Свиток благоволения

Тренейл Джон

– Что это?

– Это гостиница в Хуаси. Государственная гостиница для туристов – биньгуань, где останавливаются приезжие. Но мы идем не туда. Посмотри, вон там… видишь?

Диана взглянула туда, куда указывал его палец, и увидела сквозь листву берез и еще каких-то широколиственных деревьев, названия которых она не знала, угол старинного китайского павильона. Он находился правее, на расстоянии примерно чуть меньше пятисот метров. Вдоль долины от гостиничных построек к этому домику шла, петляя, дорожка, вымощенная красным кирпичом.

Чан

Пин, хромая, двинулся к павильону. Диана осталась стоять на месте.

– Ты идешь? – бросил он через плечо.

– Кто там?

– Не знаю. Но думаю, никого нет.

– И ты никого не ждешь?

– Уже нет.

Он повернулся и пошел вперед, будто ему было все равно, пойдет ли она за ним. После некоторого раздумья Диана пошла по дорожке следом за Чан Пином. К тому времени, когда они дотащились до «пустячка», как Диана назвала это место, наступило хмурое утро. Угрюмый ветер, колебля ветви деревьев, осыпал лицо и волосы девушки каплями дождевой воды. Одновременно с Чан Пином она ступила на мощеный двор, тут и там покрытый лужами, и огляделась вокруг.

Похоже, это место много лет пребывало в запустении. Красная краска крупными хлопьями осыпалась с низкой балюстрады, украшенной орнаментом; камни брусчатки растрескались, и весь двор был покрыт зеленым мхом, поверх которого ветер намел толстый слой опавших листьев. Диане пришло в голову, что на это потребовалось несколько лет. По двору были рассыпаны осколки разбитого кем-то окна.

Засохшая вишня раскинула ветви рядом с заглохшим фонтаном, ее руки-ветки, напоминавшие конечности скелета, заслоняли парадную дверь. Дверь была заперта на висячий замок, но, когда Чан Пин достал из кармана ключ и открыл ее, Диана не слишком удивилась. То, что у него с собой оказалось средство доступа в это мрачное место, теперь воспринималось ею, как найденный недостающий фрагмент рисунка.

Внутри квадратного павильона не было ничего, кроме кучи мусора, небрежно заметенного в угол, да углей в камине. Повсюду стоял запах сырости и гниения. Диана обратила внимание на белую плесень, расползавшуюся по подоконникам. Дерево подоконника стало словно резиновое: когда Диана дотронулась до него, ее пальцы погрузились во что-то вязкое, словно древесина превратилась в замазку.

Чан Пин поворошил угли.

– Здесь кто-то был.

– Кто?

Но он лишь опустился на пол с глубоким вздохом. Диана сняла с плеч рюкзак, бросила его на пол и, подойдя, встала над ним.

– Отлично. Наступило время дать пояснения.

Но, вместо того чтобы начать рассказ, он поднял голову и улыбнулся ей.

– Сначала я хочу сказать тебе кое-что.

– Что?

– До прошлой ночи я просто думал о тебе, как о хорошей девушке. Слишком хорошей для меня, даже недосягаемой. Ты красива, добра… И ты, как и я, страдала: аборт… Но после того как я увидел, что ты вчера сделала… – Он покачал головой, словно человек, не доверяющий собственным ощущениям. – Я больше не могу носить это в себе. Прости, но я влюбился в

тебя.

Глава 20

Плотный туман, обычный для раннего утра, окутал Шек-О. Машина Саймона с ревом подкатила к дому Хонимена как раз в тот самый момент, когда автомобиль Уоррена, уже выруливал на улицу с подъездной дорожки к дому.

– Оставайся здесь, Цю, – бросил Саймон. – Я не хочу, чтобы ты оказался замешан в этом.

Вместе с Мэтом, следовавшим за ним по пятам, он перебежал улицу навстречу «кадиллаку» и скользнул на заднее сиденье к Уоррену.

– Диана все еще в Китае. Она в большой опасности. Нам намекнули на это. За ней охотится Центральное управление разведки, как ты и говорил.

Уоррен сорвал очки с переносицы.

– О Господи Иисусе!

– Мне нужна твоя помощь.

– Моя? Но я ведь как раз еду в порт. Лихтеры, ты помнишь? Меньше чем через два дня мы должны быть в Лючжоу.

– Ты будешь как раз в том районе, где она находится. Где-то на полпути отсюда до Гуйяна. Поищи ее, высматривай там, спрашивай людей. Черт возьми, в этой части света английская девушка бросается в глаза, как фурункул на большом пальце.

– Хорошо-хорошо! Ты только успокойся.

– У тебя будет с собой рация? Достаточно мощная, чтобы связаться с Гонконгом?

– Конечно. Это входит в условия сделки с КНР: постоянный контакт с транспортами. Но, Саймон, послушай: вряд ли стоит надеяться на успех. В списке лиц, с которыми я буду встречаться, есть кто угодно – от мэра до городской скандалистки. Но если я начну сбиваться с курса и вынюхивать что-то, это тут же заметят. И они что-нибудь да предпримут по этому поводу.

– Я знаю, но… она моя единственная дочь. Я… – Саймон не мог говорить дальше. Он резко отвернулся и уставился в окно на белую стену тумана.

Уоррен дружески положил руку ему на плечо.

– Я понимаю. Все, что я смогу сделать, я сделаю.

– Я хочу отправиться с тобой. – Мэт положил руку на спинку переднего сиденья и пристально смотрел на Уоррена. – Идет?

– Но, Мэт, бумаги… чтобы получить визы, нужно время, ты же знаешь этих китайских бюрократов…

– Ты сегодня большой человек. Они тебя любят. Почему? Потому что сейчас, когда Китай идет на конфронтацию со всем миром, ты едешь к ним, прямо к ним домой, с улыбкой на лице и протягиваешь им отличный новый контракт. И, если ты скажешь им, что хочешь взять меня с собой…

– Нам надо переговорить, – резко сказал Саймон. В его голосе слышались усталость и одновременно укор. – Пойдем выйдем из машины… пожалуйста.

Отец и сын вышли из машины. Уоррен смотрел на них, остановившихся у самой границы туманной пелены.

– Не делай этого, – начал Саймон. – Я прошу тебя. Я не приказываю.

– Я должен что-то сделать. Я не могу просто…

– План «Свиток благоволения» вот-вот осуществится. Это значит, что «Дьюкэнон Юнг» перебазируется на Тайвань. И твои тайваньские связи для нас очень важны.