Свирепый чёрт Лялечка
Шрифт:
— Думаю, полцарства вполне можно приравнять к целому герцогству. Сесуохскому, например. Уверен, Далдона оно вполне устроит.
— Меня тоже. Главное, что по дороге. Не придется время на завоевание терять. Так, а что же мне теперь с вами делать? Негоже, если Далдон прознает, что я его свата казнил…
— Отпусти нас, дядечка, а мы тебе потом пригодимся, как зверюшки Ивану-царевичу. — Внесла предложение Лялечка.
— Какие зверюшки? Какому Ивану? Как пригодитесь?
— Зверюшки разные. Всех разве упомнишь? Про Ивана в голову не бери. Он дурак. А пригодиться мы можем очень даже. Например, потребуется тебе сундук с дерева стряхнуть или уточку в небе догнать, а мы тут как тут. — «Разъяснила» Чёртовушка.
Злыгад
— Через пару часов войско будет готово к походу. — Ответил сановник на вопросительный взгляд своего короля.
Злыгад одобрительно кивнул, затем вновь задумался.
— Придумал, что с вами делать! — Обрадовался монарх пришедшему на ум внезапному решению. — Я сам с вами ничего делать не буду. Пусть он решает. — Злыгад кивнул на Лобадеса. — Все его деяния всегда идут мне на пользу. Так что, ваша судьба в его руках.
Король жестом руки дал понять, что аудиенция окончена. Мы в сопровождении начальника тайной службы направились к выходу из зала.
— Не забудь, через два часа выходим, — напомнил Злыгад своему подчиненному, — так что долго с ними не возись.
Свобода по меркантильным соображениям
— Я вас, наверное, отпущу. — Как-то неуверенно произнес Лобадес, когда мы вышли из приемной Злыгада. Казалось, что он сам не верит, что говорит такие слова. — Если бы я сейчас спросил, а вы бы ответили, что непричастны к метаморфозам, происходящим с моим королем, я ни за что не поверил бы. Только я не буду спрашивать. Это ясно, как божий день. Не бывает таких совпадений, чтобы самый жестокий в мире правитель в одночасье потерял голову из-за приснившейся девицы, да еще такой наружности. А потом портрет сего создания оказался у обреченного на верную и мучительную смерть от рук этого самого правителя. То, что это дело ваших рук, я ни сколько не сомневаюсь. А, вот, каким образом вам это удалось, знать не хочу. В моей голове и без того достаточно вещей, которые я с радостью забыл бы. Что сделано, то сделано. Не знаю, во благо, или во вред. Дальнейшее покажет. С одной стороны, Злыгад изменился в лучшую сторону, а с другой, прямая конфронтация с Паханом… Одно точно: я вас недооценил. И, возможно, вы способны причинить Его Святейшеству гораздо больше проблем, чем я первоначально предполагал. По крайней мере, пока вы будете на свободе, Пахану будет не до моего короля. Так что, не сочтите мой поступок гуманным жестом. Просто, мне сейчас это выгодно.
Во время монолога Лобадеса мы спустились в подземелье и продолжили путь по уже знакомому тоннелю.
— Только не знаю, как реально вы сможете противостоять Пахану. Даже самое могущественное государство бессильно. Хотя, как знать? После того, что произошло со Злыгадом, я уже ничему не удивлюсь.
— Лобадес, ты случайно не знаешь, как можно проникнуть в Паханат, вернее, добраться до самого?
— Если бы была такая возможность, то уже давно отпала бы необходимость в ее реализации. Так что, здесь я вам не помощник.
Очень расплывчато, но я понял. Если бы агенты Лобадеса могли бы добраться до Пахана, то уже сделали бы это.
— Раз не можешь помочь, то тогда хоть не мешай.
— Сейчас это не в моих интересах.
Лобадес на некоторое время задумался, а когда мы проходили мимо зияющей черноты одного из боковых ответвлений, он громко, ни к кому не обращаясь, произнес:
— Все отменятся.
И я понял, что мое предположение, насчет гибели при попытке к бегству, не было плодом перепуганного воображения.
Несколько минут мы шли молча. Потом, не раскрывая того факта, что сам посоветовал Злыгаду в качестве калыма завоевать гнездо сатанистов, я обратился к сановнику:
— Сдается мне, что в самое ближайшее
Пагубная беспечность
Почтовый пингвин Шустрик расслабился. Позади долгий, полный опасности путь, на котором, как всегда, он без труда избежал любые неприятности. И все благодаря незаурядному уму, хитрости, интуитивному чутью и прозорливости. Пахан считает, что все почтовые пингвины таковы. Это единственная неверная мысль генсека. Во всем остальном Всемогущий и Вечноживущий прав.
Но, ничего. Со временем фюрер осознает свою ошибку и назначит его, Шустрика, главным над всеми пингвинами. И больше не придется пробираться тайными тропами, доставляя важную, сверхсекретную корреспонденцию.
Увлеченный своими сладостными мечтами и расслабленный близостью конечной цели, Шустрик потерял бдительность. Да и что могло угрожать ему в этой безлюдной местности? Причем до заветного озера оставались считанные метры.
Он выскочил на поляну, обрамляющую тайный водоем, и застыл пораженный, не веря своим глазам. Шустрик оказался в непосредственной близости от щиплющей траву коровы. Стоило только протянуть крыло и можно было коснуться зада буренки. Чуть поодаль, всего метрах в пяти от коровы, под кустом лежал огромный медведь, закинув лапы за голову. Рядом с ним беспечно прыгал маленький зайчишка, что-то увлеченно рассказывая косолапому.
Но даже не это странное и мирное соседство так поразили пингвина. Возле самого озера паслись проклятые богом дьявольские создания — кони. До этого Шустрик видел лошадей только на фресках, изображающих шесть квадратов ада и не очень-то верил в их существование. А здесь вот они. Из плоти и крови. Да еще так близко от Паханата. Требуется незамедлительно предупредить генсека, и уж тогда должность главного пингвина Шустрику обеспечена.
Послышались голоса выходящих из леса людей. Да тут целый заговор! Нужно срочно…
Он не успел додумать, что именно нужно. Неожиданно, неподозревающая о его бесшумном появлении на поляне корова издала странный клич: «Ать!». И в ту же секунду удар тяжелым хвостом буренки сбил пингвина с ног. Шустрик, без пяти минут главный над своими собратьями, потерял сознание.
Пробуждение инстинктов
Лобадес проводил нас до ворот. Мы торопились к друзьям. У самой кромки леса из зарослей нам навстречу вышли Тусопих и Кабалка. Как и предполагалось, они направлялись нас спасать. И уже вчетвером мы вернулись к озеру.
Там ожидал сюрприз. Подбежала взбудораженная Звездюлина.
— Проснулись! Они проснулись! Все как ты, Лялечка, обещала!
— Кто проснулся-то? Объясни.
— Хищные охотничьи инстинкты проснулись. У меня теперь и первый трофей имеется! Стою, значит, думаю, что пасусь. А на самом деле, оказалось, что прикидываюсь, будто пасусь, а сама нахожусь в засаде. Меня инстинкт в то место привел. Это я потом уже догадалась. Хотела, как всегда, муху назойливую хвостом пришпандорить. Чтоб не кусалась. И, вдруг, хрясть! Хвост на что-то натыкается. Гляжу, лежит родименький. Не шевелится. Грызть я его не стала. Эти инстинкты еще спят. Но охотиться понравилось. Только одна беда. Не могу понять, что за фигатень мне попалась в качестве первой жертвы. То ли птица нелетучая, то ли суслик какой экспериментальный? Обязательно надо выяснить его наименование. А то что получается? Если бы я набодала штук пятьдесят слонов, то в нашей хищной среде меня прозвали бы Звездюлина — гроза слонов. А как нащелкаю пару сотен таких вот сусликов, что ж меня назовут Звездюлина — гроза фиг поймешь чего? Не солидно. Надо идентифицировать.