сходство с ректором. На гоблина не похож, а для гнома все-таки слишком крупный — полукровка? И насчет возраста непонятно. При ближайшем рассмотрении оказывается, что волосы у мага не просто светлые, а седые, и лицо хоть и молодое, но морщинки у глаз как бы намекают, что тут тоже не все чисто.
Но я, конечно, не рискну спрашивать у экзорциста из СОРа насчет происхождения и возраста.
Я лучше спрошу…
— Это же вы принесли письмо, да? Федор Иванович правда уехал?
Глава 17
Экзорцист отвечает на мой вопрос про Федора Ивановича без малейшей паузы: встряхивает головой и говорит:
— Уехал, а я работаю за него курьером! И за себя экзорцистом! Ужас! А еще вот! — Мэйлин трогает полуоторванный рукав сюртука, — Скоро без одежды останусь! Надеюсь, тут найдется иголка и нитка, не изгаженная эманациями призрака?
— Не знаю, — растерянно говорю я. — Мне кажется, тут все изга… хм… вся Академия в эманациях Галгалеи. Или как там их.
— Я вижу! — припечатывает маг, и снова поворачивается к Урлах-тору. — Так, вернемся к
— Вы не посмеете! Это моя жена! — вспыхивает ректор.
— Еще как посмею! — запальчиво говорит экзорцист. — Хотите, жалуйтесь в СОР!
На кону мочало, начинай сначала! Обстановка в приемной начинает накаляться. В глазах ректора плещется решимость, и я понимаю, что предотвращать возможную драку с отрыванием рукавов и, возможно, штанов придется нам с Аллет. К счастью, фэйри понимает это чуть ли не раньше меня и героически предлагает всем чай. В только что нагретом своей магией чайнике.
Ректор с экзорцистом, видимо, все же представляют летящий в них кипящий чайник, потому что соглашаются мирно попить чаю. Секретарша наливает и мне, так что делать нечего — приходится сесть к ним за стол. Причем Аллет коварно садит меня между Мэйлом и Урлахтором — видимо, чтобы они опять не сцепились.
— Уважаемый Мэйлин, — произносит ректор с терпением того, кто много лет держит Академию, полную представителей рас, в обычное время мечтающих всех поубивать. — Вы должны понять меня. Галгалея была моей женой, я ее, кхм, любил…
Не нравится мне это «кхм»! Еще одна песчинка на весах «заподозрить Урлах-тора в убийстве». Но с другой стороны, зачем ему тогда сопротивляться Галкиному изгнанию? Нелогично.
— То есть вы хотите, чтобы Галгалея вечно бродила по Академии в виде призрака? — взмахивает руками экзорцист, и чуть не роняет чашку со стола. — Это ужасная судьба! Быть неупокоенным призраком, без права на новую жизнь, кошмар! Сейчас она не поймет, но пройдет год, или два!.. Но проблемы у вас начнутся раньше!
— Ну, я почти убедил Галгалею держаться подальше от студентов…
— Студенты! Ха! Магический фон начнет портиться от эманаций неупокоенного призрака! Не все современные маги верят в концепцию эманаций… жалкие, ограниченные умы… но главное, что СОР этого не потерпит!
Экзорцист благополучно забывает про чай и начинает рассказывать о горькой судьбе неупокоенного призрака. Я, конечно, не разбираюсь в магии, но судя по терпеливому взгляду ректора, нам втирают что-то очень сильно отличающееся от традиционных магических школ. Отношение к местным экзорцистам в Кеалмэ, похоже, совсем как к нашим экстрасенсам.
При всем при этом, угрозу изгнать призрака Мымры Урлах-тор воспринимает как реальную.
— А это не может повредить душу Галгалеи? — уточняет он, с трудом вставив паузу в речь мага о неупокоенных флуктуациях и об их эманациях. — Вдруг она потом переродится в дождевого червя? Или еще кого, похуже?
После этого вопроса наступает очередь Мэя смотреть на ректора как на идиота:
— Кто выдумал эту чушь?
— Так думает Галгалея, — робко вставляю я, заметив, что Урлах-тор как-то даже нехорошо покраснел.