Свобода
Шрифт:
– Прекратите, – тихо произносит Надя, опуская взгляд.
– Это связано с вашими кошмарами?
– Вы беспощадны, Рита, дорогая, но это нормально. Я понимаю, так надо. Они мне говорили, что у вас нестандартные методы.
– Эти «они» мне совсем не нравятся.
– У вас побывали многие. Такие же, как я.
– Такие как вы?
– Я знаю точно. Юлия ходила сюда, в психотерапевтический центр. К вам. Она мне вас и посоветовала.
– Вы знаете, я не имею права обсуждать других клиентов.
– Мы с ней вместе приехали в
Минутное молчание. Потом спокойный голос Риты Олен:
– Понятно. Но мне нужно знать чуть больше, Надя. Збиранка?
Впервые за эту встречу Надя Карлссон смотрит прямо в камеру. Время идет. Потом она кивает, опуская взгляд. Что-то падает к ее ногам, прозрачное, круглое. Лишь когда это нечто касается Надиной коленки, становится ясно, что это слеза.
Из-под вязаного свитера Нади вылезают уголки белой рубашки. Теперь Надин взгляд, смотрящий в камеру, изменился – стал увереннее. Слышен голос за кадром:
– Збиранка?
– Как вы упрямы, Рита, дорогая.
– Быть упрямой – это моя работа, Надя. Збиранка – это ведь село?
– Да, недалеко от Львова. Там прошло мое детство. В Советском Союзе.
– Счастливое детство?
– Да, счастливое. Прекрасное, но бедное. Последние годы мы не ходили в школу. Потому что школу закрыли.
– А когда вы стали старше?
– Два года я просидела у станка на фабрике. Каждые три секунды могла лишиться руки. Засовываешь гайку, высовываешь руку.
– Юлия тоже там работала?
– Вы же не имеете права обсуждать других клиентов?
– Не улыбайтесь так. Это невежливо.
– Рита, дорогая, но вы же сами улыбаетесь.
– Это улыбка другого рода…
– Нет, Юлия там не работала. Она танцевала.
– Танцевала?
– У нас был клуб. Я туда никогда не ходила. Но мы часто встречались, заняться было особо нечем, просто тусовались. Юлия говорила, что существует рай.
– Рай?
– Не так далеко. Там все люди богатые, счастливые и свободные. А дома маленькие и красные. И повсюду вода. Чистая, прозрачная, холодная вода, в которой можно купаться.
– Звучит как прекрасный сон или мечта, Надя.
– Юлия клялась, что это не сон. Такое место правда существует. Мы сможем заниматься всем, чем захотим. Я хорошо пела, обожала петь, и Юлия сказала, что я смогу стать певицей.
– Но была одна загвоздка…?
Надя медленно кивает. Взгляд печальный, но по-прежнему светлый. Мечты так и живут в ней. Наконец она произносит:
– Для этого надо выйти замуж.
На Наде фиолетовый жакет. Она говорит:
– Как может быть настолько холодно в помещении?
– Это я так захотела, – слышится голос Риты Олен. – Когда прохладно, легче думается.
Надя плотнее запахивает жакет.
– Возможно, вам, – говорит она. – Но не мне. В этой чертовой стране лета вообще не бывает.
– Заметили, да? Потому что рая не существует.
– Рита,
– Рай так и не случился, правда, Надя? Что случилось на самом деле, когда вы приехали в Швецию?
– Вместо рая я получила свободу.
– Вы все время возвращаетесь к свободе, Надя. Но стоит вам ее коснуться, вы тут же отскакиваете. Почему?
– Я не хочу об этом говорить.
– Тогда продолжим говорить о том, о чем мы постоянно говорим, Надя. Вам кажется, что причиной ваших кошмаров может быть стресс на работе, тоска от одиночества, фрустрация, мигрень. Тяга к опьянению, которого вы больше не испытываете. Мы можем нащупать будничные стратегии. Мы ведь уже далеко продвинулись в борьбе с мигренью, правда? Вы человек педантичный, чтобы выжить, вам необходим порядок и предсказуемость. Мы можем продолжить идти этим путем, я нисколько не возражаю. АО «Психотерапевтический центр Норрмальма» нисколько не возражает против такого пожизненного вялотекущего лечения. Вы продолжаете платить, и мы вместе маленькими шажками продвигаемся к более сносному существованию. Но к вашим кошмарам мы таким образом не подберемся. Глубинную причину ваших страхов мы не определим.
Надин взгляд. По нему видно, как в голове пробегают самые разные мысли, он все время меняется. Такая открытость просто поражает.
Наконец Надя опускает глаза и произносит:
– Нам некуда спешить.
Голос произносит:
– Вы выглядите иначе.
Надя скользит взглядом по своему телу, от белой майки до джинсовой юбки. Лицо ее озаряется улыбкой.
– Наконец-то тепло, Рита, дорогая. Лето.
– Да, это прекрасно. Но я говорила не об одежде.
Надина улыбка вдруг делается смущенной.
– Неужели так заметно? – спрашивает она.
– С виду очень похоже на счастье, Надя. Хотите поговорить об этом?
– Это так непривычно. Я не осмелюсь обсуждать. Пока. Если рассказать слишком рано, можно все испортить. Нам некуда торопиться.
– Вы вечно откладываете жизнь на потом, я привыкла. В последние месяцы мы обсуждаем только повседневные проблемы. Но теперь ваше состояние заметно изменилось. Если не хотите обсуждать свое новое счастье – что вполне понятно, – может быть, у вас появились силы поговорить о главных проблемах…?
Надя хмурится, но улыбка никак не хочет сходить с ее губ.
– Не знаю, – говорит она.
– Вам по-прежнему снятся кошмары?
– От них не так легко избавиться, – говорит Надя. – Я нахожу утешение сразу после, но это не значит, что снов больше нет.
– Значит, вы спите вместе?
– Было несколько раз.
– У вас или у… него?
– И так, и так. Но я не хочу это обсуждать. Пока не хочу.
– Возможно, это любовь, Надя, и мне бы очень хотелось, чтобы так оно и было, но даже любовь не обладает достаточной силой, чтобы отогнать впечатления, породившие кошмарные сны.