Свирепый чёрт Лялечка

Черепнин Владимир Иванович

— Не волнуйся, никто на тебя становиться не будет, — поспешила успокоить пеструху Кабалка.

— А чего же тогда этот трофей недобитый говорит?

— Он объясняет, какая глубина.

— А, тогда, ладно.

Красивый грузин

Тем временем я прикинул высоту предложенной в качестве примера конструкции. Получалось что-то около пяти метров или чуть больше.

— Глубоковато…, - задумчиво протянул я.

— А мы с каменюками нырнем! Я по телеку видела так все делают. — Нашлась Лялечка. — Да

и самоубийцы себе к шее булыжники привязывают, чтобы не всплывать.

Мысль, конечно, была дельная. Не насчет утопленников, естественно, а про камни в руках. Припомнилось, что и сам наблюдал когда-то в какой-то передаче подобный способ погружения. Вот, только Лялечка сказала «мы», а мне очень не хотелось, чтобы она пускалась вместе со мной в эту авантюру.

— Ты пока прогульнись, — велел я Шустрику.

— Далеко не нагуляешь. — Он продемонстрировал мне лапу с веревкой.

— А тебе и не надо далеко. — Бечевка длиной около семи метров позволяла свободно разгуливать в пределах этого радиуса. — Я тебя развяжу только тогда, когда Пахана увижу. А теперь иди, нам поговорить надо.

Обиженный недоверием Шустрик понуро удалился и уселся под деревом, к которому был привязан.

— Ляля! — Давно заметил, что когда я называл ее так, Чёртовушка становилась более сговорчивой. — Ты же понимаешь, тебе туда ну никак нельзя. Ты же знаешь, лицам женского пола находиться в Паханате категорически воспрещено! Если меня заметят, то я хоть попробую прикинуться заплутавшим работягой.

— А я мужиком прикинусь!

— Интересно, каким образом?

— А, вот, так! — Лялечка скорчила рожицу. Потом озабоченно спросила. — Все равно красивая, да? Но ведь бывают же и мужики смазливыми. Скажу, что я такой.

— А это куда денешь? — Я кивнул на ее грудь.

Чёртовушка скосила глаза на свой бюст, словно видела его в первый раз. Но замешательство длилось не более двух секунд.

— А я скажу, что горбатая, только спереди. Или что верблюд… Балахон одену в конце концов, чтоб незаметно было.

— Нет, Лялечка, решено. Ты останешься здесь и не уговаривай. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Я старался, чтобы голос звучал строго и уверенно. И твердо решил на этот раз ни в коем случае не сдаваться.

— Значит, так-то вот, Андрюшечка! Такой, да? Вот, только попробуй не взять меня с собой. Я тогда уйду в монастырь! Или в бордель. Замуж выйду за целый гарем! И начну памперсы рекламировать, показывать всем, какая у меня сухая попка…

Я смотрел на Лялечку и не верил своим глазам. Она, как всегда несла ахинею. И тон напоминал обидевшегося капризного ребенка. Но глаза… Куда-то пропали лукавые веселые бесенята, а вместо них навернулись слезы. Ее губы дрожали. Я не знал, что делать.

— А с прической что сделаешь? — Я предпринял еще одну вялую попытку отговорить Чёртовушку. — Ее же уже весь мир знает.

— А я скажу, что это не волосы вовсе, а шапка такая грузинская, — Лялечка почувствовав, что я сдаю позиции, улыбнулась сквозь слезы, — а я сама, то есть сам, — грузин, понял, да? Камарджоба, генецвали! Гдэ же ты, моя Сулико?

— Ляля, ведь

придется нырять, долго находиться под водой, сможешь?

— Забыл что ли где я вожусь? В тихом омуте. Да я вас всех переныряю вместе со Звездюлиной.

— Я совсем не умею нырять, — призналась корова.

— Тем более! — Лялечка произнесла это так, будто отсутствие нырятельных способностей у буренки являлось самым весомым аргументом.

— Ладно. Пойдем вместе. — Крепя сердце, снова согласился я. Наверное, с самого начала я подозревал, что этим все и закончится.

Лялечка тут же деловито поинтересовалась:

— Морды мазать будем, как Арнольды? Маскировочным гримом?

— Я думаю, не стоит.

— И правильно. А то у нас нету ни огнестрельных пулеметов, ни пулестрельных огнеметов. Даже ни одной завалявшейся базуки тоже нету. А, может для порядку хотя бы пингвину морду загримируем?

— Не надо.

— Как скажешь. Тем более у нас и грима тоже нет.

— Кстати, о пингвине, — решил высказать свои соображения Тусопих, — что-то не внушает он мне доверия. Клятва клятвой, а, вдруг, в самый ответственный момент он вас сдаст? Решит, что Пахан за верную службу снимет с него проклятье?

— Предоставьте это мне, — с энтузиазмом взялась устранить небезосновательное опасение Лялечка, — я к нему классический метод применю. Пошли.

Его Пингвинопреосвященнство

Мы приблизились к сидящему под деревом Шустрику, который периодически тяжело вздыхал. Как только мы остановились возле него, пингвин проворно вскочил. Чёртовушка приступила к делу:

— Так, кнут у нас есть. Помнишь страшную пингвинячью клятву?

Пингвин утвердительно кивнул.

— Теперь, пряник. — Чёртовушка повернулась ко мне. — Дай мне пять рублей.

— Зачем?

— Мороженое купить! Сейчас увидишь.

— Держи, — недоуменно пожав плечами, я извлек из кармана монету и вручил Чёртовушке.

Лялечка посмотрела на кардинальский мандат и печально протянула:

— Жалко.

— Что жалко?

— Что ты сразу денежку мне дал. Ты сначала должен был отказать, а я прочитала бы жалостливый стишок, который только что сочинила по этому поводу. Вот, слушай: «Мне не дал пять рублей Андрей, он, наверно, еврей, Андрей…», ну, и так далее. Не буду продолжать. Он длинный, как «Сказка о полку Игореве». Монетка-то все равно у меня.

Лялечка повернулась к Шустрику и торжественным тоном провозгласила:

— Взятой мною властью назначаю тебя первым и единственным пингвинячьим кардиналом! Отныне все твои собратья обязаны подчиняться только тебе!

Пингвин моргал и не верил своим глазам. Он протянул крыло, чтобы принять заветный мандат, потом спрятал его за спину, затем вновь выставил вперед. Нелегкая борьба происходила в бедной птичьей голове.

— Но, ведь, назначать кардиналов может только сам Пахан!

— Да. Только он и еще Андрей. Но это справедливо лишь в отношении человечьих кардиналов. Я же уполномочена вручать мандаты пингвинячьим. Так принимаешь сан или мне искать другого пингвина?