Свидетель
Шрифт:
— У меня товарный вид не тот! Ну пошла я, спокойной ночи.
Она встала и даже успела сделать пару шагов к двери, прежде чем Рат перегородил ей дорогу.
— Стоять! — он улыбался, но глаза были холодными и злыми. — Сядь.
Она, конечно же, и не подумала садиться, но и пробиваться к двери не стала.
— Феликс, с тобой все в порядке?
— Более чем! Ты никуда не пойдешь!
Кристи на секунду смешалась. Сердце бешено застучало: кажется, дело принимало серьезный оборот. Она слишком хорошо знала, каким иногда может быть Ратников. Только не показать ему, что она испугалась, только не показать!
— Феликс, я не очень хорошо себя чувствую. И хочу спать.
— О,
— Не хочу. Я знаю его. И ситуация не та. Пусти…
— И не подумаю. Сядь.
Кристи не двинулась с места. Тогда Рат с силой толкнул ее на диван…
— Рат, ты крыса, ненавижу…
Ратников отпустил Кристи лишь рано утром.
Она долго стояла под душем. Вода была холодная, но женщина не чувствовала этого, не думала, что может простудиться. Как же она ненавидела себя в тот момент! За слабость, за то, что Рат получил что хотел. За то, что получил благодаря ей! Ненавидела, ненавидела, ненавидела! Себя. Ратникова. Свое тело, которое откликнулось ему… Противно. Терла, скребла себя, пытаясь вымыть ощущение мерзости из своей души… Бесполезно. Она выкинула одежду — без нее проживет, но носить то, что будет постоянно напоминать ей о пережитом унижении, она не станет! Но и это не помогло. Душа продолжала болеть так же, как ломило и болело ее истерзанное тело, как искусанные до синевы губы… Господи, на кого же она похожа!
«Ненавижу!»…
— Крис, что-то случилось? В такую рань, — Мамба зябко ежился на пороге своей комнаты.
— Дим, у тебя, кажется, есть бритва? — Кристи, не спрашивая разрешения, прошла внутрь.
— Ну… Ты чего?
— Дим, не спрашивай. Просто дай мне ее.
Он и не спросил, не в его манере.
Когда через полчаса Кристи возвращала инструмент, ее голова была абсолютно лысая…
В своих ожиданиях Рат не ошибся: все получилось именно так, как и задумывалось, — и слезы, и ненависть, и неистовый, яростный отпор, сломить который было отдельным удовольствием. К месту оказалась даже неожиданная покорность в конце. И пара синяков тоже. Кошка показала когти… Ничего, зато потом громко урчала от наслаждения.
Блаженство… Напряжение, так мучавшее его, отпустило, ушло. Тоска отступила на задний план, прочно, на долгие годы, обосновываясь в глубинах его памяти, обживая позиции и готовясь вновь и вновь напоминать ему о себе. Как застарелый ревматизм.
Рат попытался уснуть: как-никак, ночь была бурной, а он далеко не мальчик. Но то ли он слишком много спал до этого, то ли, наоборот, был слишком возбужден — сон не шел. Голова трезвая, ясная. И мысли в нее… Стройными колоннами. Хм… Задал Мороз задачку!
Векс… Агент Вегана, говоришь? Получается, пытал Мазая, чтоб у него про Мурино выспросить. А потом пошел и Лору убил? Неувязочка тут, однако. Если он получил информацию от Мазая, зачем ему на станцию идти и себя подставлять? Коль Вегану про муринцев известно, то и про Грина они знать должны. Другие, вот, знают — сколько раз подкатывали, просили уступить… Это же самоубийство верное. Или действительно, Векс не один был? Нет, такого быть не может. Алекс на всех бы показал, проверено. Что-то тут не то… Может, это Лоркин ухажер новый? А она его бортанула, отказала? Но тогда он в Конфедерацию вхож был и тоже про Грина знать должен. Да и староват для нее. Хотя с молодыми ей и неинтересно было — что с них возьмешь, только коленки тискать умеют…
Веган, это, конечно, проблема — сильные они, черт побери. Кто знает, на что
Вопросы, вопросы… И так мало информации. Ну ничего, он наверстает.
Ратников вдруг почувствовал голод. А этот значит, что теперь он точно уже не уснет. Пожалуй, у Зиночки уже готово что-нибудь перекусить.
Обычно он столовался у себя в кабинете. Раньше, когда Марина была жива и они обедали все вместе, семьей, это было хоть как-то оправдано. Когда жена умерла, Рат старался сохранить то, что было заведено при ней. И совместные трапезы — тоже. Да и как не сохранить при маленькой-то дочке? Но потом Лора выросла, он оставил ей комнату, переселившись жить в кабинет… И совместные обеды, завтраки и ужины как-то сами собой сошли на нет. Еда в одиночку не доставляла Рату удовольствия. Но идти в общую столовую он тоже не мог: начальство, как-никак. Другое дело — кухня: тут тепло, тут с раннего утра что-то скворчит, булькает, распространяя умопомрачительные ароматы. Тут Зиночка, уютная, ласковая, безотказная.
— Зиночка, покормишь?
— Так не готово еще! Подождать придется, с полчасика. Как?
Что ж, полчасика так полчасика. Рат устроился на своем любимом месте, у стола, прислонившись спиной к стенке. От плиты шло тепло, и мужчину разморило. Незаметно для себя он задремал.
Проснулся от запаха — это Зиночка поставила на стол плошку. Тыква, жареная. Хорошо!
Кто бы сказал ему раньше, что тыква наряду с кабачками и прочей недостойной мужского внимания «травой» станет его любимым лакомством? Ни за что бы не поверил. Но вот ведь как жизнь-то повернулась…
— Зиночка, сегодня похороны, не забыла?
— Что вы, как можно. И Дмитрий Николаевич предупредил, что с других станций придут. И с Мурино, скорей всего, тоже. Не беспокойтесь, все ко времени готово будет, помянем, как положено.
Рат покачал головой: надо же, Координатор и тут успел. Что ж, хлеб свой он отрабатывает. За двоих пашет. Нужность свою показывает. Умел он быть необходимым, умел, и Рат не зря хвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой он приблизил к себе Азарова, обласкал его, заставив себя забыть про зло, что тот сделал ему. Хотя тут Рат лукавил: он прекрасно знал, из-за чего его тогда отозвали из отпуска — из-за поганенькой статейки этого борзописца. Так что, как ни крути, а именно Координатору он в конце-то концов и обязан своим спасением…
— Феликс Эдуардович, — Зиночка всегда обращалась к нему, равно как и ко всем остальным, только так, по имени-отчеству, и другого обращения не признавала, — девочку бы одеть надо. Светланку я пошлю, только в комнату как пройти, за одеждой? Ключик дадите?
— Пусть зайдет, я дам во что одеть.
Сердце защемило — не для этого случая берег он его, настоящее свадебное платье. С кружевами, розами, с белыми до локтя перчатками. Лора и не видела его, думал, ей сюрпризом будет. Вот пусть в нем и положат. Жалко, туфелек подходящих не успел припасти. Только как они ее одевать-то будут, окоченевшую? Ну ладно, это не его проблемы. Справятся.