Свобода
Шрифт:
Лалита взяла его лицо обеими руками и умоляюще взглянула на него.
— Нет, — сказала она. — Это ты, пожалуйста, соглашайся. Ради меня.
— Ты это сделаешь, — сказал он, отстраняясь. — Ты полетишь, а приеду через пару дней.
— Почему ты так себя ведешь? Из-за Сета и Мерри? Они заставили тебя вспомнить прошлое?
— Да.
— Ну так выкинь это из головы и поезжай со мной. Нам нужно оставаться вместе.
Словно холодный ключ на дне теплого озера, в душе Уолтера пробилось давнее шведское уныние — ощущение, что он не заслуживает такой подруги, как Лалита; что он не создан для свободы и романтического героизма; что ему нужна скучная обстановка постоянного недовольства,
— Я не стану менять планы, — сказал он. — Мне на два дня нужен фургон. Если не хочешь ехать со мной, купим тебе билет на самолет.
Все бы изменилось, если бы Лалита заплакала. Но она была упряма, энергична и сердита, поэтому утром Уолтер отвез ее в аэропорт и извинялся до тех пор, пока девушка не велела ему замолчать.
— Все нормально, — сказала она. — Я успокоилась и уже не переживаю. Все мы делаем то, что должны. Позвоню, когда доберусь. Увидимся.
Это было в воскресенье. Уолтер позвонил Кэрол Монаган и поехал знакомыми улицами на Рэмзи-Хилл. Блейк срубил несколько деревьев во дворе, но в остальном Барьер-стрит почти не изменилась. Кэрол тепло обняла Уолтера, толкнув его грудью, что не наводило на мысль о родственных чувствах, а потом в течение часа они старательно изображали друзей, в то время как двойняшки с воплями носились по гостиной, а Блейк, явно нервничая, то входил, то выходил.
— Я очень хотела тебе позвонить, как только все выяснила, — сказала Кэрол. — Просто держала себя за руки, чтобы не набрать твой номер. Не понимаю, отчего Джоуи не захотел сам рассказать.
— У него возникли некоторые разногласия с матерью, — ответил Уолтер. — И со мной тоже.
— Как там Патти? Я слышала, вы разошлись.
— Да.
— И я не собираюсь молчать, Уолтер, я выскажусь, пусть даже откровенность всегда мне вредила. По-моему, у вас давно дело шло к разводу. Она же ужас как с тобой обращалась. Видимо, думала, что все должны плясать вокруг нее.
— Знаешь, Кэрол, ситуация довольно сложная. И, в конце концов, она теперь свекровь Конни. Поэтому, надеюсь, вы сможете каким-то образом договориться.
— Ха. Нам вовсе не обязательно видеться, поэтому за себя-то я не беспокоюсь. Надеюсь, Патти наконец поймет, что у моей дочери золотое сердце.
— Во всяком случае, сам я это понимаю. Конни — прекрасная девушка, и у нее огромный потенциал.
— Ну, из вас двоих ты всегда был самым любезным. И у тебя у самого золотое сердце. Я никогда не жалела, что ты был моим соседом, Уолтер.
Уолтер решил закрыть глаза на эту несправедливость и не напоминать собеседнице о том, что Патти много лет изливала свою щедрость на Конни и Кэрол. Но ему было обидно за бывшую жену. Уолтер знал, что она изо всех сил старалась творить добро, и теперь с грустью убедился, что оказался в стане людей, видевших Патти лишь с плохой стороны. Комок в горле свидетельствовал о том, как сильно он, невзирая ни на что, продолжал любить ее. Присев, чтобы поболтать с двойняшками, Уолтер вспомнил, что Патти всегда умела обращаться с маленькими детьми гораздо лучше, чем он, что она совершенно забывала о себе рядом с Джессикой и Джоуи, когда они были в возрасте дочек Кэрол, — она думала только о них и блаженствовала. Уолтер решил: да, очень хорошо, что Лалита уехала в Западную Вирджинию, предоставив ему в одиночестве страдать от мыслей о прошлом.
Удрав от Кэрол и услышав холодное «пока» от Блейка, которое означало,
— Здесь какое-то безумие, — сказала она. — Хорошо, что я приехала, а ты остался, потому что, скорее всего, ты бы расстроился. Это какой-то Форт Апачи. Нашим активистам буквально приходится спасаться от поклонников, которые приехали раньше. Такое ощущение, что все придурки из Сиэтла собрались тут. У нас небольшой лагерь на ручье, с одним туалетом, и его буквально осаждают триста человек. Они бродят по всей ферме, пьют из нашего ручья, гадят прямо рядом с ним и ссорятся с местными. Стены вдоль дороги сплошь исписаны граффити. Мне пришлось утром послать наших активистов извиняться перед местными, кому изрисовали дома, и предложить бесплатную покраску. Я ездила по лагерю и убеждала людей успокоиться, но на площади в десять акров все обкурились либо валяются пьяные, и никто ими не руководит, толпа живет сама по себе. Потом стемнело, и пошел дождь, поэтому я вернулась в город, чтобы найти мотель.
— Я могу прилететь завтра, — сказал Уолтер.
— Нет, приезжай лучше на машине. Тогда мы сможем поселиться прямо на месте. Но если приедешь сейчас, то только разозлишься. Я могу справляться с проблемами не злясь. Когда ты доберешься, здесь уже наверняка все будет лучше.
— Будь осторожна, хорошо?
— Обязательно. Я люблю тебя, Уолтер.
— И я тебя.
Женщина, которую он любил, отвечала ему взаимностью. Впрочем, это было единственное, что Уолтер знал наверняка, — остальные жизненно важные факты оставались во мраке неизвестности. Например, достаточно ли осторожна Лалита на дороге, не понесется ли она наутро сломя голову по скользкому шоссе, направляясь к козьей ферме, и не станет ли на опасной скорости брать крутой поворот. Может быть, из-за очередного поворота вылетит угольная фура и произойдет то, что случается в Западной Вирджинии каждую неделю. Или какой-нибудь тип на внедорожнике — скажем, хозяин сарая, изуродованного надписями «Свободное пространство!» и «Язва планеты» — увидит темнокожую женщину в маленьком автомобиле и подрежет ее, или прицепится в хвост, или вынудит съехать в кювет.
Что в точности и случилось примерно без четверти восемь в пяти милях к югу от пресловутой фермы — машина Лалиты скатилась по длинному крутому спуску и врезалась в дерево. Судьба не даровала девушке мгновенную смерть, Уолтеру было отказано в этом относительном утешении. Но травмы оказались крайне тяжелыми — сломанный таз, разрыв бедренной артерии, и Лалита умерла, прежде чем Уолтер, в половине восьмого в Миннесоте повесил ключ от дома под скамью и отправился в округ Эйткин на поиски брата.
Он знал, по долгому опыту общения с отцом, что с алкоголиками лучше видеться утром. О последней жене Митча, Стейси, Брент сообщил лишь, что она работала в банке в Эйткине — главном городе округа, поэтому Уолтер объезжал их один за другим и нашел Стейси в третьем. Она была красива — здоровой красотой провинциалки, ей было лет тридцать пять, но говорила она как подросток. Хотя Стейси никогда не видела Уолтера, она охотно переложила на него ответственность за то, что Митч бросил ее детей.