Свинью подложили
Шрифт:
– Привет!
Его белая рубашка и черные штаны сообщали торжественность моменту.
– Мне нужно с тобой поговорить.
Его обращение на «ты» слегка меня обескуражило.
– Говори… те…
Мы уселись рядышком на земляную кочку. Охапку зверобоя я положила справа от себя, на травку, и с возвышения, на котором был разбит лагерь, окинула взором окрестности. Внизу перед нами, до самого горизонта простирались леса и поля, а по небу сонно двигались пушистые облака.
– Я уже все давно про тебя знаю, – начал Эдуард.
– То есть как – все? – опешила я.
– Ну, так. Как тебя зовут, сколько лет, где ты училась, что ты любишь.
– А зачем?
– Я тебя люблю,
Я напружинилась, ожидая какого-то подвоха.
– Как тебя зовут? – спросила я, выгадывая время на размышление и возвращение в себя. Впервые в жизни человек сам, без посторонней помощи, без намеков и интриг делает мне предложение.
– Эдуард, – ответил жених.
– Эдуард, – повторила я, вслушиваясь в это редкое имя. – Забавно.
Именно так и должны звать настоящего принца. Подкупала и романтичность ухаживания – не каждый день о тебе слагают песни из тридцати с лишним куплетов да еще исполняют их перед всем честным народом. Раздражала лишь некоторая скоропалительность и то обстоятельство, что принц еще не закончил школу. Когда мой юный жених возобновил свою речь и стал расписывать мне красоты деревенской жизни, соблазняя коровой, курами, гусями и огородом, я вдруг задалась вопросом, а кому и почему пришла в голову столь оригинальная идея – назвать простого деревенского парня Эдуардом. В памяти всплыла история, случившаяся с одной моей знакомой.
Люся Ряхина мечтала поскорее выйти замуж, чтобы сменить фамилию. Ей очень нравился один молодой человек. Они познакомились, полюбили друг друга с первого взгляда, и вскоре мужчина сделал ей предложение. Поколебавшись пару минут для приличия, Люся согласилась, но не преминула осведомиться насчет фамилии.
– Это не важно, – ответил ей жених. – Главное, что мы любим друг друга, а фамилию я возьму твою.
– Нет, – возразила невеста, – тебе не понравится моя фамилия. Лучше я возьму твою.
– А как же твоя фамилия? – опешил тот.
– Ряхина. А твоя?
– Неряхин.
С опаской я решила поинтересоваться у Эдуарда, не скрывается ли за поспешностью его свадебных приготовлений та же причина.
– Нет, – ответил Эдуард, – я даже и не думал об этом. Я очень тебя люблю и хочу на тебе жениться. А фамилию я менять не собираюсь. Мне моя фамилия нравится, и ты, конечно, тоже будешь ее носить.
Я вздохнула с облегчением. До того момента моя собственная фамилия Стародубцева, меня, честно говоря, корежила, пугала, приводила в ступор. У всех моих одноклассников были фамилии как фамилии – Орлов, Бочарова, Матвеева, Красноярский – а меня как вызовут к доске – Стародубцева! – так сразу дуба-то и дашь. В общем, я была непрочь обзавестись более благовидной…
– Телкин, – представился принц Эдуард.
С тех пор я влюбилась в свою фамилию, а принц печального образа Телкин навсегда занял отведенное ему место в моих воспоминаниях.
Невинность юрского периода
В одно прекрасное утро на территорию пионерского лагеря, где я уже вторую смену подряд работала старшей вожатой, зарулил лихой парень на мотоцикле. О, в ту пору я обожала этих тарахтящих железных зверей, разрывающих своим ревом покой городов и сел, проходящих сквозь любые джунгли и болота, встающих на дыбы и взлетающих на одном колесе по бесконечным лестничным маршам, сверкающих на солнце своей металлической шкурой. От этих двуногих вездеходов неотделимы были мои первые
– Эффектное начало! – сказала я Лене, вожатой старшего отряда. – Замах рублевый…
Удар не заставил себя долго ждать.
Как-то на склоне дня Лена заговорщически схватила меня под локоть и увела с прямой тропинки от домика до туалета на кривую, ведущую в одичалую яблоневую глушь, и там, под паутиной ветхозаветных деревьев, зашептала мне на манер змея-искусителя:
– Один парнишка хочет с тобой познакомиться, тот, который приезжал сюда на мотоцикле, помнишь?
– А!!! Ну?..
– Витек его зовут.
– Витек?
– Ну, Виктор. С ним будет мой Сашка.
– Уже твой? Когда это ты успела?
– А что?
– Да ничего.
– Там еще один мужик будет на старой «Волге».
– Где это там?
– Они хотят с нами встретиться сегодня в лесу.
– Вечером? В лесу? Да еще с мужиком каким-то?
Не знаю, Ленка, наверное, думала обо мне невесть что, если была так уверена в моем согласии. Конечно, она была на полтора года меня моложе и, откровенно говоря, не так красива, как я, поэтому, видимо, и считала меня старой развратницей, хотя я в свои 19 лет, стыдно сказать, даже не целовалась ни с кем, не то чтобы бегать в лес по вечерам на свидание с незнакомыми парнями. Потом я как-никак комсомолка, старшая пионервожатая, и обязана по уставу не покидать территории лагеря ни при каких обстоятельствах ни днем, ни ночью. А тут такая крамола! Нет, это предложение явно было не по адресу. К тому же, что это еще за мужик на старой «Волге»? Это просто форменное безобразие. Я его моментально представила себе каким-то дореволюционным дикарем-крестьянином, нечесаным и грязным, обросшим бородой, в косоворотке и лаптях, с ладонями-лопатами и глуповатым взглядом Иванушки-дурачка.
– Да мужика ты не бойся, – успокоила меня Лена. – Я для него прихвачу Катьку с восьмого отряда.
Ничего себе словечко «прихвачу», мелькнуло у меня в голове.
– Нас будет трое, их будет трое, мне будет не так страшно.
– А что, будет страшно?
– Да ничего не страшно. Пойдем?
– Пойдем, – удивленно услышала я свой ответ. Елки-палки, у меня в старшем отряде пионеры-двенадцатилетки, и те в кусты бегают целоваться, а меня никто не любит.
Как стемнело, мы втроем собрались в условленном месте, и Лена повела нас за собой. Все мы принарядились, мои подруги выбрали платья приглушенных тонов, зеленого и синего, чтобы было легче скрываться во мраке от любопытных глаз, а я, как дура, напялила белое – ну, правильно, в чем же еще должна принцесса отправляться на свидание с принцем?
Автомобильные фары пронзили яркими лучами извивающуюся в лесных зарослях ухабистую просеку. Слабый ветерок рылся в листве, будто что в ней потерял. Не отвечая моим ожиданиям, вместо крестьянина из машины навстречу нам вылезло куда более ужасное существо: наголо обритый орангутанг, без бороды и лаптей, но зато с волосатыми руками и золотым зубом во рту. Оно обвело нашу троицу изумленным взглядом и сипато воскликнуло:
– Мать моя женщина: Роза Люксембург, Клара Цеткин и Надюша Крупская!