Свидетели Времени

Тодд Чарльз

Ратлидж спросил:

— Есть другие повреждения? Например, от падения или столкновения в темноте с чем-то?

Блевинс рассмеялся:

— Вы никак не успокоитесь? В Лондоне, когда я наводил справки, мне говорили о вас, о вашей настырности. Почему такой вопрос, Ратлидж, откуда им взяться?

— Мало ли что может случиться. Людям, проводившим ночной поиск, пришлось нелегко, многие получили травмы. — Ратлидж взял стул и сел. Он вспомнил, что еще не завтракал. Те бутерброды, что дала ему с собой миссис Барнет,

он уже давно съел. — У Уолша была семья? Вы уже уведомили родственников о его смерти?

— Есть только дружок, точильщик ножниц. Не сомневаюсь, что он будет продолжать врать. Тем более когда нет больше Уолша. Никто не докажет, что именно он стоял тогда у дома священника, помогая своему подельнику. Так что теперь он чист.

— Есть еще Айрис Кеннет. Она может знать, была ли у Уолша семья.

— Наверное. Хотите сказать, что мне надо прокатиться в Лондон и узнать? Сама она вряд ли поедет сюда, чтобы нам рассказать.

— Вы правы. И все же…

— Если хотите, можете сами оказать мне любезность и зайти к ней, когда прибудете в Лондон. Если вы едете туда.

Намек был ясен. Ратлидж попытался еще раз сломать психологический барьер, который поставил между ними Блевинс:

— Забудьте на время о вашей личной неприязни к Уолшу и о смерти отца Джеймса. Если бы в незнакомом доме произошло подобное убийство незнакомого человека, как бы вы описали тело, лежавшее у окна?

— Точно так же. Грабитель ударил сзади, ударил с силой, из страха, что жертва может его узнать, если обернется. Мэтью Уолш уже никогда не ответит, почему он так поступил, но какая разница. Он ведь сбежал, а это подтверждает его вину.

— Убийца, пусть будет Уолш, если хотите, ударил не один раз, хотя первого удара было достаточно, чтобы оглушить жертву и сбежать. Он намеренно добивал священника.

— Да, согласен с вами, это было намеренно, что и сводит меня с ума.

— С другой стороны, если бы в той металлической коробке не оказалось денег, они были бы уже потрачены, как бы вы определили мотив убийства?

— Точно так же, — нетерпеливо ответил Блевинс.

— Нет, вы не могли бы расценивать одинаково мотив. Если денег не было, ничто не задержало бы преступника. Да и не стал бы Уолш вламываться в дом настоятеля, если там не было денег, как и в любой другой.

— Вы конструируете обстановку, которой не было! Откуда Уолш мог об этом знать? Взгляните на дело моими глазами. Уолш был в отчаянии, когда не нашел денег, это был последний шанс, ведь пришел срок расплатиться за повозку. Кроме того, он мог убить, впав в ярость, что коробка пуста!

— Если бы это случилось перед ярмаркой…

— Ладно! Давайте рассмотрим вашу точку зрения. Мертвый человек в доме. Никакой коробки нет. Тогда причиной убийства могла стать личная месть, но ведь убит священник. Я слишком хорошо знал отца Джеймса, чтобы утверждать — такого

не могло быть. Кстати, вы только задаете вопросы, но ни разу не ответили на них.

Блевинс не мог дать волю воображению.

Вмешался Хэмиш: «Не жди от него многого. Он не способен к рассуждениям, и ему не свойственна игра воображения, и к тому же он слишком близко знал жертву».

Ратлидж вздохнул. Хэмиш прав.

— Если отец Джеймс узнал бы какую-то тайну, и это его тревожило непрестанно, предположим, это было преступление, он пришел бы к вам?

— Конечно, пришел бы! Он первым делом пришел бы именно ко мне! — В голосе инспектора послышались нотки гордости.

Но он не пришел. И по той же причине — он слишком хорошо знал инспектора, его ограниченность, как человека и как полицейского.

— Я слышал, что монсеньор Хольстен может занять место отца Джеймса, пока не найдут подходящую замену. Хочу поехать позже в Норидж, заодно сообщу ему, что Уолш мертв.

— Как хотите. Думаю, что половина графства уже знает об этом. Зачем вы туда едете?

Ратлидж улыбнулся:

— По личному делу. Кстати, кто получит награду, которую обещал лорд Седжвик?

— Во всяком случае, не полиция, — сухо ответил Блевинс. — Пусть лорд Седжвик сам решает.

— Думаю, он решит. — Ратлидж встал. — Вы, случайно, не встретили где-нибудь мисс Трент? Мне хотелось бы с ней поговорить, прежде чем я уеду в Норидж.

— Она заблудилась вчера ночью в лесу, к северу от церкви, испугалась, что осталась одна, и остаток ночи провела в доме викария. Я туда заезжал сказать викарию, что Уолш убит. Она еще спала.

— Что ее напугало?

— Одному Богу известно. Может, филин или барсук, женщине одной нечего делать ночью в лесу.

— Вы уже слышали, конечно, что Присцилла Коннот отправилась в своем автомобиле искать Уолша? И угодила в кювет. Хорошо, что отделалась ушибами и ссадинами.

— Это еще раз доказывает, что я прав по поводу женщин, не так ли?

Ратлидж, прощаясь, через стол пожал руку Блевинсу и сказал:

— Если хотите на прощание дружеский совет — отправьте телеграмму Айрис Кеннет, что спасло бы налогоплательщиков от расхода на похороны Уолша на кладбище для бедных.

— Может быть, так и сделаю. — Блевинс кивнул. — Пожалуй, вы правы.

Ратлидж покинул участок, радуясь свежему воздуху и солнцу. Небо немного затянуло, что обещало, как и говорил доктор, дождь после обеда. Но даже в рассеянном дневном свете удивляла своеобразная красота болот — их разноцветный покров радовал глаз яркими красками, ветер гнал волны по этому травянистому ковру.

Путь от участка до дома викария представлялся длиннее, чем Китайская стена. Он понял, что не сможет преодолеть его пешком. Все тело протестовало при одной мысли об этом. Хэмиш начал упрекать его в слабости.