Свободное падение

Афанасьев Александр

И так было у многих. У другого брата – брат говорил плохо про начальство и его забрали, а через несколько дней вернули тело. В закрытом гробу, вскрывать было запрещено, но они его вскрыли и ужаснулись увиденному. Брат был весь красный и в каких-то пузырях… местные любили пытать кипятком…

Везде была несправедливость. И постепенно он приходил к мысли, что с этим надо что-то делать…

Ему семнадцать. Он и еще двое братьев шли сделать намаз, когда увидели, что один из братьев бежит им навстречу и машет руками. Он сказал, что на квартире полиция. И что идти туда нельзя и в городе больше оставаться тоже нельзя. Надо уходить…

Они переплыли море на каком-то сухогрузе и оказались в стране, где есть ислам, но братья сказали, что это плохой ислам, такой, который хуже джихалии. В этом исламе есть бида’а, нововведения, и местные муллы делают все, чтобы мусульмане не боролись за справедливость,

а подчинялись власти. Но к счастью, здесь есть и настоящие братья – и они помогут перебраться туда, где ислам настоящий.

Ему восемнадцать. Он живет теперь совсем в другой стране и учится совсем другому. Он живет в городе Кветта, что в Пакистане, и учится в исламской школе Махмадия. Здесь учатся люди со всего мира, авангард всеобщего джихада. Но все они – моджахеды и должны называть друг друга братьями. Один раз чеченец из Иордании узнал, что он русский, и ударил его по лицу, а на следующий день их собрали всех во дворе школы, вывели чеченца и дали ему пятьдесят палок. Выступивший моллави Хасани сказал, что асабийя, национализм – один из самых страшных грехов в глазах Аллаха, и тот, кто распространяет асабийю, сеет смуту среди моджахедов. И если он не прекращает после первого предупреждения – такого надо убить. Потому что они все – братья, и у них – одна цель. Когда они предстанут перед Аллахом – Аллах их будет различать лишь по богобоязненности и искренности веры, но не по тому, у кого какой нос, цвет кожи или кого как зовут.

Моллави Хасани достаточно молодой для преподавателя, но очень авторитетный. Потому, что не все преподаватели лично делали джихад на пути Аллаха, а моллави сражался. Он потерял ногу, но это его ничуть не беспокоит, он ходит быстро, даже стремительно на своем протезе. Он часто смеется: моя нога уже в раю, а я все еще нет.

Моллави Хасани хорошо говорит по-русски и ведет занятия на русском языке. Он говорит, что когда-то руси были в Афганистане и потому он знает русский достаточно, чтобы понять их всех. Но он знает и арабский – его он выучил сам, чтобы постичь всю сокровенную мудрость К’ъурана. Потом он увидел, насколько местные муллы искажают смысл Священной Книги, как они обманывают верующих и привносят бида’а, мостя свой путь в огонь и увлекая за собой грешников. И тогда он присоединился к тем, кто, как и он, изучал чистый К’ъуран в лагерях беженцев по эту сторону границы. Они называли себя «талибы», что значит «студенты», а свое движение – студенческим, что в переводе «Талибан». Организация «Талибан».

Русских среди них было немного, но они были. Были и некоторые другие национальности, которые не говорили иначе как по-русски, – татары и башкиры, например. Все они держались вместе, потому что от пуштун, которых было немало на курсе, можно было ждать всего. Пуштуны были особенные, он чувствовал, что те хоть и готовы сражаться, но они сражаются не ради Аллаха. А просто потому, что больше ничего не умеют и чувствуют себя оскорбленными. Сейчас они важны, но потом на пуштун полагаться будет нельзя.

А вот они должны сделать все, чтобы освободить свои пребывающие в джихилии народы от гнета т’агутов, донести до них благую весть и обратить их в правоверных. Потому, что только это спасет от гибельных раздоров, бесплодного национализма, одичания, лихоимства и преступности. Только когда все народы мира будут поклоняться одному лишь Аллаху Всевышнему, только тогда наступит мир – раз и навсегда.

Моллави Хасани часто оставлял их после занятий, но в этом не было и грамма мерзости, подобной той, что была в интернате. Они садились в круг, и каждый из братьев рассказывал свою историю. Истории были невеселыми. Потом они обсуждали, что не так в обществе, если происходит подобное, и как надо изменить общество в соответствии с законами шариата.

Моллави Хасани говорил, что они сражаются не против конкретных народов, не против русских и даже не против американцев, тот, кто думает именно так, проявляет асабийю. Он говорил, что они не сражаются даже с религиями – христиане были людьми Книги, и по законам шариата трогать их было нельзя, если они не шли на мусульман войной.

Но они сражаются с безверием в душах людей. С идущим с Запада разложением, которое разлагает не только мусульманскую умму, но и все народы, которых оно коснулось. С наглой политикой двойных стандартов, когда одни сражающиеся совершают героический поступок, а другие – теракт. И все это решают в странах Запада, ничего не зная ни о них, ни о том, как они живут. Да кто они такие, чтобы решать?!

Наконец, они борются с той системой, которую создал Запад. С системой, в которой один миллиард людей является избранными, а оставшиеся шесть… да что там шесть – уже больше шести миллиардов людей – отверженными. С

тем, кто кто-то там, на другом континенте, управляя дроном, решает – жить этим людям внизу или умирать. С тем, как жиды опутали весь мир ссудным процентом, который запрещен не только шариатом, но почти всеми мировыми религиями.

Они много говорили и о России. Моллави Хасани говорил, что у него нет зла к русским, что бы ни произошло в Афганистане. Он говорил, что русские, как и другие народы, шедшие своим путем, попали под власть жидов и оскотинились. Что их задача не воевать против своих народов, а донести до них благую весть о Часе и выкорчевать тех, кто прекратил их народ в рабов.

Моллави Хасани говорил, что, когда они победят, они создадут великий Халифат. И русские займут в нем достойное место. И сейчас они – лучшие из своего народа – должны выйти на пути Аллаха, а когда Аллах даст им шахаду – заступиться за свой заблудший народ перед ним.

И они слушали моллави Хасани. Ведь он говорил о самых главных для человека вещах – о правде. О справедливости. О долге.

О войне…

Помимо разговоров – они учились и настоящим делам. Они учились этому в медресе в приграничье. Водить машины и особенно мотоциклы: машина в горах уязвима, а вот мотоцикл – и дешев и быстр, мотоцикл – истинный конь муджахеда. Стрелять из автомата, пулемета, «РПГ», снайперской винтовки. Бросать гранаты. Делать самые разные фугасы, в том числе с ударным ядром и направленного действия – опасные для вертолетов. Делать взрывчатку из подручных материалов и вытапливать ее из снарядов. Делать минные засады. Управлять сопротивлением в уездах и провинциях. Учить военному делу других и командовать ими.

Они постигали страшную правду: слова, написанные не кровью, ничего не стоят. Будь это кровь шахидов или кровь тиранов – все равно. Но только те, кто готов платить за свои убеждения своей и чужой кровью, только те угодны Аллаху. Только тем он дарует победу.

Ему двадцать – и он сражается в Афганистане против американских харбиев. Сильный, с детства привыкший к лишениям, спящий всегда вполглаза, привычный к большим нагрузкам, в отличие от большинства муджахедов грамотный, он быстро становится амиром джамаата. В его джамаат дают оружие, которое есть далеко не у всех, – китайскую снайперскую винтовку калибра двенадцать и семь. Он с умом распоряжается новым оружием.

Ему двадцать один – и он уже командир засадной противовертолетной группы. И он действует в горной части провинции Кандагар. В его группе – двадцать гранатометчиков со специально переделанными гранатометами – их конструкция обеспечивает возможность стрельбы с большими углами возвышения. [73] Их задача – находясь в засаде на пути пролета вертолетов (обычно британских), в нужный момент одновременно сделать массированный залп из всех «РПГ» по маршруту движения вертолета. Если правильно выполнить залп и бить не по вертолету, а перед ним, разрывы двух десятков гранат разом создадут зону сплошного поражения и по эффективности сравнятся с зенитной ракетой. Еще они используют мины направленного действия – несколько металлических ведер или тазов с взрывчаткой, чаще всего вытопленной из снарядов, поверх большое количество рубленной на крупные куски арматуры и взрыватель, при подрыве основная масса осколков идет вертикально вверх на несколько десятков метров и может сильно повредить низколетящий или садящийся вертолет. Для добивания – у них есть пулемет «ДШК», который перевозят на ослах. И если при Советской армии «ДШК» в рядах моджахедов был довольно обычным делом-то сейчас, во времена НАТО наличие даже одного «ДШК» в зоне ответственности – уже ЧП. Но НАТО, несмотря на действия БПЛА и разведывательно-поисковых групп специального назначения, ничего не удается сделать с опасной, неуловимой, смертельно опасной для вертолетов группой. Тогда Искендер аль-Руси впервые попадает в хит-лист НАТО с пометкой: «идентифицировать личность не удалось. Особо опасен».

73

Из обычного» «РПГ-7» стрелять с большим углом возвышения нельзя – выхлоп отразится от земли на тебя же. Чтобы можно было – наваривают специальный козырек, отклоняющий большую часть реактивной струи в сторону, кроме того, для стрельбы из такого гранатомета нужны особые навыки. Именно поэтому в Могадишо в 1993 году американцы не сильно боялись ракетчиков с «РПГ», и напрасно. Перед самой трагедией в страну, предположительно из Йемена, прибыла группа исламских экстремистов, которые были обучены в лагерях в Пакистане сбивать американские вертолеты. Именно она и сыграла важнейшую роль в бойне на улицах Могадишо. Тактика, описанная выше, реальная.