Свиток желаний
Шрифт:
– Улита! Я знаю: это твои фокусы! Почему мрак накажет Арея, если я умру, сохранив эйдос? – сердито повторил Мефодий.
Ведьма откинулась на спинку сиденья. Собака исчезла, оставив озадаченного Мамая с носом.
– Почему то, почему сё! И зануда же ты! – передразнила Улита. – А самому подумать – склероз сломается? Кому принадлежит эйдос человека, тому принадлежат и его силы. Так? Если эйдос отдан мраку, то и силы человека, сколь бы великими они ни были, лишь крутят мельницу мрака… Ну а мы, стало быть, крайние! Эй, а там что? Клянусь
Мамай раздраженно ударил по гудку. Невзрачный синий микроавтобус, до того смирно тащившийся следом, резко пошел на обгон и, круто приняв вправо, внезапно затормозил, прижав автомобиль хана к бетонному забору.
Из микроавтобуса выскочили четверо крепких мужчин с бейсбольными битами и устремились к ним. Мефодий почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.
– Улита, смотри! – крикнул он.
Ведьма взглянула и осталась недовольна.
– Да, ты прав! Четыре парня – и ни одного симпатичного! Куда катится человечество? С таким подорванным генофондом оно далеко не укатится! – сказала она.
– Ты что, не видишь, что у них в руках?
– А-а, ты о битах… На монтировки и биты у меня всегда была аллергия. Видишь ли, от ударов тяжелыми предметами магия, конечно, спасает, но далеко не всегда.
– Хозяйка, мне разобраться? – предложил Мамай, тяжело поворачиваясь.
Однако Улита велела ему остаться на месте и заблокировать двери.
– Странная история! Надо разобраться… Сиди спокойно, Мамай!.. Если это банальные претензии разыгравшихся самцов-лопухоидов, кто кого подрезал и кто с какого ряда перестроился, это еще полбеды. А если нет и тут что-то более серьезное?.. Привет, мальчики! Как дела? Вы что, из сборной дурдома? – помахав рукой, приветствовала нападавших Улита.
Мужчины, подбежавшие к «Роллс-Ройсу», разделились. Двое остались с этой стороны автомобиля, а двое забежали с противоположной. Мефодий заметил, что они нет-нет да поглядывают на свой микроавтобус, за тонированными стеклами которого, похоже, остался кто-то руководивший их действиями.
– В чем дело, ребята? – повторила Улита.
– Не балаболь! Из машины, живо! – коротко велел один из нападавших, которого Мефодий мысленно охарактеризовал как разновидность червя.
Улита капризно надула губы.
– Ну уж нет! Я девушка робкая! За мной ухаживать надо, уговаривать, а так я не играю! Не пойду я к вам, глупые вы, злые бяки! – отказалась она.
Разновидность вновь нервно взглянула на микроавтобус.
– Че-то я не пойму. Тебе нужны неприятности? – спросил он мрачно.
Улита закивала, расплываясь в улыбке.
– А что, есть лишние? Если на халяву, тогда почему нет? Халява на то и халява: бери больше, прячь дальше.
Разновидность ударила ручкой биты в заблокированную дверцу.
– Вылезай, туша, разговор есть! Все вылезайте – хуже будет! Ну!!! Последний раз говорю!..
Улита насупилась. Мефодию, знавшему, как обычно
– О, я вижу ребята – романтики! Знают, как сказать комплимент и сделать жизнь женщины приятной! А я, дура, еще жаловалась на скуку! – голосом ласковым, но не сулившим ничего хорошего для тех, кто разбирался в интонациях, сказала ведьма.
Терпение нападавших окончательно истощилось. Высокий белобрысый прыщавый парень, подскочив к «Роллсу» со стороны Мефодия, несколько раз ударил дверцу ногой.
– Что же ты ножкой колотишь, болезный? Машина большая, заморская!.. Разве ножкой получится? Ты битой попробуй! Бита – это такая палочка! – поощрила его Улита.
– Ну спасибо! Ты соображаешь, что советуешь? – зашипел на нее Мефодий.
Ведьма виновато вздохнула.
– Прости, Мефа! Я не могла смотреть без жалости, как он себе ногу отбивает. Машина-то у нас железненькая, бесчувственная, а ножка у него своя, живая.
Третий из нападавших заскочил на капот и попытался пробиться в салон, но Улита ловко ткнула его рапирой в бедро, заставив отступить. Убедившись в невозможности разблокировать дверцы, мужики из микроавтобуса последовали совету ведьмы и стали колотить битами по дверям и уцелевшим стеклам. Стекла покрывались сеткой трещин и проминались внутрь.
Мамай удовлетворенно хмыкал. Этот любитель вандализма по отношению к транспортным средствам не мог не получать удовольствия. Улита, откинувшись на спинку сиденья, наслаждалась, издевательскими репликами поощряя ребят молотить сильнее.
– Эх, дубинушка, ухнем! Эх, родимая, сама пойдет!.. Давай, братки! Круши «Роллс-Ройс», чтобы «Логоваз» боялся!.. Уряяяя!
Неожиданно ведьма перестала генерировать слоганы и замолчала.
– Что, рекламная пауза? – спросил Мефодий.
Улита замотала головой.
– Не-а, хуже. Прав Арей: день, когда первая обезьянка нашла первую палку, стал печальнейшим днем в истории человечества.
Почти сразу Мефодий понял, что она имела в виду. Один из нападавших, сбегав к микроавтобусу, схватил короткий лом и, всунув его в зазор, стал отжимать дверь. Почти сразу стало ясно, что против русского лома не выстоять никакой заграничной машине.
– Этот парень, похоже, не читал классиков. Кто к нам с ломом придет, тот от монтировки погибнет! – сказала Улита.
Голос ее, однако, звучал озабоченно. Магия магией, ее преимуществ никто не оспаривает, но с битами и ломом шутки плохи. Особенно для Мефодия, который не научился еще правильно использовать свои силы.
К тому же Улита явственно ощущала тревогу. Что-то шло не так. К инфантильно-сиреневым лопухоидным аурам примешивалось нечто стороннее, неопределимое пока, но стойко-опасное. Что-то такое, чему не было пока названия, но что отмечала безошибочная интуиция ведьмы.