Свобода уйти, свобода остаться
Шрифт:
Изображаю на ступеньках подобие придворного поклона:
— Я спешил, как только мог!
— Тогда страшно представить, что бывает, когда ты задерживаешься, — нарочито ужасаясь, вздыхает ма.
— Да не так уж страшно, — качаю головой. — Часом позже, часом раньше — что за беда?
— И в самом деле, — согласный кивок.
— А вообще-то, могла бы прислать за мной экипаж, если желала меня видеть.
— Желала? — непритворное удивление. — Желала? Да по таким причинам, как та, что привела тебя домой, век бы тебя
— Ма, я не нарочно...
— Разумеется! Ты всё глупости делаешь от чистого сердца!
— И этим горжусь.
— Гостинец, что ли, привёз?
Взгляд Инис останавливается на корзинке, висящей у меня на сгибе локтя.
— Гостинец? Ой, совсем забыл...
Сдвигаю в сторону платок, и над плетёным краем поднимается любопытствующая чёрная морда.
— Кажется, я тебе кошака не заказывала, — с сомнением рассматривает моего попутчика ма. — Зачем ты ЭТО притащил?
— Понимаешь... Так получилось! — лучезарно улыбаюсь. — Это кот моей городской хозяйки. Daneke Тарма уехала на несколько дней, оставив его на моё попечение. Вот я и...
— Думаю, он не пропал бы и без твоего участия, — выносит приговор Инис.
— Может, и не пропал бы. А вдруг? И мне потом оправдываться? Лучше за собой буду таскать.
— Ну-ну...
Ма протягивает руку и почёсывает котовье горло. Микис делает вид, что безумно счастлив, чем мгновенно завоёвывает симпатию. Не мою, конечно, а мамину. Подлиза мохнатый!
— Ладно, пусть тут побегает. Собаки у нас мирные, на кошек не бросаются.
— Я ему рыбы обещал. Свежей.
— Обещал? — зелёный взгляд всхлипывает от еле сдерживаемого смеха. — Дожила... Мальчик с котами переговоры ведёт... Ох, сколько стыда на мою седую голову!
— А чем кот хуже человека?
Пробую повторить мамин манёвр с поглаживанием чёрной шеи. Микис лукаво щурит глаза и прикусывает мне пальцы. Больно, хоть и не до крови. Ну, получишь у меня по башке, скотина! Не при матери, конечно: она издевательство над животным не простит.
— Хуже, лучше... Иди, ополоснись да переоденься с дороги... Любитель природы.
Поднимаюсь на террасу. Мамина ладонь шлёпает по моему затылку. Легонько, но обидно.
— Потом на кухню спускайся: я отвар приготовлю.
— Может, не сразу?
— Тебе Калли сколько времени на отдых отпустил?
Приходится признаться:
— Три дня.
— Вот именно! — торжествующе кивает ма. — Текущий день, как понимаю, первый?
— Не исключено.
— Значит, тебе нужно поторопиться. А поскольку сам ты ни за что не станешь этого делать...
— Ты будешь торопиться за меня. Согласен.
Вздыхаю и отправляюсь на второй этаж, по пути выпуская Микиса из порядком надоевшей тому за время дороги корзины.
Окна моей комнаты тоже распахнуты настежь, а на застеленной кровати разложена сменная одежда, простенькая, зато чистая и вкусно пахнущая сушёными травами.
Еле уловимый аромат давно не ношеной старой вещи — как ни проветривай, всё равно останется. Соль и мёд. Причалы Антреи и заливные луга Лунной излучины. Наверное, он одевал её примерно в том же возрасте, что я сейчас нахожусь. Ну-ка, примерим!
По плечам — в самый раз. А вот в талии отец был куда изящнее меня. Что и говорить, мне до него далеко... Особенно в обходительности с дамами. Сумел же он как-то завоевать мамино сердце? Когда-нибудь решусь и расспрошу. Обязательно! Вот только смелости наберусь...
Скидываю одежду и наскоро обтираюсь тряпицей, смоченной в полном тёплой воды тазике.
— Ты долго ещё? Остынет! — кричит снизу ма.
— Уже бегу!
Одеваюсь, уже не задаваясь вопросом, кому могла или не могла принадлежать та или иная деталь моего наряда, и спускаюсь в кухню, где на столе уже дымится в глубокой миске гнусного вида и запаха варево.
Принюхиваюсь и морщусь от отвращения:
— А повкуснее сделать нельзя?
— Можно, — охотно признаётся ма. — Только ты удовольствия не заслужил. Садись сейчас же!
Устраиваюсь на скамье у стола, чуть склоняясь над миской. Сверху падает полотенце, оставляя меня один на один с удушающими парами приготовленного Инис отвара. Предпринимаю попытку отодвинуться подальше, но тяжёлая мамина ладонь опускается на мой затылок и давит вниз, едва не заставляя ткнуться носом в только что кипевшую зеленовато-жёлтую жидкость.
Оскорблённо отфыркиваюсь под полотенцем:
— Я ж захлебнусь!
Но ма непреклонна, как скала:
— Не хочешь дышать, заставлю пить.
И не остаётся ничего другого, как до одурения дышать густым и омерзительно кислым ароматом, а потом надрывно откашливаться, чувствуя, как от каждого приступа сердце начинает колотиться о рёбра.
Лунная излучина, поместье Ра-Гро,
вечерняя вахта
Я подозрительно скосил глаза на нечто белое, плеснувшее в кружке, принесённой матушкой.
— Это что?
— А то сам не догадываешься! — негодующе качнула головой Инис.
Присматриваюсь и принюхиваюсь, после чего с отвращением переспрашиваю:
— Молоко?
— Оно самое.
— Ты же знаешь, как я ненавижу...
— Успокойся, пенки сняты! И почему ты их не любишь? Это же такая вкуснятина... — ма мечтательно улыбнулась.
— Нравится, вот и ешь!
— А я уже. Съела.
— На здоровье!
— Жизнь в городе не пошла тебе на пользу, сын, — невпопад следует задумчивое и не терпящее возражений замечание.