Свобода в подарок
Шрифт:
Принц, блин!
Каждый раз, как начинала о нем думать, так из нее перли эпитеты. А думала о нем постоянно. Серый волк, автомобиль или уж дракон сказочный, не важно, но в руках волшебника он домчал их меньше, чем за полтора часа.
Когда подъехали к воротам, Даша выскочила первой. От быстрой езды ее немного покачивало, прямо как на корабле. А может, это от волнения… Кто знает.
На подгибающихся ногах пошла к воротам. Игнат окликнул:
— Подожди.
Оглянулась, не понимая. А он ей телефон протянул:
— Вот. Держи. Включить не забудь
Кивнула как-то на автопилоте, сунула в карман, а горло сводит от волнения. Игнат нажал кнопку звонка, нахмурил брови и улыбнулся, видя, что ее потряхивает. Даша вперилась куда-то в пустоту, неосознанно сжав кулачки. А секунды текли так медленно, что просто…
Наконец хорошо знакомая калитка бесшумно отворилась.
В дверном проеме неподвижно стоял Глеб, рядом с ним Марта.
Вот рвалась же, умирала от нетерпения всю дорогу, а тут застыла от неожиданности. Взгляд ее в первый момент выцепил его высокие ботинки, идентифицировал, так сказать, личность. Потом медленно поднялся к лицу. И тут только начало немного отпускать. На Глебе-то самом лица не было.
Он переступил в сторону, освобождая дорогу, произнес:
— Входи. Те.
И Даша, не видя ничего вокруг, шагнула в проем. А потом ее словно прорвало, кинулась к Глебу, прижалась к нему, и мир исчез куда-то.
На самом деле мир-то вокруг не исчез. Игнта вошел было следом, да так и стоял, уставившись на них. Тогда Марта деловито подошла к нему, ткнула мордой на выход, очень выразительно взглянула и потрусила куда-то в сторону сада. Мужик усмехнулся себе под нос, пошел к машине. Завел мотор, отъехал, улыбаясь каким-то своим мыслям. Доводчик бесшумно закрыл наружную дверь, отрезая тех двоих от внешнего мира.
Словно и было двух с половиной месяцев разлуки.
Но. Когда первый миг обретения прошел…
— Ты! — накинулась она на Глеба с кулаками. — Ты! Ты… Как ты мог?!
Глеб только молча смотрел на нее, продолжая обнимать за талию. А она хоть и не думала вырываться, но зато нападала на него со всей пролетарской ненавистью:
— Ты мучил меня! Наказывал неизвестностью! Пытал раскаянием! Ты…!!! Ты меня бросил одну! Изверг! Садист проклятый!
Странный взгляд проскочил у него, очень странный… То ли смех в глазах, то ли понимание. Но смотрел на нее и молчал, а потом одной рукой перехватил за талию поудобнее, мягко прижав к себе, а другой погладил по спине, провел по волосам. Заправил выбившуюся прядку за ухо, невесомо коснулся щеки.
У Даши закрылись глаза, защипало в носу, а потом потекли слезы. Она снова прижалась к нему и пробормотала всхлипывая куда-то в грудь:
— Извини…
Как признаются в любви слабые женщины?
Те, для которых нет большей слабости, чем признать свою слабость?
Грудь Глеба как-то странно дернулась, будто он не дышал долго, а потом разом вдохнул. Она не могла видеть ни его глаз, ни его улыбки, она услышала только его ровный голос:
— Извинения приняты.
Вскинула голову, собираясь вскипеть.
— Как я ненавижу, когда ты вот так…
И тут же оказалась в
— И долго я буду ждать, чтобы ты меня поцеловала?
— Ты…!
— Понятно, долго.
— Глеб… — пробормотала она, потянувшись за поцелуем.
Он засмеялся, тихо и радостно. Как счастливый и свободный человек. И чуть ли не бегом рванул в дом с ней на руках.
Однако странно было, что дом заперт, Глебу пришлось открывать его одной рукой. И пока поднимались по лестнице, Даша заметила еще одну возмутительную странность:
— Ой, а пылища тут какая! Откуда?
— А, это… — он немного смутился. — Я не был тут с того дня. Не мог без тебя… И не отвлекайся!
Не входил в свой дом без нее?
Ей захотелось одновременно, и закатить глаза, и вызвериться на него, и вздохнуть блаженно от счастья, прижавшись к его груди. Прижаться к груди показалось самым логичным. Конечно, еще очень много чего предстояло обсудить и во многом разобраться, но это потом. А вот вернуться домой вместе хорошо. Хотя…
Но тут Глеб наконец добрался до спальни.
* * *
Поставив Дашу на пол перед собой, он ненадолго затих, прикрыв глаза и прижимая ее к себе. Совсем как в тот, их самый первый раз.
А для Даши все вокруг стало нереальным и таким… до сладкой боли в сердце настоящим…
— Глеб, — прошептала она. — Ты…
— Молчи, — негромко проговорил, не открывая глаз. — Потом все слова, девочка моя. А сейчас просто помолчи.
— Да…
Выполнить то, что он просил, было так естественно. Принять свою слабость в сильных руках Глеба — блаженно, потому что его ладони касались ее, принося непередаваемое ощущение беспомощности с защищенностью пополам. Он гладил ее лицо и тело, словно лепил.
Слишком яркий свет.
— Закрой глаза.
Глаза послушно закрылись сами. Его обычно ровный и спокойный голос срывался, звучал сдавленно и хрипло, словно воздуха не хватало. И от этого по ее коже бежали волны мурашек.
— Я сейчас, — Глеб отошел ненадолго, Даша услышала шелест штор.
Потом вернулся, чтобы касаться ее снова и снова. Одежда исчезла, он снимал ее дрожащими пальцами, шепча:
— Девочка моя… жизнь моя… счастье…
Словно не веря в то, что она здесь, рядом.
Она и сама не совсем в это верила.
Надолго мужчину просто не хватило. Как ни старался сдержать себя, не смог. Нетерпение скоро сковало их объятиями, как расплавленным кольцом. Унося в тот огненный смерч, в котором безумцы умирают и возрождаются к жизни счастливыми.
Свобода…
* * *
Нескоро время разговоров настало.
Только когда от голода Дашкин желудок начал громко урчать. Смеялись оба. Глеб завернул ее как младенчика в покрывало и понес на руках вниз на кухню. Там он усадил Дашу на барную стойку, дал в руки стакан сока и велел: