Свобода уйти, свобода остаться
Шрифт:
Личико смазливое, ничего не скажешь, но израстающееся, а не застывшее в кукольности. Не пройдёт и пары лет, как этот мужчина заматереет окончательно и станет грозой придворных дам, коих будет повергать в трепет своим прямым профилем и пронзительным взглядом карих глаз-угольков. Что ж, пусть повергает. Но мою жену ему придётся оставить в покое, или...
Похоже мы с ней так и не посмотрим сегодня друг другу в глаза. Жаль, но она сама того пожелала, запрещая искать встреч. Я и не искал — просто не было времени, и присутствие на приёме, надеюсь, не будет поставлено мне в вину: не сам же пришёл, а по приглашению (читай —
Сидит, неприступно выпрямив спину и старательно выбирая для взгляда все пяди зала кроме той, на которой находится её страдающий муж. Ну да, именно страдающий! Пусть в данный момент не от женской холодности, а совсем по другим причинам, но почему бы мне не могло причитаться мимолётного интереса? Ничего уже не прошу: ни понимания, ни прощения, ни прочих прелестей супружеских отношений, но хотя бы взглянуть и удостовериться, что я ещё дышу... Видимо, не достоин. Ну и ладно. Зато смотреть на жену мне никто не запрещал. А что не запрещено, то разрешено — такой девиз входит в кровь каждого жителя Антреи с момент рождения.
Всё-таки, она красивая. Когда не сердится, когда суровая маска пропадает с бледного лица, черты смягчаются, а в светлых глаза появляется мечтательная нежность. Впрочем, Наис, ещё будучи Ра-Элл, а не Ра-Гро, очень редко позволяла себе такое расслабление, потому что оно возможно только вкупе с безграничным доверием, а чего-чего, но этого чувства ей не позволяли испытывать почти никогда...
...В день моего шестнадцатилетия отец привёз меня в поместье Ра-Элл, как я потом уже догадался, «на смотрины», но тогда меня переполняли гордость и радость, не оставлявшие места для сторонних и вдумчивых размышлений. Гордость потому, что не было в Антрее человека, уважаемее того, кто меня сопровождал. А радость... Мы слишком редко виделись: время отца отнимала служба, моё время — обучение. Не то чтобы было так уж тяжко каждый день изучать что-то новое, и всё же, зная, как мало совместно проведённых дней нам отписано, было горько тратить их на занятия полезные, но в пору юности кажущиеся лишними и никчёмными.
Первый раз я удивился, когда отец повёл меня по тропинке вглубь парка, а не по главной аллее — к парадному крыльцу. Второй раз, когда увидел за плотным ажуром кустов, у которых мы остановились, лужайку, а посреди неё фонтан и пятерых девочек, одетых в платья одинакового покроя. Пожалуй, именно эта одинаковость и вызвала основное недоумение: уж на что моя мать не придавала большого значения неповторимости своего наряда, но и она, заметив у кого-то хоть одну похожую линию кроя, сердито фыркала, поминая портного недобрым словом. А тут, надо же... Да и платья не слишком подходящие: белое полотно без блеска, высокий лиф, заканчивающийся прямо под грудью. Э... Под тем местом, где грудь вырастет позже: все девчонки были не старше четырнадцати лет и не успели ещё обзавестись пышными формами.
Я посмотрел на стайку белых пташек, беспечно щебечущих у фонтана, и перевёл взгляд на отца.
— Зачем мы сюда пришли?
Отец улыбнулся, оставив взгляд совершенно серьёзным:
— Поверь, у меня была причина. И у тебя — тоже.
— Ты не скажешь?
— Чуть позже. Сначала я хочу попросить: внимательно присмотрись к этим девушкам.
— И?
— Постарайся оценить их
— Зачем?
— Так надо, Рэй. Считай это ещё одним уроком. Или экзаменом, на твоё усмотрение.
Да-а-а-а-а, нашёл, что предложить! Кто ж любит учиться, а потом ещё и доказывать, что усвоил все потребные знания? Я — ненавижу. Но когда просит отец... Делаю всё возможное. Потому что мне всё равно, как ко мне относятся остальные, но родителей разочаровать не могу.
Я отвёл от лица особенно надоедливую ветку, норовящую листьями защекотать мой нос до приступа чихания, и приступил к выполнению отцовского поручения.
На втором проходе девчонки всё же оказались разными. Кроме двух, явственно бывших близнецами — кудрявыми, чернявыми и смуглыми. Вот им, кстати, белые платья подходили. Трём же остальным — не слишком, потому что они были довольно бледны и светловолосы.
Полненькая, с туго заплетёнными и уложенными вокруг головы косицами.
Долговязая, порывистая, пепельноволосая.
И ещё одна — худышка с локонами, отливавшими красным золотом, отрешённо сложившая руки на коленях, в то время как её подруги весело плескали друг на друга водой из чаши фонтана.
Как я могу к ним относиться? Да я впервые их вижу! Кошусь на отца, но тот задумчиво жуёт только что сорванную травинку и не собирается упрощать мою задачу.
Ладно, буду прорываться сам.
Та, что толще прочих, вечно хохочет, да ещё при этом противно повизгивает. Вычёркиваем.
Близнецы слишком заговорщицки посматривают друг на друга: ставят себя отдельно от других? Вычёркиваем.
Долговязая вырастет в настоящего тяжёлого пехотинца, если уже и сейчас двигается, как парень. А вот умом блистать, скорее всего, не будет никогда, потому что на очевидную шутку одной из близняшек рассмеялась позже остальных, да и сделала это, похоже, только чтобы не отстать от компании. Вычёркиваем.
А что можно сказать о последней? Зануда. Не желает присоединиться к общему веселью и не пускает никого в свои мысли. Себе на уме. Плохо это или хорошо? Смотря для каких целей... Вычёркиваем.
Осмотр произведён.
Я довольно выдохнул, и отец спросил снова:
— Что можешь сказать?
— Сначала уточни, в каком направлении должны двигаться мои выводы.
— А просто так? Тебе кто-нибудь из них понравился?
Растерянно хлопаю ресницами:
— То есть?
— Просто как человек: внешне, поведением... С кем-нибудь из них ты хотел бы познакомиться?
Я ещё раз взглянул на девчонок.
— Честно?
Отец улыбнулся:
— Честно.
— Ни с одной.
Он с трудом перевёл смех в тихое фырканье.
— Так я и думал...
— Я сказал что-то не то?
— То, всё то... Хорошо, поставлю вопрос иначе: что ты думаешь об этих юных daneke? Какими они станут во взрослом возрасте?
— Какими? Если по порядку, то... Близнецы проказливы и если не справятся с собой, станут проблемой для семьи. Толстуха слишком горячо всё воспринимает, но горячность может быть и показной, тогда этой девчонки следует остерегаться. Дылда туповата и легко может попасть под чьё-то влияние или во вред, или во благо себе. Худышка живёт не здесь и не сейчас: тихий омут, в котором вполне может завестись несколько демонов. Кажется, всё.