Свидетели самоизоляции
Шрифт:
Покемон был таким же худеньким, как Сверчков, но лет на двадцать моложе, что прибавляло ему уверенности.
– Это все равно будет хулиганство, – поразмыслив, сообщил полицейский участковый.
– Нет, сначала это будет нападение.
– Нет, сначала это будет нарушение режима самоизоляции.
– Я говорил о том, что из меня собираются сцедить кровь.
– Нет.
– Да, – выдал глупый Сверчков. – Если товарищ Милюков не докажет, что здоров, его нужно запереть в квартире и не выпускать.
Члены правления в целом поддержали здравоохранительное предложение,
– Сам в своей квартире запирайся! – резко предложил он Сверчкову. – Я вообще не понимаю, кто тебя, токсичного, из нее выпустил.
– Как ты меня назвал?
– А что касается ремонта, то мне, граждане, тут еще самоизолироваться в течение неопределенного периода, и я не собираюсь жить в вонючей конуре.
Насчет конуры Покемон, конечно, погорячился, однако легкой косметики квартира действительно требовала, как минимум для того, чтобы удалить до сих пор окутывающий ее запах аутентичной азиатской пищи.
Обозрев недвижимость, усиженную сначала семейством Акопянов, а затем невыясненным количеством обманутых гастарбайтеров, Гена не пришел в восторг и созвонился с опытными друзьями. Они скинули Покемону телефон опытного бригадира, который с полуслова вник в положение, с напором рассказал о сложном положении города, страны и всей планеты Земля в виду наступления вируса и заломил двойной ценник. У Покемона хватило ума поторговаться, снизив притязания строительного человека почти вдвое, после чего в дом ворвались трудолюбивые ремонтники, и ровно в девять утра, как того требуют суровые московские законы, «трешка» Покемона принялась обретать божеский вид.
На что и возбудилось местное самоуправление вкупе с представителями власти.
– Драка будет? – деловито поинтересовалась явившаяся чуть позже меня Катя.
Я ответил выразительным взглядом: указал жене на Великую, намекнув, что в присутствии Розы Ефимовны на рукоприкладство никто не решится.
– Я запрещаю тебе делать ремонт! – выкрикнул тем временем Сверчков и на всякий случай сделал шаг к полицейскому участковому.
Покемон ядовито улыбнулся:
– Сверчков, ты можешь мне запретить одно: заходить в твою квартиру. Но я в этот гадюшник даже за деньги не собираюсь.
– А если я выдам запрет? – спросил лейтенант Старовойтов.
– На каком основании?
– Мэр приказал приостановить все работы.
– Они не работают, живут.
– Живут?
– Я разрешил им переночевать. Из жалости.
– И документ об аренде у вас есть?
– Если потребуете – принесу договор через десять минут.
Старовойтов умолк, подумал и вновь попытался надавить на сознательность собственника:
– Господин Милюков, пожалуйста…
Но созидательная попытка увещевания была грубо и глупо прервана нетерпеливым Сверчковым.
– Если ты немедленно не прекратишь, я…
– Что «я»? – лениво осведомился Покемон, вновь переключаясь на активного пенсионера. – Заявление в полицию ты уже написал. Что дальше?
Взгляды присутствующих устремились на лейтенанта Старовойтова. Лейтенант Старовойтов тяжело вздохнул и мысленно присутствующих
Нашему любимому полицейскому было не больше тридцати, скорее всего, меньше, и в целом участок ему достался спокойный, населенный людьми адекватными и вменяемыми. Однако «Две Башни», в которых через одного жили профессиональные юристы и разбирающиеся в законах люди, грозили Старовойтову ранней сединой и язвой желудка. Поймите правильно: наши жильцы никогда полицейскому не хамили, потому что воспитание никуда не денешь, но в тонкостях уголовного и административного права ориентировались много лучше и без труда выворачивали в свою пользу любую ситуацию.
Закончив с проклятиями, Старовойтов что-то пробубнил себе под нос, повернулся к Розе Ефимовне и откашлялся:
– Что скажете?
Потому что все понимали, что последнее слово останется за Великой. Роза Ефимовна выдержала величественную паузу и спросила:
– Надолго?
К кому она обращалась, уточнять не требовалось.
– У меня ничего серьезного, Роза Ефимовна, – совсем другим тоном произнес Покемон, чему я мысленно зааплодировал: мои наставления не пропали, и «младший брат» хорошо усвоил, кому можно дерзить, а с кем следует вести себя осмотрительно. – Штробить не будем, так, пару дырок просверлим. Стены выравнивать не надо, плитку перекладывать не надо. Поменяем обои, поменяем кое-какую мебель и все отмоем.
– Два дня, – сказал Толочко, и я понял, что шеф «Жилищника» был призван Розой Ефимовной в качестве эксперта.
– Да, за два дня управимся, – подтвердил из квартиры невидимый бригадир. Выходить к полиции он пока не решался. – Я много людей привел.
– Разрешение на работу у всех есть?
– Да.
– Хорошо. – Полицейский вновь обратился к Великой. – Два дня – это сегодня и завтра?
Роза Ефимовна подняла брови.
– Да, сегодня и завтра, – определил Толочко.
– Да, – согласился невидимый бригадир. – Сегодня и завтра.
– Тогда нормально, – кивнул Старовойтов.
– Тогда пойдемте пить чай, – сказала Роза Ефимовна, и представители власти удалились.
Соседи разбрелись, строители закрыли дверь и вернулись к строительным делам, на площадке остались только мы с Катериной, и Гена уныло сообщил:
– Кальян разбили. То ли гастарбайтеры, то ли Акопяны. А без кальяна – не жизнь. – Он помолчал. – Можно я у вас сегодня переночую? А то у меня строители живут.
– Нельзя, – сказал я.
– Нельзя, – сказала Катерина.
– У нас собака.
– Я лучше собаки.
– Еще у нас самоизоляция.
– Вы что, болеете? – изумился Покемон.
– Типун тебе на язык.
– Значит, договорились, только я без кальяна приду, уж извините. Кальян разбили. В другой раз покурим.
– Другого раза не будет, – сказала Катерина твердо.
– С этим кальяном не будет, я другой куплю.
– Ты глухой?
– Он не глухой, – рассмеялся я, внимательно присмотревшись к Покемону. – Теперь я понимаю, почему Роза Ефимовна так быстро увела господина полицейского.