Свинцовые Ливни. Том 2
Шрифт:
Отключать робота-няню, фиксирующего любое его движение, Дэн научился раньше, чем пошёл в школу. Робот давно перестал будить маму сообщениями о том, что ребёнок не спит. И Дэн сидел на подоконнике. Он думал о тех, древних временах. Когда в небо улетали космические ракеты…
Шевеление в саду заметил, но не придал значения. Решил, что скользнувшие по лужайки тени – всего лишь тени. Мало ли что может быть.
А через минуту безмятежную тишину дома вспорола автоматная очередь.
Глава 8
За
Локация: Красный округ.
Жилой квартал Департамента Здравоохранения
Когда Дэн выскочил в коридор, увидел, что двери в комнаты отца и мамы распахнуты, а к нему бежит младшая сестрёнка. Она захлёбывалась криком.
– Дэнни! Мама!.. Дэнни!
Он увидел, что мама лежит в луже крови на пороге своей спальни. А над ней стоит человек с автоматом.
– Уйди, – приказал человек, обернувшись к нему.
На голове у него был шлем, лицо закрыто щитком. Псевдоживой полимерный материал прилегал почти вплотную, повторяя контуры лица. Под щитком оно превращалось в подобие маски.
– Туда, – человек в маске повёл стволом автомата, указывая на комнату Дэна.
Дэн прижал рыдающую сестру к себе. Человек угрожающе поднял автомат. Дэн с сестрой бросились в комнату. Сестра метнулась в его кровать, натянула на себя одеяло. Дурочка… Как будто это может от чего-то спасти.
Дэн подбежал к окну, дёрнул вверх раму. Но та не поддалась.
Умный дом не позволял детям открывать окна. Это могли сделать только родители, разблокировав доступ. Дэн схватил крутящийся стул, стоящий у стола, швырнул в окно. Хоть бы что. Стекло даже не дрогнуло.
– Дэнни! – сестрёнка плакала.
Он бросился к ней.
А в следующее мгновение в коридоре послышался шум. На пороге появился отец.
– Нет! – услышал Дэн. – Не трогайте детей! Нет!!!
Тело отца прошила автоматная очередь – слишком громкая для такой маленькой комнаты. Отца швырнуло вперёд, он упал. Сестра сжалась в комок за спиной Дэна.
Человек в маске, появившийся в дверном проёме, повернул неживое лицо к нему и сестре. Обронил в рацию:
– Здесь – только дети. По ним указаний не было. Уходим.
И они ушли.
В момент, когда Дэн отцепил от себя помертвевшие пальцы сестры, вскочил с кровати и подбежал к лежащему на полу отцу, раздался взрыв.
Дэн упал, ударился головой о край стола и потерял сознание.
Сестра потащила его к двери. Она плакала, звала на помощь, но никто не услышал. Няня, кухарка, горничная, садовник – вся прислуга была приходящей, ночью в доме не оставалось никого, кроме их семьи. А на шумоизоляции здесь, как и в других домах, не экономили, соседи не слышали ни выстрелов, ни криков.
Заветная кнопка на браслете: «Если с тобой вдруг что-то случится. Если ты окажешься в ситуации, когда не будешь знать, что делать, просто нажми на неё!» – не работала. Браслет вообще не работал. Позже Дэн узнал, что нападавшие отключили связь.
Балка, рухнувшая с потолка, когда
На следующее утро весть о том, что произошло в их доме, стала главной новостью Мегаполиса.
«Известный микробиолог, житель Красного округа Айвен Стивен Щусев зверски убит в собственном доме! Его жена погибла! Двое маленьких детей в тяжёлом состоянии госпитализированы!»
Дэн прочитал это в новостной ленте два месяца спустя. На протяжении которых врачи боролись за его жизнь.
«Мы тебя спасли, – спустя два месяца сказал Дэну врач. Новости к тому времени давно сменились другими захватывающими заголовками. До покойного Айвэна Стивена Щусева и его детей жителям Мегаполиса не было уже никакого дела. – Но это – всё, чем мы можем тебе помочь. Твои последние операции оплачивали коллеги твоего отца. На счету вашей семьи денег нет. Вы разорены. Коллеги твоего отца купили тебе хорошее кресло», – врач провёл ладонью по подлокотнику».
Кресло тогда впервые привезли в палату, Дэну только предстояло в него сесть. В тот момент он ещё не знал, насколько это хороший подарок. И сколько лет проведёт, сидя в кресле.
«Прости, малыш, – закончил врач. – Но это действительно – всё, что друзья вашей семьи смогли для тебя сделать».
Как много сделали для него друзья семьи, Дэн осознал, лишь оказавшись в интернате. Такого шикарного кресла не было большого ни у кого. Возможно, поэтому новые товарищи Дэна невзлюбили.
А ещё, вместе с креслом, врач передал ему плюшевого медведя. Того самого, подаренного на день рождения – который так и не довелось отпраздновать.
«З-зачем это мне?» – спросил Дэн. После пожара он начал заикаться.
А медведь показался издевательством. Напоминанием о том, что ушло из жизни навсегда.
«Так распорядился твой отец. Это его последняя воля».
«От-тец?»
«Да. Незадолго до смерти он попросил, чтобы игрушку передали тебе. Парню повезло, от пожара почти не пострадал». – Врач выдавил из себя улыбку и посадил медведя на колени Дэну.
Медведь и правда почти не пострадал, шерсть оплавилась только на макушке. От медведя пахло гарью.
Позже, став постарше, Дэн ругал себя последними словами. Почему он не спросил у врача, в каком виде отец оставил так называемую последнюю волю?.. Как отец вообще успел сказать хоть кому-то хоть что-то?..
Но это было гораздо позже. А тогда он был слишком глупым. Он просто схватил медведя в охапку и уткнулся в него лицом.
Сквозь запах гари почувствовал запах дома. Мамы, её духов. Ягодного морса, который мама варила сама… И Дэн заплакал – в первый и последний раз в жизни.
В интернате над медведем смеялись – считалось, что это девчачья игрушка. А в одной комнате с Дэном жили взрослые, серьёзные семилетние парни. Большинство из них обитали здесь с самого рождения.