Свобода и любовь (сборник)
Шрифт:
Болеет душою Федосеев за Дору. Ему что? О ней забота. Как бы чего неприятного ей в партии из-за него не вышло! А все супруга виновата. На дороге стоит.
Слушает Вася Федосеева, а сама о Владимире да Нине думает. Так вот и они мучились. Выхода искали. На Васю обижались. Зачем на дороге к счастью стоит?… Федосеихе Вася советовала добровольно с дороги уйти. Все равно чужого счастья не усторожишь. Сколько поперек ни иди, оно мимо тебя над головой пролетит. А сама она что? Не стоит разве и сейчас на дороге? Не сторожит
Любит Федосеев Дору. Заговорит о ней и сам будто краше от этого станет. Так и с Владимиром было, когда о Нине вспоминал…
Золотое сердце у Доры Абрамовны… И в союзе все ее почитают. Беспартийные не верят, что в партии дело против нее поднять хотят. А многие радуются: «Пусть к нам, беспартийным, переходит. Мы за Дору Абрамовну всегда постоим».
Не успеет Федосеев уйти, супруга его, Федосеиха, Васю ловит. Плечи целует, заступиться за нее просит…
Не любит ее Вася. Сердито Федосеиху отстраняет. А та на весь дом голосит: Дору, мужа, Васю всех заодно проклятью предает.
В парткоме Вася с Дорой встретились. Укромный уголок нашли, в комнате, где машинистки бумаги на машинке деловито отстукивали. Под стук машинки удобно говорить. Другим не слышно.
Дора красивенькая. Глаза умненькие. Васе понравилась.
В шарф кутается. Беременность прячет. Сама заговорила Дора. Да не о себе, о Федосееве. О нем забота, ценит его Дора, талантом его дорожит, голос будто у него замечательный. Не хуже Шаляпина, Только учиться надо. Оттого Дора и о браке с ним хлопочет, чтобы от семьи оторвать, заставить его сапожное мастерство бросить и пением как следует заняться.
Расхваливает Дора Федосеева, но и на нерешительность его жалуется. Пока с Дорой, на все готов. Решено и подписано: с женой разойдется, развод потребует. А как домой вернулся – кончено. Размяк. И начинай сначала. Сколько месяцев бьется Дора – ни с места.
Слушает Вася Дору, а на сердце неловко, беспокойно, нудно. Неужели и Нина так про Владимира говорила?
Доре все эти формальности с разводом и браком не нужны, для нее это «ерунда», она за «свободный брак», но пока в комиссариате не зарегистрируется – не отстанет Федосеиха. Вот и пускает в ход Дора свое «интересное положение», чтобы Федосеева «разжалобить» да на развод принудить. А ей материнство не страшно, за себя и без мужа постоит.
Чтобы «разжалобить»? Чтобы на развод «принудить»? И Нина так же поступала?
Хвалит Дора Федосеева, от Васи сочувствия требует.
А Вася свое думает. Одно хорошее видит Дора в Федосееве. Верно, и Нина так любит Владимира?… Вася так не умела. Вася и плохое у Владимира знала. Любила, а за дурное страдала, сердцем болела, исправлять хотела… Может, этим Володю обижала?
– Зачем супруга за него цепляется, – досадует Дора. – Когда-то друг друга любили? Так ведь это когда было!.. А теперь ничего общего. Разве она его знает?
«Так, так, думает Вася, и у нас с Владимиром так было. Он не знает, чего я хочу. Я не знаю, что он думает… Дорожки жизни разбежались, в разные стороны ушли!»
Федосеихе он чужой, во всем они разные… Вкусы другие, стремления другие. Как мужа она его держит, как человек он ей не нужен. Для жизни не нужен.
А ей, Васе, Владимир нужен как человек? Для жизни?
Спросила себя, а сердце четко ответило: нет, таким, каким заделался, не нужен.
– Что это за любовь, – не унимается Дора, – когда ни в чем у них ладу нет? Споры да ссоры. Каждый сам по себе. Ни дружбы, ни доверия.
«Да, да! – думает Вася, – ни дружбы, ни доверия».
– А мы с товарищем Федосеевым друг друга без слов понимаем, будто одно сердце, одна душа.
«Так вот как Нина и Владимир друг друга любят!»
Будто Вася только это теперь поняла. Поняла, призадумалась.
Много дела у Васи. Партийного. Спешного. К отъезду готовится. А и о Федосеевых не забывает. Хлопочет. Развод ускорить хочет. Старается товарищей с Федосеевым мирить, Дору обеляет.
Важно это Васе. Очень важно. А почему? Словами сказать не умеет.
Идет Вася из парткома. Домой спешит. Завтра в дорогу на ткацкие. Голова мыслями полна: как по-новому работу поставить? Чтобы и по инструкции вышло, и к массам беспартийным подошло? Беспартийные теперь что коммунисты… Только еще больше до всего доискиваются, все-то сами разбирают. Ничего на слово, на веру не берут. Дела им подавай, а без дела лучше не суйся.
Работает Васина голова. Будто и про свое женское горе забыла. Будто сердце мужа-друга не утеряло. Будто не жила «директоршей» целое лето.
Спешит Вася. С утра не ела. А как об еде подумает, тошнота к сердцу подступает, мутит, кругами в голове идет… Который день. Болезнь ли какая или?… Шевелится догадка. Третий месяц на исходе, а месячных нет. Повидать бы докторшу, Марию Андреевну. Как раз в переулочке живет. Вместе работали, ясли при домах-коммунах строили. Пусть поглядит. Скажет. Не хворой же на работу ехать.
Завернула Вася в переулочек. К белому домику подошла. Позвонила.
Мария Андреевна, докторша, сама отворила. Обрадовалась Васе.
– Вы что же ко мне забрели? По делу какому или посоветоваться хотите?
Мнется Вася, неловко как-то, даже щеки покраснели. Поглядела на нее с минуточку Мария Андреевна. Внимательно. За плечи взяла.
– Идемте ко мне в кабинет. Давайте вас освидетельствую.
Расспрашивает Мария Андреевна Васю: про аппетит, про месячные, про головокружения… Будто наперед все знает. Исследует Васю.
Неловко Васе, неприятно. Еще никогда Вася у женского доктора не бывала. Даже чуть жутко, как на кресло для исследования лечь пришлось.