Свидетели Времени

Тодд Чарльз

У Хэмиша был ответ: «Никакого».

— Вы спросили ее об Уолше?

— Я так и сделал, сэр! И она сказала, что он просто ублюдок, способный задушить собственную мать! — Уилкерсон разразился громоподобным смехом, снова оглушив Ратлиджа, так что тот вынужден был держать телефонную трубку на некотором расстоянии от уха. — Она не нашла работы с тех пор, как Уолш ее выставил, — продолжал сержант, — и если бы у нее была возможность указать на него как на Джека-потрошителя, она бы это сделала с большим удовольствием. Девица

явно мстит ему. И не испытывает никакого страха перед ним — только ярость. Я спросил, не угрожал ли ей Уолш, может быть, бил, но она поклялась, что он ни разу ее пальцем не тронул, а если бы посмел — у нее есть небольшой кинжал для защиты, хотя все равно он — животное, самодовольное и наглое.

— Что ж, если узнаете, кто была та утопленница, дайте мне знать.

— Ее уже похоронили на кладбище для бедняков. И больше никто не станет ею интересоваться. Жаль ее, конечно, но она не первая и не последняя. Если что-то всплывет, обязательно сообщу.

Ратлидж спросил про сержанта Гибсона. Оказалось, тот на два дня был откомандирован в суд для свидетельских показаний.

Блевинс пожал плечами в ответ на новость.

— Мы тоже далеко не продвинулись. Старый цыган, точильщик ножниц, вряд ли станет охотно помогать полиции, потому что раньше его забирали много раз и обращались с ним как с парией. Он этого не простил и будет врать. Ему наплевать, убил Мэтью священника или нет.

— Этот точильщик ножниц, Болтон, что на него есть в полиции? Кроме того, что он возмутитель общественного спокойствия.

— Ничего серьезного. Бесполезно с такими разговаривать. — У Блевинса была своя точка зрения на цыган: все они грязные воры, лгуны и контрабандисты. — Инспектор Арнольд, который допрашивал его, считает, он по уши в этом деле и потому до конца будет стоять на своем и врать ради своей шкуры, а не Уолша.

Ратлидж промолчал.

Блевинс кисло улыбнулся:

— Я рад, конечно, за эту Айрис, что она жива и здорова. Ваш сержант Уилкерсон уверен, что это она?

— Да, все жильцы пансиона подтвердили, а у них-то нет причин лгать.

— Понятно, — согласился Блевинс, бесцельно перебирая бумаги на столе, и вдруг заявил с горячностью: — Но я знаю, что это Уолш! Больше некому. — В его глазах, устремленных на Ратлиджа, был вызов.

— У него пока самый подходящий мотив для убийства, — сказал тот спокойно. — Так вы сообщите Уолшу сами? Что Айрис жива.

— Сообщу. — Горячность инспектора пропала, голос прозвучал устало, как будто он больше не хотел сопротивляться обстоятельствам. Помолчав, он с надеждой спросил: — Мы ведь не можем его обвинить в убийстве той настоящей утопленницы, верно?

Ответа не требовалось, это были скорее мысли вслух.

— Вы когда-нибудь слышали, что отец Джеймс интересуется кораблями? — спросил Ратлидж.

— Кораблями? Его интересовали лодки, он прекрасно управлялся с веслами, как человек, который привык к воде. Мы вместе рыбачили пару раз, но он ни разу не говорил о кораблях. Почему вы спросили?

— Просто интересно. Я нашел у

него вырезки о гибели «Титаника».

— Не удивлен. Ужасная катастрофа. Мы все были в смятении.

— Верно. — Оба помолчали, и, когда молчание затянулось, Ратлидж добавил: — А «Лузитания»? Он говорил о ней?

— Не помню, но уверен, что, как и все, переживал. Но я не понимаю, почему вы спросили?

— Не знаю. В данный момент это мало что меняет.

Блевинс невесело ухмыльнулся:

— Ну и дела.

Вечером Ратлидж ужинал один.

— Сегодня четверг, — объяснила миссис Барнет, — а в этот день всегда пусто. Пока ни слова от мисс Трент. Вы ведь ждали, что она присоединится к вам за ужином?

— Нет. То есть да. У меня есть к ней несколько вопросов, — ответил Ратлидж.

Хозяйка посмотрела на него настороженно:

— Вот как?

Он улыбнулся:

— Хотел спросить о фотографии, которую нашел. Подумал, что ей может быть интересно.

— Не понимаю, каким образом. Она не местная. Может быть, я могу помочь?

— Фотография у меня в номере. Принесу после ужина.

Они услышали, как распахнулась входная дверь, кто-то вошел в холл. Оба взглянули в ту сторону.

Это была Мэй Трент.

Она заметила их взгляды, и, кажется, ей это не понравилось, потому что, не говоря ни слова, она направилась прямо к лестнице. Ратлидж вскочил и, бросившись за ней, перехватил ее уже на площадке второго этажа:

— Я должен с вами поговорить.

— Простите, но я очень устала.

— Нет. Не принимаю отговорок. Если вы зайдете ко мне, все дело займет не более пяти минут. — И когда она хотела возразить, он надавил сильнее. — У меня остывает ужин. Вы идете или нет?

Она взглянула вниз, в холл, как будто надеялась увидеть там миссис Барнет, но та ушла на кухню.

— Хорошо. Пять минут.

Она прошла к его номеру, он открыл дверь, отступил, пропуская ее, и оставил дверь открытой, все равно некому было слушать разговор.

Она вошла и огляделась с таким видом, как будто сравнивала обстановку с той, что была у нее в комнате.

Ратлидж прошел к столу и, повинуясь внутреннему импульсу, достал сначала фотографию.

— Вы узнаете эту женщину? — Он протянул Мэй Трент снимок.

У него не было намерений ее расстроить, и поэтому он был абсолютно не подготовлен к последовавшей реакции. Ее лицо исказилось, и ему показалось, что она сейчас расплачется. Но слезы так и не показались, глаза остались сухими. В них читалась ярость.

Выдернув у него фотографию, мисс Трент швырнула ее на кровать лицом вниз, как будто она обжигала ей пальцы.

— Нет. Я не стану с вами разговаривать. — Она повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее, схватив за плечо. — Отпустите меня! — крикнула она, кровь отхлынула от ее лица.

— Если вы не хотите поговорить со мной здесь, придется вас доставить в полицию, — сказал он, тоже разозлившись. — Выбирайте!

— Я сейчас же покидаю Остерли. Приехала забрать свои вещи. Меня ждут друзья…