Свирепый чёрт Лялечка
Шрифт:
— К чему такая таинственность?
— На все вопросы я отвечу, когда прибудем на место.
Дальше мы шли молча. Долго кружили и петляли по нескончаемым проулкам, наконец, на одной из безлюдных улиц, скрытых от посторонних глаз, Лобадес вошел в неприметный дворик. Мы и еще двое неотступно следовавших чуть сзади агентов последовали его примеру. Там мы спустились в погреб, оказавшийся замаскированным началом подземного хода, и продолжили путь по узкому и низкому тоннелю, освещенному редкими факелами.
Спустя примерно полчаса, не поднимаясь на поверхность, Лобадес остановился у массивной двери.
— Пришли.
За
Мелкие пакости
— Итак, тебя интересует, почему такая таинственность? Что ж, отвечу. Все равно вы никогда и никому не сможете передать услышанное. — В глазах Лобадеса вновь промелькнула жалость. — Нам стало известно, что Пахан очень обеспокоен событиями, произошедшими в Далдонии и близлежащих государствах. И это беспокойство вызвано появлением там двух человек (я еле успел одернуть Лялечку, которая явно вознамерилась сообщить начальнику тайной службы, что она не человек, а Чёрт), один из которых имеет мандат кардинала и выдает себя за тайного посланца генсека. А вторая, — Лобадес бросил быстрый взгляд на Лялечку, — утверждает, что является сатанинским отродьем. Пахан не разослал еще тайные приказы доставить ему живьем обоих, лишь потому, что хочет выявить всех сопричастных и сочувствующих. Наш король недолюбливает Его Святейшество. Но на открытое противоборство не пойдет ни в коем случае. Такое уже было и закончилось весьма плачевно для тогдашних правителей Злыгандии. А, вот, доставлять мелкие неприятности, это единственное, на что способен король. Причем так, чтобы на него не пало и тени подозрения.
— Какой тогда смысл пленить нас? Предоставьте нам свободу действий и мы, в силу своих возможностей, обеспечим неприятности главе Паханата и не только мелкие.
— Смысл есть. Вы, наверное, не представляете, на кого замахнулись. И если Пахан решил заполучить вас, то непременно заполучит. Вернее, заполучил бы, если бы вы не попались мне на глаза. То что вы до сих пор не в пыточной камере Паханата, объясняется лишь одним: генсек даже не мог предположить, что вы сами явитесь в столицу Злыгандии, да еще столь быстро. В противном случае, вам не удалось бы проникнуть вглубь города даже на несколько метров. И мне даже страшно подумать, что ожидало бы вас в дальнейшем.
— А теперь что нас ожидает?
— Гм… Сложный вопрос. Одно могу гарантировать точно: в Паханат вы не попадете. Такой радости генсеку доставлено не будет.
— И все же, хотя бы примерно, можешь сказать, какая участь нам уготована?
— Что ж, скажу. Скорей всего вас ожидает бесследное исчезновение. Это единственная реальная неприятность, которую вы можете доставить Пахану. Он будет ожидать новых известий о ваших похождениях и вожделенно предвкушать тот момент, когда наконец сможет собственноручно покарать вас за неслыханную ересь. Будет идти время, но вопреки ожиданиям его Святейшества вы пропадете. Он начнет нервничать, беспокоиться. Что за этим последует, покажут дальнейшие события. Не будем загадывать вперед.
— Великое
— Это невозможно. Во-первых, я человек подневольный. Все решает мой король. А, во-вторых, ваш замысел неосуществим. Рано или поздно вы попадете в лапы к Пахану и там, под пытками, покажете, что я оказал вам содействие. А это очень хороший повод обвинить Злыгада в ереси.
— И как долго вы намерены нас прятать?
— Прятать?
— Ты же сказал, что мы исчезнем.
— Да, вы исчезнете. Навсегда. Во избежание каких-либо неожиданностей, вас убьют. А тела действительно надежно спрячут. Но перед этим вас ожидает беседа с королем. Пристрастная беседа. Конечно, пытки Злыгада, по сравнению с делом рук генсека, — детские шалости. Но это только по сравнению. Больно будет, это точно. И пусть вам даст бог, или в кого вы там верите, силы и терпения. Хотя, думаю, девчонку пытать не будут. Скорей всего, Злыгад велит перед тем, как убить, отдать ее на утеху верным солдатам.
Казалось, ни угроза смерти, ни предваряющие ее пытки не испугали так Лялечку, как последняя фраза Лобадеса. Чёртовушка встрепенулась:
— Нельзя меня солдатам! Никак нельзя! Оморковился совсем! Да я же заразная! Да, так сильно, что во мне даже микробы с вирусами дохнут, вот!
В этот момент распахнулась дверь, и в проем (не узкий) с трудом протиснулся здоровенный человек.
Лобадес проворно вскочил с нар, на которые он присел во время беседы, и бодро поприветствовал вошедшего:
— Мой король!
Злыгад был огромен. Минимум два с половиной метра ростом, ширина, естественно, уступала высоте, но незначительно. Взлохмаченные короткие волосы клоками торчали во все стороны.
— Я таких только в кино видела, — прошептала Лялечка мне на ухо, — думала ненастоящие, а компьютерные или надувные.
— Сиди, Лобадес, — громогласным басом разрешил король, — а если хочешь, можешь навсегда здесь оставаться.
И взорвался оглушительным хохотом, обнажая кривые, желтые зубы (клыки?). Ему, наверное, показалось, что он очень удачно и весело пошутил. Смех оборвался так же резко, как и вспыхнул.
— Вот, значит, они какие, — внимательный цепкий взгляд маленьких злобных глазок из-под узкого лба, — просто не терпится с ними побеседовать, — бас превратился в зловещее шипение. — Но придется подождать. Вы уж потерпите немного. До завтра. — Новая порция хохота. Король явно находился в прекрасном расположении духа. — Ты, Лобадес, разузнай завтра с утра, не пронюхали ли наши духовные наставники о пленниках, а если нет, то доставь их ко мне для «беседы». — Злыгад вновь порадовал нас своим весельем. — Все. Пошли.
Он кивком велел своему подчиненному следовать вперед, потом напоследок, уже находясь в коридоре, одарил нас колючим взглядом, после чего захлопнул дверь с такой силой, что откуда-то сверху посыпались мелкие и не очень камешки. Лязгнул тяжелый засов. Удаляющиеся шаги нескольких пар ног засвидетельствовали, что мы остались одни.
Лялечка спрыгнула с нар, подбежала к двери, подобрала самый крупный из упавших сверху камень, имеющий клинообразную форму. Подсунула его под нижний край двери.