Свободное падение
Шрифт:
Хотя это ложь! Самым сложным оказалось убедить себя, что нужно подчиниться.
В комнате со стеклянной кроватью и зеркалами во всю стену он попытался стянуть с Маши простынь, но она вцепилась в неё, пытаясь помешать неизбежному. Тогда он несильно, но хлёстко ударил по её лицу, заставив невольно схватиться за вспыхнувшую обжигающей болью щёку.
Белый потолок. Крикливая позолота. Серый, выцветший воздух. Она могла бы поклясться, что видит, как в нём рассыпается на атомы часть её души.
Отвращение. Боль. Ненависть.
Хватило сил отбросить мучителя. Спрыгнуть с кровати и кинуться в сторону двери. Резкий, незаметный удар в правый бок под рёбра. Комната поплыла в ядовито-жёлтой дурноте.
Передышка. Чтобы ощутить происходящее острее.
И не за что уцепиться, чтобы не утонуть во мраке, что издевательски шепчет: «Тише, тише!».
Единственный помощник – потолок. Главное – смотреть и не думать. Ничего не чувствовать. Не воспринимать. Дождаться.
Сознание вырвалось из алебастрового плена не сразу. Она вдруг обнаружила, что идёт по направлению к душевой, осторожно нащупывая босыми ступнями пол. Руки, сжатые в кулаки, прижимают простынь к груди, а голове стучит одна мысль: «Смыть!».
Помогла напуганная Алёнка: разжала стиснутые ладони, заставила раздеться. Смущаясь, бросила: «Принесу чистую – эта вся в крови».
Исчезла, оставив наедине с беззвучным хохотом, идущим откуда-то из самой глубины души.
Смех испуганно оборвался, когда коротышка появился снова. Всего на несколько секунд. Глянул непонятно – Маше показалось, с ненавистью, и попытался запихнуть что-то жёсткое, царапающее кожу, в трусики. Попыталась отбиться, но не очень успешно. Добилась ещё одного обжигающего удара по лицу, после чего мучитель
– Тысяча триста долларов! – восторженно заверещала Алёнка, которой пришлось собирать деньги. – Везёт же тебе!
И добавила неясную фразу
– Я никому про деньги не скажу, можешь не волноваться, – глаза у неё при этом сделались большие-пребольшие, что, наверное, должно было означать честность. Но Маша ничего кроме безразличия не чувствовала.
Деньги Алёна заботливо сложила в Машину сумочку и повела её одеваться.
– Мне тоже повезло, – не переставая, трещала она, – старикашка не захотел со мной спать, а деньги назад забирать не будет. Представляешь? Целая куча денег на халяву! Он на тебя запал, а тут такой облом!
Её воркотня успокоила немного, заглушила мерзкий голос внутри, что продолжал издевательски хихикать, помогла сосредоточиться на происходящем. Фактически Алёне пришлось тащить Машу к выходу, потому что та не чувствовала собственного тела и двигалась с трудом.
– Что с ней? – испуганно спросил Андрей, когда они выбрались из бани.
Ответа Маша не услышала – в мозгу внезапно отключился центр восприятия звуков. Видела, как шевелятся губы и меняются выражения их лиц, но не воспринимала. Стараясь не обращать на них внимания, поспешно забралась в машину и закрыла глаза.
Звук вернулся так же внезапно, как и исчез, дома на кухне. Алёнка истерически жестикулируя рассказала, как прошёл заказ. И Татьяна вполне серьёзно подтвердила восторженные слова, что им обеим повезло, и тут же предложила воодушевлённой болтушке найти ещё одного клиента.
Все собравшиеся в их маленькой кухоньке оживлённо болтали, смеялись, кроме Маши. Она стояла без сил, опираясь на стену – сесть не получалось из-за боли – улыбалась, принимала поздравления с удачным «заказом», как будто действительно произошло радостное событие.
Конец ознакомительного фрагмента.