Свобода и любовь
Шрифт:
– Ну-с, молодой человек, как вы относитесь к моей дочери? – задавался вопросом мистер Нортон. Каждый раз получая один ответ.
– Я увлечен. Мисс Саманта красавица.
Как-то вечером, Джон подслушал их тайную беседу, в темноте кабинета.
Лунный свет из большого окна озарял светлые локоны Сэм, которые, будучи распущенными, струились по ее плечам, спадая ниже талии вдоль халата, накинутого сверху ночной сорочки. Майкл, этот проходимец, стоял рядом и держал ее за руку, касаясь нежной невинной кожи.
– Я люблю тебя, Саманта, я хочу попросить твоей руки, прошу, выходи за меня замуж!
Так говорил этот клятвопреступник.
–
– Что ж, решено, завтра на охоте попрошу у него твою руку, ведь твое сердце уже моё! – воскликнул он, прижав ее руку к своей груди. Сэм робко согласно кивнула.
Одно не учел этот тип, того, что мистер Нортон сразу, как заметил, что Майкл строит планы и шлёт намеки о намерениях касательно Саманты, его нежного цветка, смысла всей жизни, он направил посыльных для розыска родственников мистера Луиса, сбора данных о происхождении, состоянии, репутации и со дня на день ждал ответа. Было раннее утро, ещё светало, слуги выводили запряженных лошадей, а породистые собаки повизгивали, радостно лаяли в преддверии очередной охоты. Джон был одет в лёгкий шерстяной костюм с вельветовой курткой, удобный для движения и в то же время достаточно теплый для ранней весны, коричневая ткань подчеркивала его светло русый цвет волос. Нетерпеливо хлопнув перчатками из оленей кожи, он огляделся, все ли на месте, по-хозяйски порадовался, сам за себя в прекрасной подготовке и дрессуре, нашел взглядом нерасторопного мистера Луиса, который явно нервничал и озираясь по сторонам, поглядывал в окошко Саманты, где из уголка задернутых штор она подглядывала, но заметив, что отец смотрит в ее сторону, она одернула плотную штору. Едва все всадники оседлали своих лошадей, Джон увидел посланника и, велев продолжать, спешился.
– Я догоню, начинайте.
Посыльный очень спешил. Это был молодой парень, Джонатан, сын одного из арендаторов, чей отец служил когда то в местной полиции, но после увольнения со службы осел здесь и занялся спокойным фермерским хозяйством, сохранив свои связи, которыми Джон иногда пользовался в своих целях.
– Мистер Нортон, это срочно, письмо из Лондона, – прокричал Джонатан, подбегая к нему, запыхавшись, оставив повозку, на которой приехал несколько в стороне от дома, размахивая правой рукой с конвертом.
Джон взял слегка помятый конверт, запечатанный явно в полицейском управлении, нетерпеливо снял перчатки, которые уже успел одеть и сунул их парнишке. Вскрыв на месте конверт, он прочитал, багровея на глазах от проявляющегося гнева.
"Мистер Нортон, настоящим сообщаем вам, что лорд Ричард, младший сын герцога Кларенса, которого Вы знаете под именем мистера Майкла Луиса, является далеко не лучшим представителем семьи герцога, а именно разгильдяем, картежником, шулером, который проиграл свое состояние и живёт теперь на ренту своей жены, леди Харриет Экленд… "
Не дочитав окончания текста письма, Джон, схватился за ружье, вскочил на коня и бросился вдогонку за уехавшими. Охотники успели добраться до леса, обойдя широкое болотистое поле, поэтому лёгкий моросящий дождик несколько охладил пыл оскорбленного мужчины, который своими зоркими глазами вглядывался в спины впереди скачущих, лавируя между слугами с собаками, ищущими след, ища черный водонепроницаемый плащ, надетый с утра на мистера Луиса. Его не было среди них. Джон почувствовал недоброе и испугался за дочь, повернул обратно, но появившись в поместье он не нашел там Саманту. Увы, наспех схватив что попало под руку, бросив многое, но не драгоценные украшения, она неожиданно сбежала вместе с Майклом, не оставив и записки. Джон бросился следом, но не смог сразу найти и поняв, что дело обстоит очень серьезное, стал обстоятельно готовиться, написав письма во многие инстанции, в том числе и герцогу Кларенсу, у которого просил аудиенции, но, к сожалению, тот не смог оказать существенную помощь, так как давно не общался с сыном. Несколько месяцев Джон хватался за малейшую надежду, ждал хоть весточку от дочери, но не было не следа. И вот, однажды, спустя несколько месяцев, наконец, появилась надежда, похожую девушку, однако в плохом состоянии, бледную, больную как оказалось простудой, видел врач, Вильям Сноу, к которому обратился за помощью в её лечении вежливый молодой
– Это она? – спросил Джон у врача, дрожащей рукой указывая на ее небольшой оригинальный портрет, нарисованный пару лет назад гостившим у них известным художником.
– Та девушка очень похожа, но не могу сказать Вам абсолютно точно, время и условия не пощадили её, возможно.
– Доктор, спасибо, Вы дали мне надежду.
Мистер Нортон бросился в указанный район, с полицейской облавой и наконец в одной из съёмных комнат ветхого клоповника нашел её, дрожащую, больную, но все же его Саманту. Рядом с ней был мистер Луис, которым занялись суровый сыщик с помощниками, Джону была важна только дочь.
– Отец, ты ли это?
Девушка протянула к нему свои худые руки и Джон, накинув на нее свой пиджак, вынес на руках прочь из этого проклятого места.
Даже после выздоровления, Саманте и Джону не давали спокойной жизни, вереницы следователей, газетчиков, сочувствующих потянулись к ним и поняв, что ее и не будет, что его обесчещенная дочка и он сам теперь привязаны к бесконечным вопросам, изоляции, ведь перед Самантой закрылись все двери в один миг и, будучи в одном шаге от самоубийства, она не покидала свою комнату в поместье, медленно угасая от тоски, мистер Нортон принял единственно возможное решение, это уехать навсегда из Англии. Выбор пал на Индию, куда, распродав свое нажитое предыдущими поколениями имущество, собрав необходимые рекомендательные письма, которые были крайне необходимы, чтобы заручиться доверием английских властей, простившись с арендаторами и друзьями, которые оставались преданными ему и понимающе поддерживали, они и отправились, чтобы начать новую жизнь, туда, где ничего не будет напоминать им о прошлом.
Глава 3. Это судьба
Худой индиец стоял в молчании на ковре ручной работы в кабинете и смотрел стальным взглядом, казалось в пустоту. Тёмно-синий тюрбан, в цвет куртка и брюки, одежда выдавала в нем сикха. Рука этого крепкого воина привычно для него вылежала на эфесе резной сабли, он был готов ко всему, тем более к самопожертвованию ради цели. Эмилия в голубом платье плакала, она была в отчаянии, никто не желал оказывать помощь индийцам, в городе было очень опасно даже шепотом спрашивать об этом. Бомбейская крепость надёжно охраняла от повстанцев снаружи и не допускала проникновение вредоносных бунтовщиков внутрь.
– Что мне делать, его же убьют! Я ничего не могу сделать, разве что прийти в городское управление, где содержатся обречённые на казнь голой и отвлечь внимание стражников, пока вы его вытащите, может быть взорвать стену, ну даже если меня поймают, не убьют вдову полковника.
Вымолвила она, присев на кресло в кабинете. Эмилия положила красивые руки на стол, печально опустила голову.
Окна были привычно закрыты и зашторены, чтобы исключить малейшую возможность наблюдения извне. Наконец, подняв голову, она посмотрела на большой портрет её покойного мужа, висевшего как раз напротив. С его похорон прошло два долгих года. Молодая женщина закончила свой траур и собиралась покинуть Индию, но пока не могла этого сделать – восстание сипаев унесло многие жизни, а она хотела выполнить обещание, данное когда-то давно и дать свободу брату человека, хорошего человека, которому обязана жизнью, пусть судьбой они оказались по разные стороны баррикад. Индиец хранил молчание, лишь рука крепче сжала клинок. Эмилия обратилась к нему:
– Мангала, ну что ты молчишь! Ради всего святого, что же нам делать!
В коридоре раздался шум, кто-то пришел, в дверь кабинета постучали.
– Войдите!
Вошли двое: пожилая индианка, которой молодая леди доверяла как себе, и молодой индус в зелёном дхоти. Индус был явно чем-то обрадован, потому наспех поклонился:
– Госпожа, мы нашли англичанина, который согласился встретиться и помочь в нашем деле.
– Кто же это? – недоверчиво уточнила она, взглядом пытаясь проникнуть в его голову.