Свидетельства для Церкви (Том 4)

Уайт Елена Г.

Приезд в Орегон

В воскресенье 10 июня, когда мы должны были отправиться в Орегон, я слегла с сердечным приступом. Моим друзьям казалось, что с моей стороны было бы слишком самонадеян-[287] но садиться на пароход, но я надеялась отдохнуть, если получится, на борту. Я планировала также много писать во время этого путешествия.

В обществе одной подруги и пастора Д. Н. Лафборо я выехала из Сан-Франциско десятого числа после обеда на пароходе "Орегон". Капитан Коннер, командовавший этим прекрасным судном, был очень внимателен к пассажирам. Когда мы вышли через Золотые Ворота в открытый океан, сильно штормило. Дул встречный ветер, корабль ужасно раскачивало, ибо океан разбушевался. Я наблюдала за облачным небом, стремительными волнами, которые ударялись о скалы, и радугой,

возникающей в водяных брызгах. Это было величественное и страшное зрелище, и я исполнилась благоговением, созерцая тайны бездны. Океан ужасен во гневе своем. Есть какая-то страшная красота во вздымающихся, гордых волнах, с ревом ударяющихся о скалы и разбивающихся о них. Я видела проявление Божьей силы в движении беспокойных вод, стонущих под натиском безжалостного ветра, который как бы в предсмертной агонии высоко вздымал водные валы.

Мы находились на палубе прекрасного корабля, отдавшись на милость беспокойных вод. Но невидимая сила все же твердо и уверенно укрощала бурные воды. Только Бог силен удерживать их в назначенных им пределах. Он может уместить все воды на длани Своей. Бездна повинуется голосу своего Создателя: "Доселе дойдешь, и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим" (Иов 38:11).

Какую тему для размышлений давал безбрежный и величавый Тихий океан! В тот момент он представлял нечто противоположное спокойным и безмятежным водам - он яростно ревел и неистовствовал. Если поверхностно взглянуть на воду, то покажется, что нет ничего более неуправляемого, не подчиняющегося закону или порядку, чем великая бездна. Но океан повинуется закону Бога. Господь выравнивает воды и удерживает их в положенном месте. Посмотрев на небо вверху и на воды океана внизу, я спросила себя: "Где я нахожусь? Куда я еду? Вокруг меня нет ничего, кроме безбрежных вод. Сколько людей вот так отправились в путь по этим бурным водам и никогда больше не увидели зеленых полей и своих семей! Они канули в бездну, как песчинки, и так окончили [288] свой жизненный путь".

Пенящиеся и ревущие водяные валы напомнили мне одно событие из жизни Христа, когда Его ученики, повинуясь указанию своего Учителя, отправились на лодках на противоположный берег моря. Внезапно разыгралась сильная буря. Рыбацкие суденышки потеряли управление, их кидало то в одну, то в другую сторону, пока ученики в отчаянии не опустили весла. Им казалось, что их ждет неминуемая гибель, но когда буря и грозные волны уже предвещали скорую смерть, Христос, Которого ученики оставили на другом берегу, явился им, спокойно идя по бушующим, бельм гребням. Ученики были ошеломлены тщетностью собственных усилий и кажущейся безнадежностью своего положения и перестали сражаться со стихией. Увидев Иисуса прямо перед собой на воде, они еще более устрашились, истолковав это как верное предзнаменование своей скорой гибели. Ученики вскричали в сильном страхе. Но вместо того чтобы возвестить об их гибели. Он пришел как вестник жизни. Его голос перекрыл ревущую стихию: "Это Я, не бойтесь". Как быстро ужас отчаяния сменился в их сердцах на радость веры и надежды в присутствии возлюбленного Господа! Ученики больше не волновались и не страшились смерти, ибо Христос был с ними.

Неужели мы откажемся повиноваться Источнику всякой силы, закону Которого повинуются даже море и волны? Неужели же я побоюсь довериться защите Того, Кто сказал, что даже малая птица не падает на землю без ведома нашего Небесного Отца?

Когда почти все пассажиры ушли в свои каюты, я осталась на палубе. Капитан предоставил мне кресло-качалку и одеяла, чтобы защитить меня от прохладного воздуха. Я знала, что если пройду в каюту, мне станет плохо. Сгустились сумерки, океан погрузился во тьму, а неистовые волны все так же подбрасывали наше судно. Этот большой корабль плыл, словно щепка, среди безжалостных вод, но небесные ангелы [289] защищали и охраняли его, выполняли Божье поручение, не давая ему сбиться с курса. Если бы не Божья охрана, стихия мгновенно поглотила бы нас, не оставив и следа от этого прекрасного корабля. Но Бог, Который кормит воронов и знает наперечет все волосы на нашей голове, не забыл про нас.

Капитан полагал, что на палубе мне будет слишком холодно. Я

ответила ему, что если он беспокоится о моей безопасности, то мне лучше оставаться на палубе, чем идти в свою каюту, где две женщины страдают от морской болезни и где я буду лишена свежего воздуха. Капитан сказал: "Вам необязательно проводить ночь в своей каюте. Я позабочусь о том, чтобы у вас было хорошее место для сна и отдыха". Помощники капитана помогли мне подняться в каюту на верхней палубе и постелили на полу пуховый матрас. Хотя все было сделано весьма быстро, мне стало очень плохо. Я легла на постель и не поднималась с нее до утра четверга. За все время я поела только один раз - несколько ложек говяжьего бульона и крекеры.

В течение этого четырехдневного вояжа то один, то другой пассажир периодически решались покинуть свои каюты и выходили на палубу неверной походкой. Лица у всех были бледные, изможденные, на них жалко было смотреть. Сама жизнь уже не казалась им столь желанной. Мы все жаждали покоя и тишины, которых не могли найти, и хотели увидеть хоть что-нибудь, стоящее неподвижно, без качки. В это время никто не думал о важности собственной персоны. Из этого можно извлечь хороший урок о ничтожности человека.

Качка продолжалась до тех пор, пока мы не оказались на мелководье, а потом в дельте реки Колумбия, где вода была гладкая, как стеклышко. Мне помогли спуститься вниз. Утро было прекрасное, и пассажиры устремились на палубу, как пчелиный рой. Сначала на них было жалко смотреть, но бодрящий воздух и приветливое солнышко, сменившие ветер и бурю, вскоре сделали их жизнерадостными и веселыми.

В последнюю ночь на корабле я выражала благодарность своему Небесному Отцу, потому что усвоила урок, который никогда не забуду. Бог говорил к моему сердцу и в буре, и в волнах, и в наступавшей затем тишине. И неужели же мы не будем поклоняться и служить Ему? Неужели человек противопоставит [290] свою волю воле Божьей? Неужели мы не будем повиноваться заповедям столь могущественного Властелина? Неужели мы будем спорить и состязаться со Всевышним, Источником всякой силы, из сердца Которого текут потоки безграничной любви и благословений к Его творениям?

Мне было особенно интересно посетить Орегон. Здесь я встретилась после четырехлетней разлуки со своими дорогими друзьями братом и сестрой ван Хорн, которых мы считаем своими детьми. Брат ван Хорн не присылал нам достаточно полных и благоприятных отчетов о своей работе, на что он имел полное право. Соответственно я была несколько удивлена и несказанно обрадована, когда обнаружила, что дело Божье в Орегоне так процветает. Благодаря неустанным трудам этих верных миссионеров в штате была создана конференция адвентистов седьмого дня, а также приглашено несколько служителей для работы на этом большом поле.

Во вторник вечером 18 июня я встретилась с большой группой жителей этого штата, соблюдающих субботу. Дух Божий смягчил мое сердце. Я свидетельствовала об Иисусе и выражала Ему благодарность за несравненное преимущество, которое Он всем нам предоставляет: уповать на Его любовь и претендовать на то, что Его сила поддержит наши усилия по спасению грешников от гибели. Если мы желаем видеть процветание дела Божьего, то обязаны впустить Христа в свое сердце, чтобы Он жил в нем. Короче говоря, мы должны творить дела Христа. Куда бы мы ни кинули свой взгляд, всюду видим, что нивы побелели, но делателей так мало! Я почувствовала, как мир Божий наполняет мое сердце. Я почувствовала любовь и нежность к Его дорогим детям, с которыми впервые вместе поклонялась Ему.

В воскресенье 23 июня я проповедовала в методистской церкви Салема по вопросу воздержания. Пришло необычайно много народа, и я непринужденно говорила на свою излюбленную тему. Меня попросили снова выступить в том же самом месте в воскресенье, следующее за лагерным собранием, но в тот день я охрипла и не могла говорить. Однако в следующий вторник вечером я снова проповедовала в этой церкви. Ко мне приходило множество приглашений выступать с лекциями о воздержании в разных городах и селах штата Орегон, но состояние моего здоровья не позволило мне удовлетворить эти просьбы. Постоянные публичные выступления [291] и перемена климата привели к тому, что я ненадолго, но очень сильно охрипла.