Свинцовый закат
Шрифт:
…Или деревянными вагончиками, что остались на заброшенном армейском КПП при въезде на проспект Ленина!
Я озирался как ошалелый, но все равно едва не проморгал брошенные в меня сразу три снаряда, каждый – размером с половину товарного вагона. В отличие от летающих букв, эти вражьи аргументы уже не несли в себе скрытого послания. Кроме, может быть, намека на то, что Скульптор решил взяться за меня основательно. Впрочем, я никогда не рассчитывал на его снисхождение, поэтому и не удивился.
Запущенные по навесной траектории, вагончики взмыли вровень с крышами девятиэтажек, и когда я наконец заметил новую напасть, она уже распростерла свои карающие длани у меня над головой. Прикинуть, куда упадут подброшенные в воздух снаряды, было легко. И если мастер телекинеза
Не предназначенные для падения с таких высот, деревянные сооружения грохнулись об асфальт и вмиг рассыпались на дощечки, которые разлетелись по сторонам вместе с кусками жести, брызгами стекол и обломками сохранившейся в вагончиках мебели. Впопыхах я не рассчитал радиус поражения этих осколочных бомб и был засыпан градом щепок и прочего мусора, едва успев прикрыть голову руками. Слева от меня, высекая искры, проскребла по асфальту панцирная койка, справа проскакал помятый алюминиевый чайник, а за спиной бабахнул лопнувшим кинескопом тяжелый допотопный телевизор. Что ни говори, а мне повезло больше, чем той колдунье, которой тоже свалилось на голову подобное строение, принесенное ураганом в волшебную страну из штата Канзас вместе с оказавшейся внутри домика девочкой и ее песиком. Другой мир, другие сказки…
Когда же бомбардировка отгремела, позади меня возникла дощатая баррикада, к счастью, невысокая. Однако помимо нее на улице появилось еще кое-что новенькое, что никак нельзя было оставить без внимания. Оттуда, откуда прилетели вагончики, выкатился, громыхая, металлический шар диаметром в рост взрослого человека. Сразу бросилось в глаза, что сфера изготовлена по той же технологии, что и гигантский каток, но слеплена из подозрительно знакомых мне деталей. И верно: теперь Скульптор спрессовал в комок почти весь железный антураж игровой площадки детсада «Дружба». Причем не забыл присовокупить ко всем этим грибкам, ракетам, горкам, шведским стенкам и каруселям подобранные по дороге фрагменты раскуроченной фабричной вывески. То, чего я опасался, свершилось, и отныне эта дрянь на букву «Х» воистину стала полной. А ее шарообразная форма прозрачно намекала, в какую игру решил сыграть со мной на сей раз наш массовик-затейник, чтоб он наконец лопнул от смеха!
Именно игру, а иначе зачем Скульптор вообще затеял эту свистопляску? Неужели ему не под силу поднять меня в воздух и шмякнуть о землю или отфутболить в стену ближайшего здания? Стоило гнать на кучку раскольников тысячетонный каток, когда Скульптор мог без лишней канители попросту растерзать их на клочки всех разом? Как, наверняка, и тех мутантов, коих он заковывал в железные клети утром. Похоже, редко выходящим на свободу регуляторам экологического баланса так наскучивает заточение, что, очутившись вне Саркофага, они стараются натешиться вволю, дабы им было что вспоминать до следующего Великого Очищения. Вопросы, на которые мы – пешки в руках апостолов Монолита – вряд ли получим когда-нибудь ответы…
После всего того, что Скульптор вытворял с катком, я уже не удивился, с какой легкостью он обращается со столь несерьезной для него игрушкой. Доводилось мне побывать футбольным вратарем, но никто отродясь не бил по моим воротам мячом весом в пару тонн. Само собой, я не собирался принимать брошенный мне апостолом вызов. Но и отказаться от участия в матче с ним тоже было невозможно.
Скульптор наподдал по шару, и тот, взмыв в воздух, устремился ко мне – удар, который не сумел бы отразить даже Кинг-Конг. Я шарахнулся в сторону, поскольку не желал быть размазанным по асфальту, как паштет по хлебной корке. А шар, вращаясь в полете подобно настоящему мячу, протаранил баррикаду из разбитых вагончиков. После чего, оставляя за собой глубокие вмятины, выкатился на тротуар, где проделал в зарослях кустарника просеку и въехал в давно выбитую витрину одноэтажного универмага.
Брешь в баррикаде открыла мне путь и позволила не мешкая рвануть вдоль по улице. Она была не столь широкой, как проспект
Но отчаиваться было рано. Суматошно пытаясь найти выход, я на бегу снял с пояса две гранаты и вытащил из них предохранительные чеки. Теперь главное – не пропустить решающий момент. Разыгравшийся Скульптор наверняка погонится за мной по улице, которая уже не чистое поле или темный лес, а ограниченное пространство. И для меня, и для врага, уж коли тот отказывается учинять ради Лени Мракобеса тотальный погром. И как только я замечу на этом пространстве прячущегося за невидимым камуфляжем монстра, так сразу угощу его двойной порцией гранатового десерта. А проглотит и не подавится – получит добавку. Как замечал я недавно в разговоре с Кальтером, раз тварь прячется, значит, ей есть чего бояться. И гранаты – лучшее из имеющихся при мне средств для поиска у противника ахиллесовых пят.
Оставив универмаг позади, я поравнялся с пятиэтажным корпусом общежития, на стене которого еще сохранился образчик советской настенной графики: взлетающий на фоне лучистого солнца голубь мира. Огромная, чуть ли не в полстены, картина. Ныне таких за пределами Зоны не увидишь – теперь повсюду одна реклама да корявые граффити, в которых нет и намека на те позитивные идеи, какие несла в себе советская изобразительная пропаганда. Да здравствует нерушимая дружба народов, миру – мир, решение ХХVII съезда Партии – в жизнь, мирный атом – в каждый дом… Прямо издевательство какое-то, ей-богу! Вокруг столько жизнеутверждающих призывов, а я несусь мимо как угорелый и озабочен лишь тем, чтобы не отбросить копыта по милости крепко схватившей меня за жабры твари!..
Можно было не оборачиваться, чтобы понять: раздавшийся у меня за спиной лязг есть не что иное, как подготовка Скульптора к новому пенальти. Монстр извлек застрявший в витрине универмага шар, чтобы повторно запустить его мне вслед и посмотреть, смогу ли я опять увернуться. Похоже, пришла пора куснуть ублюдка в ответ. Метаться из стороны в сторону до удара нет смысла: все равно мне не сбить прицел мастеру телекинеза. Лучше дождаться, пока мяч не окажется в воздухе, и уже потом решать, куда отпрыгивать. А затем – как далеко метать гранату.
Я обернулся и встал во вратарскую стойку, когда Скульптор выгнал мяч на середину улицы. В каждой руке у меня было по гранате, которые я держал очень крепко – не хватало еще выронить невзначай «РГД-5» себе под ноги. Ну где же ты прячешься, Марадона? Выйди, засветись, а я тебе за это тоже кое-что покажу. Баш на баш, так сказать.
Прежде чем сорваться с места, сфера сначала завращалась, как сильно раскрученный глобус, и только потом отправилась в очередной полет. Ишь ты, чего удумал: удар с подкруткой! Трудно было поверить, что при такой массе мяч Скульптора способен выписывать в воздухе дугообразные траектории. Но учитывая, посредством какой энергии апостол Монолита двигал свою игрушку, от нее следовало ожидать всего, чего угодно. Даже того, что она может вдруг запорхать надо мной, как мотылек.