Свобода в широких пределах, или Современная амазонка
Шрифт:
Она побежала на филологический факультет искать Антошкину — та наверняка в читалке сидит, если на какое-нибудь ответственное совещание не позвали, но если и позвали, то все равно она рано или поздно освободится и явится в читалку. К счастью (а то пришлось бы бегать еще и еще) Антошкина там уже сидела, книгами обложилась. Что они сейчас проходят, интересно? Но лучше об этом не думать, нечего без толку прошлое ворошить, каждому — дас зайн.
— Слушай, — сказала Нина после того, как обычный обмен любезностями (а с Антошкиной теперь — только так, как в лучших домах) состоялся, —
— А, — сказала Зина, — разведала все-таки!
А что, спрашивается, разведала? И почему разведала, словно это государственная или военная тайна? Государство у нас, кажется, довольно лояльно к психам относится, жениться им позволяет — так что из этого тайну делать?
— Да я ничего не разведывала, — сказала Нина, — а она сразу кричать начала.
— Ну и правильно, — почему-то одобрила ее действия Антошкина. — Муж-то у нее знаешь кто? Твой Гегин.
Вот это да! Вот так итальянец — из каких-то Серег, не то Верхних, не то Нижних (какая разница?). Ну вот, достоялась, значит.
Можно даже представить, как это произошло. Стромынка. Ночь. В коридорах никого и лампочки только кое-где горят. Вася в отдалении, у своей двери тренируется с жесточкой, отчего по стенам носится сумасшедшая тень. Роза — у своей двери, вернее — под ближайшей к ней лампочкой, стоит, привалившись к стене, с книгой — днем выспалась, теперь наслаждается тем, что ей никто не мешает. Что она читала, интересно, — Камю, Сартра, Пшибышевского? Но об этом история, разумеется, умалчивает.
Но кто-то еще должен был сделать первый шаг. То ли Вася, не давая этой жесточке упасть, прискакал к ней со своей позиции и, все так же подбрасывая злосчастный мешочек с песком, устало просипел: «Дай попить!» — сам он не мог набрать воды из титана, потому что шел на какой-нибудь очередной рекорд, и Роза — из сострадания конечно — выполнила его просьбу, а дальше — проще: она его за муки полюбила, а он ее за что-то укусил… Или так: Розе понадобилась юридическая консультация по поводу какой-то ситуации в выпрошенной на одну ночь книге Кафки («Процесс», наверное) — ну за одну ночь она его, конечно, не осилит — за две, а то и за три, особенно если будет так отвлекаться, — и она сама пошла к нему, потому что слышала, наверное, еще с Нининых времен, что есть такой ненормальный юрист, который по ночам в жесточку играет, хотя, конечно, процесс у Кафки — не обычное судопроизводство, а имеет мистический, даже иррациональный смысл, но некоторые детали явно взяты из юриспруденции… Вот тут Вася ее и захватил без лишних слов — может, прямо к коридоре, или на лестницу уволок, обезьяна вонючая.
Ах, можно и еще очень сентиментальную версию предложить: Гегин обезумел от горя, когда Нина уехала (она ведь с ним не простилась), бродил по коридорам, звал ее (Мисюсь! Где ты? — А. П. Чехов, «Дом с мезонином», хотя едва ли Вася помнит этот тоскливый зов, не обратил на него внимания, даже если и читал), верной собакой, оставленной хозяином, укладывался под дверью комнаты и ждал, ждал., принюхиваясь к мелькавшим юбкам и шароварам (Роза носила и такое). Ну а отчаявшись, пошел за ней, когда позвала, — Роза ведь чаще других около
— Вот как? — сказала Нина. — Интересно. Поздравляю. А в зону «Е» они как попали? Там иностранцы живут.
— Его из профилактория не выпускают. Он с опытом своим не расстается.
— С каким опытом? Это с жесточкой, что ли?
— При чем тут жесточка. Он так и учится с первого курса — на одной памяти. И, представляешь, все без троек сдает. У них на факультете целая заваруха из-за него — упрашивали, собрания устраивали, врачей приглашали. Боятся, он не выдержит такого напряжения, а он говорит, что теперь и вовсе не может взять книгу в руки — за три года читать разучился. Вот его и держат в профилактории постоянно, чтобы подкармливать и за здоровьем следить.
Ну Вася! Ну чудило! Такой, наверное, один на весь Советский Союз. На каком он теперь курсе-то? Да на четвертом. С ума сойти — и все в голове держит. Гений да и только. Но разве можно было об этом подумать, когда он с жесточкой по коридору мотался и потом от него как от собаки какой-нибудь разило? А он, оказывается, гениальный обезьян.
Ну ладно, хорошо, — он гениальный. Но Нина-то в чем виновата? Почему Роза на нее чуть с кулаками не кинулась? Она ей, можно сказать, мужа под дверь положила, и не какого-нибудь замухрышку, а гения, как сейчас выясняется, а Роза ее словами разными обзывала — почему? Пуркуа па, как иностранцы в их секторе «Е» говорят.
Зина на это «пуркуа» тоже невнятно реагирует, тянет чего-то.
— Почему? Знаешь, он ей день на третий или четвертый говорит: «Снимай свой халат и шаровары. Ты Нинка — и хватит меня обманывать». Это — молодой жене. Ну, она, конечно, в слезы, потом взбесилась, потом к нам прибежала. Мы и не думали, что она когда нибудь откровенничать будет, а тут уж, наверное, просто не выдержала. Она и тебе собиралась написать — чтобы сняла ты с него свое колдовство или проклятье. Она в это верит. Ты не получала?
— Не получала.
(Может, она не написала, — смешно ведь в такую ерунду верить. А может, Алла Константиновна то письмо перехватила. Не хочется так думать про корректную и мудрую мамочку, но очень уж она быстро ее с Оротуканом в тот вечер разоблачила: «Возьми халат и тапочки. Больше в том доме ничего не нужно». Значит, информацией из письма этой сумасшедшей воспользовалась? Или природная мудрость и большой жизненный опыт сработали?)
— Теперь понимаешь, почему она тебя боится?
— Ясно. Но ты-то ведь не думаешь, что я его околдовала или еще что?
— Не думаю. Но только ты к ним не ходи, пройдет у него это все равно.
— Не пойду, конечно, не бойся. Ну, спасибо, что все разъяснила. Девочкам привет.
— Передам. Ты не пропадай.
Ладно, не пропадет. Хотя еще неизвестно, как вести себя в свете открывшихся обстоятельств. Ничего вроде и не случилось, но… и случилось что-то — на это ведь тоже нельзя глаза закрывать. Когда кто-то, даже пускай такой пахучий обезьян, твоим именем молодую жену называет — это кого хочешь восхитит и растрогает. Тут и сама не захочешь, а в сентиментальность впадешь.