Свинцовый ливень Восточного фронта
Шрифт:
Американцы очень тщательно следовали за нами вдоль Роны и в долине Соны. На запад, между реками и швейцарской границей, где Маки фактически расстелили перед ними красную дорожку, американцы продвигались, по их стандартам, весьма быстро. В процессе они иногда пытались выдвинуться из французских Юр в долину Ду. Мой батальон маршировал дальше на запад, через всемирно известный винодельческий город Бон, который был мне достаточно хорошо знаком с весны 1943 года. Там у меня была удивительная встреча.
Мы остановились, чтобы передохнуть, в центре города, и, вместе с несколькими из моих людей, я присел на террасе ресторана, чтобы выпить стакан вина. Когда меня заметила французская официантка, которая обслуживала столы, она была столь
До этого времени, когда немецкие войска вынуждены были отступать из большой части Франции, по моему опыту, было больше «сотрудничества» чем «сопротивления» со стороны обычных французов. Были во Франции, так же как в нашей стране, до и после 1945 года, вечно обиженные информаторы, которые, часто по самым презренным причинам, выдавали их сограждан их собственным чиновникам или немецким оккупационным войскам. Это была одна из причин для сотрудничества. Было также много французов, которые презирали коммунизм и кто, возможно, предвидел то, что могло случиться с ними, если бы немцы были побеждены на востоке. Что касается первых, никто не был опечален тем, что они позднее иногда наказывались и даже приговаривались к смерти. Для вторых, конечно, жестокое наказание было более чем сомнительно…
Возможно, их судьи верили в необходимость восстановить честь Франции, приговаривая коллаборационистов к смерти или длительным срокам заключения. Некоторые из тех людей были действительно виновны не только в том, что устанавливали терпимые отношения с оккупационными войсками. Они могли даже, несмотря на честное осуждение, одобрять прочные отношения с немцами, все еще оставаясь патриотами Франции. Франция действительно проиграла войну с немцами в 1940 году, но не потеряла свою национальную гордость!
С французскими девушками обходились особенно мерзко; действительно, французская толпа поступала крайне жестоко и бессердечно с француженками, чьим единственным преступлением было влюбиться в немца. Как правило, их волосы сбривались или очень коротко состригались, их оскорбляли и били, а затем их изгоняла из их родных деревень или городов местная толпа, кипящая ненавистью. Для французских мужчин, которые в этом участвовали, это, возможно, было выражением их примитивной сексуальной ревности и оскорбленного высокомерия.
Очевидно, нужно признать, что любой крупный переворот выносит все низменное на поверхность. У нас также были самые злые осуждения, и не только после 1945 года [34] .
Наша дивизия переместилась на следующие позиции на реке Ду. Линия фронта нашего корпуса проходила от Шалон-сюр-Сон до Дола и на Безансон. К 8 сентября фронт должен был быть сокращен из-за многочисленных прорывов американских танков. Следующим утром линия обороны пролегала вдоль Оньона, от пяти до двадцати километров к северо-западу от Ду.
34
Примечание редактора: нужно иметь в виду, что в Германии в то время связь с «расово неполноценными» — к примеру, поляками или русскими — каралась тюремным заключением для женщины и смертной казнью для мужчины.
8 или 9 сентября мой коллега, майор д-р Майер, вместе со своим адъютантом, был ранен огнем из танка и захвачен в плен преследовавшими американцами. Позже, когда он вернулся в свой родной город Штутгарт, Майер рассказал мне, что о нем отлично
В дни сражений в первой половине сентября у меня было три события, которые были весьма существенными. Одно было весьма удачным, одно сомнительным и одно немного необычным.
Я разместил нескольких пехотинцев с «панцерфаустами» в тоннеле железной дороги — возможно, это было на линии к юго-западу от Дола [35] . Внезапно показался джип с четырьмя американскими солдатами, который ехал в сторону тоннеля, явно не зная о грозящей опасности. Он остановился едва ли в десяти метрах, и его пассажиры подготовились высадиться. Двое из моих бойцов уже нацелили свои гранатометы на джип, когда я им прошептал, чтобы они стреляли не в транспортное средство, а за ним. Несколько секунд спустя прогремело два ужасных взрыва, и наши четыре американца застыли на месте.
35
Примечание редактора: «панцерфауст» — это реактивный противотанковый гранатомет. Во время войны производилось как минимум пять разных вариантов, дальность эффективной стрельбы которых варьировалась от 30 до 250 метров. Бронепробиваемость кумулятивной боевой части разных моделей варьировалась от 140 мм (5,5 дюйма) до 220 мм (8,7 дюйма), чего, в любом случае, было более чем достаточно, чтобы подбить любой американский танк того времени.
Когда мы прокричали им приказ сдаваться, они подошли, подняв руки вверх. Позже они сказали, что они полагали, что наши линии были намного дальше на север. Поэтому они не ожидали огонь панцерфаустов из засады, а максимум обстрел артиллерии. Мы забрали их и их джип на мой командный пункт.
Главный оказался откормленным рыжеволосым майором, очевидно ирландского происхождения. Он и его товарищи не были столь же педантичны, как два американских лейтенанта под Монтелимаром. Мы вместе выпили, а в то время я был еще достаточно богат, чтобы предложить выбор между виски или французским коньяком. «Я предпочитаю виски», — отрезал рыжий. Обыскав машину, мы нашли карты с указанием целей для американской артиллерии. Наш майор не был мелкой рыбой, но, очевидно, офицером артиллерии американской дивизии, которая нам противостояла. Конечно, американским солдатам разрешили оставить их личные вещи, но карты явно к ним не относились. Несмотря на его просьбы об обратном, я должен был изъять их у него.
Несколько лет спустя я встретил его на улице в Бад Тольце. (См. карту 19-1.) Мы обменялись несколькими словами, но у меня было впечатление, что наша случайная встреча не была ему особенно приятна. Кроме того, это было вскоре после конца войны.
Событие сомнительного свойства было таковым. Позже, когда мы захватили нескольких американских военнопленных, один из них попросил переговорить с немецким командиром. Мой английский в то время был все еще довольно слабым, но быстро стало ясно, что беспокоило Джи Ай. «Сэр, я — еврей!» — сказал он мне. Я ответил, что для меня он был лишь американским военнопленным. Кроме того, я был абсолютно уверен, что американские военнопленные не должны были сортироваться по национальности. Антисемитизм не был для меня проблемой. На моей родине в Восточной Пруссии мой отец вел дела с евреями, когда они приезжали на нашу ферму, чтобы купить шкуры животных или металлолом. Моя тетя Хелена работала десятки лет на должности главного бухгалтера на Данцигской (Гданьской) папиросной фабрике. Конфиденциально, она дружила с еврейским владельцем фирмы и его семьей. По-видимому, часть рождественских подарков, которые она приносила каждый год, были из семьи Борг. Моя первая жена была ученицей на складе, находившемся в собственности евреев, до того, как мы поженились.