Свидетельница

Знаменская Алина

– Школьник, что ли? – сама себя тихо спросила мама.

– Студент, – прошипела в сторону тетя Таня.

Кира беспокойно молчала, переводя взгляд с одного из нас на другого. Она вынашивала для Миши какой-нибудь едкий вопросик. Появление юноши оказалось для нее полной неожиданностью. Кирина фантазия не могла зайти так далеко. Для нее бедная Ксюша все еще пребывала в трауре.

Я же уныло констатировала, что за своими проблемами что-то важное упустила в жизни своей подруги. Вот, появился мальчик. Похоже, небезрезультатно они с

Огурцовой прошлись по «разгуляям».

И тут я наткнулась взглядом на лицо Карины. Ее взгляд, обращенный на Мишу, был настороженным, почти враждебным. И зачем я притащила ее сюда? Зачем? Тоже мне, добрая фея!

Я ругала себя на чем свет стоит, но все еще надеялась, что дело поправимо. В конце концов, нам предстояло полдня активных развлечений.

Ксюшка лучилась новым счастьем. Удивительно, как людей преображает любовь! Человек вроде бы тот же, но – другой!

– О! Каринка! – удивилась моя подруга, только теперь заметив Грошеву. – И ты здесь?

Карина мгновенно убрала с лица прежнее выражение. Сорвалась с места и полетела обнимать Ксюху.

– Тетя Ксеничка! – заверещала она, обтираясь об нее, как кошка. – Как я соскучилась!

Та лишь рассеянно провела по рыжим вихрам. Лицо моей подруги было обращено к Мише.

– А когда мы пойдем к вам в гости? – допытывалась Карина.

Но Ксюха, похоже, ее не слышала.

– А это Карина, – обратила она лучистый взгляд на своего бойфренда. – Любимая ученица моей подруги Светочки. Светочка – современный Макаренко, работает с трудными детьми. Надеюсь, вы подружитесь.

– Я, по-твоему, трудный ребенок? – с улыбкой поинтересовался Миша у своей спутницы.

– Да-а… – пропела Ксюха и соединила наши руки. Мою и Мишину. Рука у него была тонкая и теплая.

– Тетя Ксеничка, а когда… – продолжила было Грошева, но я строго остановила ее:

– Мы обсудим это потом, Карина.

В аквапарке было ярко и шумно. Мы с Иришкой сразу ушли в угол, предназначенный для малышей. Позвали с собой Карину. Но не тут-то было – она упорно рвалась пойти вместе со взрослыми.

– Мы с папой присмотрим за ней, – пообещала моя мама. Я передала ее, что называется, с рук на руки. И хотя я могла быть спокойна за ученицу, ибо нет надежнее рук, чем руки моих родителей, все же то и дело обращала свой взгляд туда, где резвилась вся компания.

Кирюша, похоже, в Мише увидел нового товарища для игр и не отходил от него. Лена тоже выглядела веселой. А папа с мамой вовсю развлекали Карину.

Мы же с дочерью путешествовали по горкам. С визгом плюхались в воду, играли в медуз и дельфинов. Иришка радовалась воде, а я радовалась ее радости. Хотя при этом у меня не переставал болеть мой больной зуб. Не в прямом смысле, конечно.

Рядом было полно близких людей, а я чувствовала себя сиротой. Меня бросил муж. И это было очень больно…

Я не собиралась своей болью отравлять радость дочери. Мы собирались залезть в большой прозрачный шар, плавающий по воде,

когда к нам подошла Карина.

Она уселась на краю бассейна и свесила ноги в воду.

– А долго мы тут еще будем? – уныло поинтересовалась она.

– Тебе не нравится в аквапарке? – удивилась я.

– Нравится, – с той же интонацией изрекла Карина. – Но когда мы поедем домой к тете Ксении?

Я подплыла к Карине и уселась рядом с ней на цветной яркий кафель.

– Мы не поедем сегодня домой к тете Ксении, – строго сказала я. – Мы поедем в другой дом.

– К вам? – оживилась она.

– Нет. К моим родителям.

– А когда мы туда поедем?

– Когда все устанут от аквапарка.

– А я уже устала.

– Как ты могла устать за один час?

Мне вспомнился Скворцов со своими штанами. Я предполагала, что Карина обалдеет от счастья, попав в аквапарк, а она «устала»!

На помощь спешила моя мама:

– Кариночка, пойдем скорее! Николай Иванович боится один с синей горки скатываться!

– А вы с ним вместе скатитесь, – вежливо предложила Карина.

– Что ты, деточка?! – замахала руками Лидуся. – Куда мне! У меня от одного вида этой горки голова кружится.

– Зачем же вы сюда пришли? – не унималась Карина.

– За компанию… – нашлась мама.

Карина повздыхала, но затем все же позволила себя увести.

«И зачем я заставила отца вернуться в интернат? – недоумевала я. – Зачем притащила сюда ученицу? В понедельник весь класс будет знать, что Карина удостоилась аквапарка. За что? За примерное поведение? За „отличную“ учебу? Дура. Дура, а не учительница».

Я ругала себя и натирала полотенцем свое бессловесное дитя. Свое любимое, болезненно любимое дитя. И злилась сама на себя. Кругом виновата…

* * *

Через неделю Нику Горину привезли домой. Возле нее теперь круглосуточно дежурила сиделка, а в доме все ходили на цыпочках.

Сразу же завалилась шумная компания однокурсников. Ника не захотела их видеть. Друзья потоптались в гостиной, отказались от чая и ушли.

Мы пришли с Ксюшкой и Иришкой, захватив с собой цветы. Решили, что не придумано пока лучшего способа создать весеннее настроение. Но едва переступили порог Никиной комнаты, поняли, что ошиблись. Кругом в ней – на столе, на подоконнике, на полу – стояли вазы с цветами. Ассоциация возникла единственная и потому банальная.

– Еще делегация! – вместо приветствия встретила нас Ника.

Голова ее по-прежнему была в бинтах, а тело скрыто под покрывалом.

– Привет, Никуша! – в унисон выложили мы с Ксюхой.

– Лучше бы венок притащили с ленточкой! – Голос Ники вобрал в себя все, чего недоставало телу. Это не был голос человека, лишенного сил. В нем очень явно проступали все чувства.

– Что ты говоришь, Никуша?! – заклохтала Ксюшка. – Венки покойникам приносят, а ты у нас живее всех живых! Выглядишь прекрасно…