Свинцовый закат
Шрифт:
Год назад, когда я, Бульба, Корсар и Кальтер вылавливали похожим образом монолитовца Гурона, майор сам предложил себя в качестве наживки и рисковал ничуть не меньше, чем я сегодня. Поэтому он имел право потребовать оказать ему ответную услугу. Только Тимофеич этого не потребовал, а взял и беззастенчиво подставил меня под удар. Даже несмотря на удачный исход охоты, я был взбешен таким к себе отношением. Это ж надо: обойтись со мной, словно с сопливым «отмычкой» – то есть легковерным неопытным сталкером, которых многие ветераны брали с собой в рейды якобы как перспективных учеников, а на самом деле чтобы использовать их в качестве первопроходцев-смертников через наиболее сомнительные места
В последние годы уровень реки повысился, и сегодня ее волны перехлестывали через край причала, прежде заметно возвышавшегося над заводью. Чувствуя, что мои ноги вот-вот подкосятся, я доплелся до кромки воды и уселся на поваленный набок ржавый автомат для продажи газировки – тот самый знаменитый советский «сейф» с лампочками, клиенты которого – ныне в такое почти не верится! – должны были самостоятельно ополаскивать за собой многоразовый граненый стакан… Пока я спускался на пристань, моя дрожь не унялась, а наоборот, лишь усилилась. Это был уже не безобидный мандраж, а натуральный шоковый озноб, требующий медикаментозного лечения. Или, на худой конец, хорошего глотка чего-нибудь горячительного. В ранце у меня болталась фляжка с коньяком, но достать ее в данный момент я был не в состоянии. Так и сидел, трясясь, как эпилептик, и тупо пялясь на стискиваемые в кулаках гранаты.
Кальтер явился на причал через минуту и сразу же приступил к разминированию взрывоопасного танцора, благо отыскать на не заросшем травой бетоне выброшенные мной кольца оказалось несложно. Захватив своей механической пятерней мой кулак и крепко сжав его, майор убил сразу двух зайцев: зафиксировал ходящую ходуном руку пациента и обезопасил нас от случайного выпадения гранаты из моих сведенных судорогой пальцев. Затем, сунув ручку фонарика себе в зубы, Тимофеич здоровой и абсолютно не дрожащей рукой аккуратно вставил шпильку кольца в нужный паз взрывателя и разогнул на ней усики, дабы не выскочила. После чего столь же хладнокровно проделал аналогичные манипуляции со второй гранатой.
– Теперь можешь их отпустить, – подытожил Кальтер, оставляя меня в покое.
– Н-не могу, – признался я, продолжая вертеть перед собой намертво застрявшие в одеревенелых пальцах, отныне безопасные «маракасы».
– Понятно, – кивнул компаньон и, вынув свой аптечный пенал, достал оттуда миниатюрный инъектор. После чего зарядил в него нужную ампулу, отрегулировал дозатор, закатал на моем комбинезоне оба рукава и по очереди впрыснул мне в каждое предплечье какой-то препарат. Весьма эффективный, как оказалось. Через полминуты я ощутил покалывание в пальцах, а потом из них как будто разом и вынули все те десять стальных сердечников, которые мешали им разогнуться. Ладони налились теплом, опять став гибкими и послушными. Разобравшись наконец с гранатами, я рассовал их обратно по карманам, достал из ранца фляжку-«четвертинку», в один присест осушил ее до дна и, скривив кислую мину, передернул плечами. Проглоченные залпом двести грамм ароматного коньяка пились столь же противно, как обычная водка.
Упаковывавший аптечку Кальтер покосился на меня, но промолчал, хотя поначалу явно собирался что-то сказать. Правильно, Тимофеич, лучше сиди и помалкивай! Инцидент со Скульптором вновь заставил проявиться двуличную натуру компаньона. С одной стороны, его отношение ко мне отличалось невиданным цинизмом. Я был и оставался для Куприянова лишь инструментом для достижения его безумной цели, чего он, в общем-то, и не скрывал. Инструментом, который, исполнив свое предназначение, мог быть выброшен или даже уничтожен. Путешествовать по Зоне со столь откровенными циниками мне
Знаете, кем, а вернее, чем ощущал я себя в нашем с Кальтером сталкерском альянсе? Ректоскопом! Медицинским зондом, который проктолог раз от разу засовывает в задницы пациентам, но которым при этом дорожит и за которым тщательно ухаживает. Крайне противоречивое чувство, доложу я вам. Особенно когда пытаешься заняться на досуге самооценкой и выстроить планы на будущее.
Тем временем тьма над Припятью сгустилась окончательно. Если бы не проникающий в разрывы туч свет ярких осенних звезд, – луна по причине новолуния в эти дни на небосклоне отсутствовала, – мы сейчас были бы окружены и вовсе кромешным мраком. У майора, правда, имелся при себе прибор ночного видения, но мало кто из сталкеров полагался в Зоне на подобную высокочувствительную электронику. Слишком непредсказуемо вела она себя среди всевозможных энергетических аномалий и невидимых в инфракрасном спектре холоднокровных мутантов.
– Ну как, полегчало? – участливо осведомился Тимофеич, выждав, когда коньяк горячей расслабляющей волной растечется у меня по жилам.
– Я только что вернулся с того света, где играл в футбол с самим Дьяволом, – буркнул я, вытягивая перед собой ладонь и проверяя, унялась ли дрожь. Рука заметно подрагивала, но уже не так, как пять минут назад, когда у меня в крови еще не циркулировало двести грамм коньяка. – И у тебя хватает совести спрашивать, оклемался ли я после такой жути, пропустив стаканчик? Да тут бутылкой вряд ли отделаешься!
– Ты неплохо продержался в этом матче, – похвалил меня Кальтер, но явно не от души, а всего лишь в психотерапевтических целях. – И все сделал совершенно правильно. Поэтому, как видишь, остался жив. Молодец, что не забыл, о чем мы недавно толковали. Будь я на твоем месте, поступил бы точно так же.
– Будь я на твоем месте, уж наверняка подал бы напарнику сигнал, что жив и иду ему на помощь, – с укоризной покачал я головой. – Что, трудно было кнопку на ПДА нажать? Трижды тебе сигналил, и все без толку!
– Всегда отключаю связь, когда поблизости враги, – пояснил майор. – Но я отправил тебе ответный сигнал сразу, как только опасность миновала. Правда, тебе в тот момент было уже не до чтения электронной почты. Я тоже догадался, что ты влип в неприятности, и прибежал на помощь так быстро, как смог.
– Но вмешался лишь тогда, когда убедился, что меня можно спасти одним метким выстрелом, да?
– Совершенно верно, – согласился компаньон. – А что в этом удивительного? Зачем мне выдавать свое присутствие и идти на неоправданный риск, если у тебя нет ни единого шанса на спасение?
– Хорошая у тебя философия, старик. Простая и точная, будто калькулятор, – тяжко вздохнул я, чувствуя, как коньяк добирается до головы и начинает смешивать из мыслей винегрет. – Хотя чему я удивляюсь? Ты ведь еще год назад в Диких Землях доходчиво обрисовал мне свою жизненную позицию… Ладно, не слушай – просто когда я пьян, постоянно брюзжу и сетую на несправедливость жизни. Лучше расскажи, почему тебя не оказалось вовремя на месте встречи. Кажется, ты заикнулся, что наткнулся на врагов. Опять, что ли, пересекся с Черепом?